Окна нашей просторной университетской аудитории выходили в сторону зоопарка. Расположенный под скосом высокого взгорья сам он никак не просматривался, но зато слышен был прекрасно. Правда, для этого требовалось одно обязательное условие: интересная лекция. Ну, разве могло утихомирить шумных студентов монотонное жужжание какого-либо занудливого партисторика?! Тишину в аудитории водворяли ученые мужи другого, заоблачного уровня квалификации. Признанному спецу по классической филологии Алику Алексидзе, к примеру, это удавалось сделать с первых раскатов своего неповторимого баритона. Он уносил нас в античную литературную эпоху «счастливого детства человечества».
Очень часто к ирреальному сладкоголосому пению сирен из гомеровской «Одиссеи» примешивался абсолютно реальный трубный глас слонихи Мальки из заоконного зоопарка. Сирены заманивали владетеля Итаки в тенета верной гибели — Одиссей яростно сопротивлялся. Слониха Малька во всю мощь своей хоботоглотки провозвещала долгожданное наступление весны — и мы, ребята-филфаковцы, покорно спешили на громкий сигнальный призыв. К весне в стареющей Мальке пробуждалась остаточная толика неизрасходованного основного инстинкта, а в нас — накопленная за зиму тоска по свежесваренному слабоалкогольному пенистому напитку из хмеля и солода. Во все времена студенческая весна — это не только замирание сердца при виде разоблачившихся стройных однокурсниц, это еще и начало сезона потребления бочкового пива на открытом воздухе.
Самая наипосещаемая пивная Тбилисского зоопарка располагалась аккурат перед солидных размеров огороженной площадкой для выгула легендарной слонихи Мальки. Легендарной двухтонную сорокалетнюю даму делали наши воспоминания о собственном детстве и ее молодости. Пятая-шестая кружка светлого жигулевского обостряла память и недавно остудентившиеся мерабы, сережи, вадики вспоминали свою нежновозрастную пору, когда мамы с папами за ручку приводили их в зоопарк поглазеть на зверей и показать себя.
Молодецким самопоказом руководил фотограф Баграт. Он снимал и меня. Птичка-невеличка из аппарата так и не выпорхнула, но как это здорово — единственный раз в жизни побывать на коне без всякого там ехидного фигурального подтекста! Да, муляж! Да, лошадка из папье-маше! Зато посадка в седле настоящего Мориса-мустангера! Исторический снимок в семейном альбоме датирован 1956 годом. Значит, я застал в добром здравии зоосадовскую живность, четырьмя годами позже погубленную мутными водами буйной Вере.
Печатные сведения о тбилисском наводнении 1960 года крайне скудны. Коммунисты не любили выносить сор из избы, предпочитая незаметно размести его по углам. Но в тот год проливные дожди и безжалостный буквальный смысл устроили им уничижительную обструкцию: мусора в пойме реки Вере оказалось намного больше, чем мог пропустить через себя сооруженный под площадью Героев бетонный коллектор. Большая вода забила мусором его неширокое жерло, а сама, не найдя иного выхода, хлынула на территорию зоопарка. Было ли кому-то ведомо количество погибших животных? С их точным учетом не справились в подобной горестной ситуации спустя 55 лет, да и тогда вряд ли кто-то, кроме народной молвы, занимался этой печальной арифметикой. Народная молва скорбела о десятках братьев наших меньших, не подозревая, что когда-нибудь страшная летняя ночь повторится, — и скорбеть придется уже о сотнях…
Я прекрасно помню наш зоопарк 60-х годов минувшего века. Как бы так выразиться, чтобы никого не обидеть… Лучше всех в нем себя чувствовали изделия таксидермистов. Таксидермия — это непростое искусство изготовления чучел животных. Они экспонировались в зоологическом музее, соседствовавшем с дирекцией и обезьянником. Мартышек в отличие от неживых зооэкспонатов было жалко. Дирекция томила приматов в небольших клетках, словно в отместку за собственный исторический этногенез. Но мы все были родом оттуда, из того же подотряда млекопитающих, и даже малые дети сочувствовали резкому протесту гамадрилов, красным задом поворачивавшихся к публике, — для них, конечно, незаботливая дирекция и беззаботные посетители сливались в одно малопривлекательное лицо. Гамадрилам хотелось жить легко и привольно, а их держали в обидной тесноте. Еще меньшим жизненным пространством довольствовалась живность покрупнее.
