Человек, «подвиги» которого привлекали к себе внимание всей России, обладал вполне заурядной внешностью. Среднего роста, худощавый, довольно благообразный. Ничто в наружности Илиодора не свидетельствовало о большом уме и сильной воле. Родился Сергей Михайлович Труфанов (так звали иеромонаха в миру) 7 октября 1880 года. Окончил С.- Петербургскую духовную академию. Вступил в «Союз русского народа» и развил такую бурную деятельность на Волыни и в Ярославле, что и спустя годы получал оттуда телеграммы, в которых его называли «великим учителем».
В Царицыне Илиодор впервые появился в ноябре 1907 года. В его честь местный отдел «Союза русского народа» устроил шумное шествие по городу с иконами, хоругвями и знамёнами союза. Многолюдное собрание превратилось в политический митинг, на котором Илиодор произнёс речь, направленную против Государственной думы и вообще нового режима, введённого, по словам иеромонаха, «подкупленными евреями вельможами и министрами». Вскоре Илиодор организовал в Царицыне отдел «Всероссийского православного братства союза русского народа» и начал устраивать собрания, на которых восхвалял православие и с такой грубостью отзывался об иноверцах, что это вызывало волнения среди мусульман.
Но Илиодор не ограничивался религиозными и национальными проблемами. Он быстро перешел к социальным вопросам и обрушился на помещиков, которые «вопреки заповеди Иисуса Христа не делятся своими богатствами с неимущими, и ,зная нужду крестьян, не отдают им своих земель». Для благополучия страны, учил своих слушателей Илиодор, необходимо удалить за границу всех представителей высших сословий, помещиков и инеллигентов, а в России оставить только « мужицкой народ».
Аудитория бушевала. Под крики «долой помещиков» Илиодор переходил к разоблачению правительства, доказывая, что царя окружают одни жулики и мошенники и что «таких представителей власти, как губернатор Татищев и министр Столыпин, следует призвать на конюшню и выпороть нагайками». Не забывал Илиодор высказываться и по поводу городских властей, земства, судебных органов.
Разумеется, саратовский губернатор граф С.С. Татищев должен был что-то предпринимать, чтобы обуздать неистового монаха и прекратить подобные «народные собеседования», Татищев обратился к епископу саратовскому и царицынскому Гермогену с просьбой отозвать Илиодора. Гермоген отвечал уклончиво, уверяя, что в целом деятельность иеромонаха не только не вредна, но даже полезна для поддержания общественного порядка.
В августе 1908 года разразился новый скандал. «Царицынская жизнь» поместила статью «Тайны иеромонаха Илилодора», посвящённую пребыванию женщин в мужском монастыре. Илиодор пришел в бешенство, собрал на монастырском подворье своих почитателей и после обычного молебствования просил защитить его от обид, наносимых ему министрами и губернаторам. Возбуждённая толпа требовала закрытия газет и типографий. Учителя гимназии, принятого за газетного репортёра, жестоко избили. Помощника пристава, пытавшегося остановить избиение, ударили колом по голове. И только отряду стражников во главе с царицынским полицмейстером удалось охладить пыл поклонников Илиодора и предотвратить серьёзные беспорядки.
С.С. Татищев обращался за помощью к П.А. Столыпину, писал ему обстоятельные письма. Всё безрезультатно.
24 января 1911 года в Саратовскую губернию был назначен новый губернатор сенатор П.П. Стремоухов, немедленно получивший от епископа Гермогена телеграмму: «Приветствую в Вашем Превосходительстве назначение к нам в Саратов русского человека. Да ниспошлет Господь благословение своё на ваши труды в борьбе с крамолою и жидами».
Стремоухов согласился стать саратовским губернатором, лишь получив заверения в том, что Илиодор удален из Царицына. В тот же день, когда новый губернатор прибыл в Саратов, туда пришла телеграмма от начальника Московского охранного отделения полковника П. Заварзина, извещавшая о побеге иеромонаха Илиодора из Новосильского монастыря. Происходили странные вещи. Полиция как будто бы предринимала достаточные усилия для того, чтобы не допустить Илиодора в Саратов, а он, преодолев все заслоны, вернулся в город и, переодевшись в женское платье, проник в монастырь, собрал там толпу поклонников и поведая им, что государь находится в руках жидомасонов-министров, из которых самый опасный Столыпин, что всех министров следует драть розгами, а Столыпина обязательно по средам и пятницам, чтобы он помнил постные дни и чтобы выбить из него масонский дух.