Белый медведь вдали от родных полярных широт невесело плескался в крохотном оцементированном бассейне, и без всякой надежды на успех грызли железные прутья клеток хищники, укупоренные в барачного типа холодный зимовник. Однажды меня в нем своей животворной жидкостью без цвета и запаха метко расстрелял крупный уссурийский тигр. Пока я гадал, зачем красавец Рамзес странно поднимает заднюю ногу, к ликвидации следов точного попадания мама моя уже привлекла всех работников сектора хищников. Видать, достали тигров и львов изъяны подневольного содержания. Надо было извергнуть эмоции. Попался под лапу девятилетний сопливец, — на нем и отыгрался полосатый представитель семейства кошачьих. Нет чтобы, как минимум, таким же манером поглубже разобраться с кем-либо из ответственных административных товарищей!..
Незадолго до того, как на смену морально устаревшим товарищам пришли новые деятельные господа, наш зоопарк наконец-то претерпел череду благих структурных изменений. Я имел ежедневную возможность наблюдать за приятным процессом укрупнения и переобустройства зоосадовских владений. Как вакийский житель и молодой, еще дисциплинированный сотрудник Гостелевидения, я каждое утро сокращал себе путь к месту работы коротким марш-броском через Верийскую балку и постепенно расширявшуюся территорию зоопарка. В нижней его части неспешно, но капитально отстраивались просторные вольеры, в верхней — гораздо быстрее появились обновленные точки приема и эвакуации пищи. Зоосадовские завсегдатаи определенной категории, однако, по-прежнему хранили верность своим апробированным вкусовым пристрастиям и сангигиеническим фривольностям: пили пиво в обществе неувядаемой Мальки и справляли малую нужду в ближайших кустах. Милиция отлавливала несознательных граждан, и не только по этому поводу проводила с ними воспитательные беседы.
Признаюсь, стены служебной каморки зоосадовских блюстителей порядка видели и автора этих строк. Более того, слышали его проникновенный пересказ сюжетных перипетий знаменитого в то время блокбастера «Благослови зверей и детей». Рассказчик пытался умилостивить ревностных исполнителей строгих служебных обязанностей. Но великолепный киношедевр режиссера Стэнли Крамера прошел мимо них. Кто видел, тот помнит: американские тинейджеры, противники содержания животных в неволе, пересекли полстраны, чтобы освободить из заточения стадо бизонов, обреченных на неминуемую гибель. Я с приятелем не строил столь далеко идущих планов в отношении явно оголодавших обитателей зверинца — молодого волка и енотовидной собаки. Мы просто с руки кормили их хлебом, в легком винном подпитии, видимо, позабыв, что звери попутно могли посягнуть на наши верхние конечности. Милицейский наряд уберег нас от возможной инвалидности, а от штрафных санкций спасло упоминание имени главного «волковеда» страны и параллельно — консультанта студии «Грузтелефильм», к коей я имел прямое рабочее касательство. Там, где не помог Стэнли Крамер, выручил Ясон Бадридзе. И как? Лишь одним своим паблисити!
Этот человек знает повадки хищников на ять: опыт долговременного пребывания наедине с волками не прошел даром. В дни недавнего массового дезертирства зоосадовских постояльцев его рекомендации по правильному поведению при встрече с ними разумно отличались от наставлений прочих советников. Один вроде как бывалый охотник вообще уморил. С палкой в руке, — ха-ха-ха — отгонять бенгальского тигра громким выкриком «уйди-уйди» — такой вариант вряд ли прокатит без знания бенгальского же, понятного тигру языка! Смешной совет смешным и остался! Ясон Бадридзе мудро рекомендовал безоружному человеку просто замереть и ни в коем случае не обращаться в бегство, показывая четвероногому супротивнику спину.