Обо всём, что творилось в Царицынском монастыре, Стремоухов подробно телеграфировал Столыпину. В ответ из Петербурга приходили телеграммы, подписанные товарищем министра внутренних дел генерал-лейтенантом П.Г. Курловым, предлагавшим губернатору немедленно арестовать Илиодора и отправить его в место ссылки.
Стремоухов впоследствии вспоминал, что послал в Петербург шифрованную телеграмму, в которой говорилось: «Министру внутренних дел, Петру Аркадьевичу в собственные руки.
В течение десяти дней я доношу Вашему высокопревосходительству о чрезвычайных событиях в Царицыне. Все ответы на мои телеграммы я получаю не от Вас, а от « За министра внутренних дел» генерал-лейтенанта Курлова, предъявляющего ко мне требования, исполнение которых приведёт к самым тяжёлым последствиям. Царицынский монастырь захвачен толпой нафантазированных и вооружённых поклонников Илиодора в пять –шесть тысяч человек, предводительствуемой сумасшедшим и преступным монахом и покрывающим его святостью своего сана епископом».
Далее Стремоухов пояснил, что штурм православными войсками и полицией православного монастыря, защищаемого епископом православной церкви, неизбежно приведёт к кровавым жертвам с обеих сторон и беспрецедентному в истории России святотатству. Губернатор просил Столыпина получить предварительное согласие императора.
Телеграмма была отправлена около 7 часов вечера 24 марта 1911 года. Той же ночью пришёл следующий ответ: « Прошу Ваше превосходительство прекратить всякие действия против монастыря и Илиодора и отбыть в Саратов. Столыпин.»
В марте 1911 года Стремоухов ещё не мог заподозрить злой умысел в поступках Курлова. Но Столыпин был убит в Киеве в сентябре 1911 года. Личную ответственность за его безопасность нес П.Г. Курлов, проявившей уже не в первый раз удивительную беспечность. Подчиняющийся непосредственно Курлову жандармский офицер, пропустивший Илиодора в Царицын, не только не был наказан, но и получил повышение по службе. Кровавые события, к которым привело бы исполнение распоряжений Курлова, оказались бы на руку недоброжелателям Столыпина. «По всей видимости, - вспоминал Стремоухов, - кто-то готовил Столыпину гражданскую смерть уже в Царицыне».
Реформы Столыпина раздражали и правых и левых. Одним они казались чересчур радикальными, другим- слишком умеренными. Одни требовали суровой расправы с демократами, другие- принятия крутых мер, ограничивающих власть бюрократов. В представлении одних политика премьера в западных областях России вела к ослаблению мощи Российской империи, другие видели в ней проявление имперских амбиций.
При встрече со Столыпиным Стремоухов говорил ему, что действия епископа Гермогена и иеромонаха Илиодора- это начало революции справа, возможно, ещё более грозной, чем революция слева. Столыпин ответил: « Это ещё хуже, это начало борьбы духовной власти со светской. Они хотят перевернуть вверх ногами всё, что сделано со времён Петра Великого».
Опасность проповедей Илиодора увеличилась от того, что возбуждение его слушателей подогревалось слухами о предстоящем повышении цен на продукты питания и готовящихся беспорядках. Иеромонах обращался в первую очередь к самым невежественным царицынским «низам», страсти которых легко разжигались примитивными лозунгами, подкреплёнными « историческими примерами».
«Более ста лет русские интеллигенты и образованные люди, - рассказывал своим поклонникам Илиодор,- вели большую дружбу с развращенными и нечестивыми французами, которые давно уже потеряли веру в Бога и занимались только революциями. Все то дурное, что было у французов, русская интеллигенция завела у себя как моду: разврат, безбожие, неповиновение власти. И вот Господь за это наказал Россию в лице этих звероподобных друзей- французов. В 1812 году полчища французов пошли на Россию и чуть было совсем не уничтожили русское государство, лишив его всякой политической жизни и значения, но от этого страшного бедствия, вызванного русской интеллигенцией, спас Россию простой русский народ».
По словам Илиодора, интеллигенция не образумилась и продолжала разлагаться, а вот простой народ «ещё сохранил в себе нетронутыми душевную нравственную чистоту и силы». Илиодор нанял пароход, взял с собою около 1000 «нравственно чистых» поклонников и отправился искоренять крамолу в городах Поволжья.