Вооруженные грузинские спецназовцы проинтерпретировали рекомендацию по-особому. Перейдя в наступление на чудом выживших в почти библейском потопе животных, они продемонстрировали нам фас, свою, согласитесь, не совсем благообразную человеческую наружность. Лицо, так сказать! Добросердечный человек не расстрелял бы с верхотуры бронемашины беззащитного ручного львенка Шумбу, медведей, тигров, безобидно дремавших в клетке волков, не добавил бы к ним еще полдюжины серых собратьев, убитых уже за пределами зоосада. Конечно, проще простого оправдать кураж храбрых городских хантеров сложными обстоятельствами форс-мажора. Транквилизаторы, дескать, имелись в избытке, но пять минут на усыпление — слишком долгий срок, в течение которого животное способно натворить много бед. Поди, проверь теперь, имелось ли снотворного в избытке и мог ли накачанный релаксантами волк за пять минут порвать в клочья спецназовскую бронетехнику?!
Не нужно приводить в назидательный укор ярым критикам тбилисского сафари трагическую кончину человека от удара тигриной лапы на четвертый день после наводнения. Все было бы путем, если бы в первый день нашедшие «мертвого» тигра поисковики страховки ради протестировали зверя на живучесть контрольным выстрелом в его «околовоздушное» пространство, а затем, — внезапно ожившего, — временно обездвижили и препроводили в надлежащее место. Апсус, тигра обездвижили на веки вечные и труп препроводили, — ни минуты не сомневаюсь, — в какую-либо приватную живодерню… Одна шкура больших-больших денег стоит!
Деньги, деньги, деньги! И тут непомерная тяга человеческая к презренному металлу сыграла очень злую шутку с необозримо печальным сонмом действующих лиц тбилисской трагедии. Истоки ее лежат в недрах наполовину обезлесенной горы, обрушившей свою переувлажненную часть в русло реки Вере. Гору обезлесили люди в погоне за дармовой прибылью. Земля лишилась лиственного покрова, препятствующего скорому проникновению в почву дождевой влаги. Почва переувлажнилась, продолжительный ливень спровоцировал оползень, образовалась смертельно опасная запруда, водная громада нашла брешь, — и смерть устремилась к столице…
Неужто виноваты лишь тектонические подвижки? Полноте, люди дорогие! Люди и виноваты. Только не дорогие, а продажно дешевые. Те, кто задешево долгие годы продавали, а потом узаконили резко вздорожавшее право застраивать первую, то есть прибрежную террасу в пойме реки Вере. В нарушение всех издавна существующих норм безопасного строительства. Вскоре вслед за частными домами с хорошо проплаченного чиновничьего позволения появились многоэтажные высотки.
Такой бездумный волюнтаризм отвергает любая здоровая концепция рационального градостроительства. Преступное своеволие наших градостроителей, помимо возведения элитного жилья в зоне вероятного подтопления, вылилось еще и в захламление речного русла строительным мусором. За счет него селевой поток по пути в столицу удесятерил свою подлую разрушительную силу. Четыре часа — с момента схода оползня до первых человеческих жертв на изруганно-хваленой автомагистрали — все государственно-административные структуры, включая службу спасения, провели в не объяснимой здравым смыслом прострации и тягостном ожидании фатального исхода событий. Не хочется сыпать соль на рану, но почему даже патрульная полиция — гордость страны — элементарно не выставила простейший заслон надвигавшейся беде — не перекрыла трассу?! Теперь на ней установят скорбный монумент в память о людях, погибших в ту страшную ночь.
Горемычному зверью Тбилисского зоопарка, может быть, когда-нибудь тоже соорудят какой-либо памятный знак. Это будет все же честнее и лучше, чем по новой отстраиваться на старом месте и в третий раз искушать судьбу. Тем более такую, какая при недостойном участии человека досталась покойному львенку Шумбе.
Прощай, зоопарк! И прости нас, грешных!