Своевременно предупреждённый Стремоухов не допустил высадки илиодоровской орды в городах Саратовской губернии, но другие губернаторы значительно благосклоннее отнеслись к проявлявшему такую заботу о духовном возрождении народа иеромонаха. Самарский губернатор приветствовал Илиодора на пристани, а нижегородский даже пригласил его отобедать.
Поклонники Илиодора бродили по улицам волжских городов, срывали вывески с трактиров, ресторанов, увесилительных заведений, редакций газет, мазали дёгтем ворота домов, а иногда лица чем-то не угодивших им прохожих, наказывали тех, кто не снимал шапку при приближении иеромонаха или недостаточно почтительно на него смотрел.
Вернувшись в Царицын, Илиодор придумал новое зрелище для развлечения и привлечения своих почитателей. На площадь перед монастырём было вывезено трёхсаженное чучело с надписями «Аз есмь революци, жена диавола». «В утробе моей сидят жиды, русские дураки-безбожники», « О горе, горе, пришел мой конец» и т.п. Чучело облили керосином и сожгли под крики «ура» и «анафема».
«Под словами «жиды» и «русские дураки», истребление которых исповедует иеромонах Илиодора, - писал Стремоухов обер- прокурору Священного Синода В.К. Саблеру,-следует разуметь всех лиц почему-либо неугодных. Очевидно, сюда входит и правительство, и вся местная администрация».
Пока Илиодор внушал своим слушателям ненависть к интеллигенции, посланные им в Донскую область и Астраханскую губернию миссионеры рассказывали местным козакам о подвигах, совершённым иеромонахом во имя православной веры, а также о тех страданиях и гонениях, которые ему проишлось претерпеть от власть имущих, о том, что его держали в осаде в монастыре, пытаясь извести голодом, и только царь-батюшка своей милостью спас подвижника от голодной смерти. Рассказы были настолько трогательными, что тысячи людей старались побывать в Царицыне специально для того, чтобы получить благословение от мученика и праведника.
Но этого Илиодору было мало. Возник слух, очевидно, исходивший от самого иеромонаха, что он незаконный сын Александра III , то есть брат Николая II, только мать его чисто русской крови.
Судьба, однако, готовила Илиодору жестокий удар. Он был расстрижен, а его покровитель епископ Гермоген удалён из Саратовской епархии. В январе 1912 года Николай II распорядился, чтобы находившийся в то время в Петербурге Гермоген немедленно и без шума был отправлен в Жировецкий монастырь Гродненской губернии.
Что же вызвало такой неожиданный поворот событий? После первых же столкновений Стремоухова с Илиодором губернатору доставили фотографию, на которой Илиодор и Гермоген находились рядом с Распутиным. Пока Распутин поддерживал их, с ними не мог справиться даже Столыпин. Но дружба с с всесильным фаворитом внезапно оборвалась. Её сменила взаимная ненависть. Гермоген и Илиодор безуспешно пытались оскопить «старца», после чего Илиодору пришлось скрыться сначала у «доктора тибетской медицины» П. А. Бадмаева, а затем в казачьей станице на Дону.
Не сумев уничтожить Распутина физически, Илиодор начал искать оружие для борьбы с ним. Ему удалось получить письма к Распутину императрицы Александры Федоровны, а затем бежать за границу, где он быстро оказался в центре внимания: за каждым его шагом следили газетные репортёры, его высказывания передавались крупнейшими телеграфными агентствами мира.
В 1916 году в русских газетах появились сенсационные сообщения о том, что Илиодор ведет переговоры с американцами об издании своей книги, разоблачающей Г.Распутина.
Сделка не состоялась, потому что предпреимчивый расстрига требовал 15 000 долларов, а ему предлагали лишь 8000. Вскоре после появления этих известий в Норвегию к Илиодору прибыл посланник министра внутренних дел А.А. Хвостова журналист Б. Ржевский, предложивший 200000 рублей за отказ от издания скандальных мемуаров.
Охота полиции за книгой была долгой, полной драматических коллизий, но безуспешной. В мае 1916 года Илиодор отбыл в Америку и ухитрился продать там свои воспоминания сразу трем газетам, что послужило поводом для судебного разбирательства.
В Нью-Йорке Илиодор выступал с публичными лекциями, на которых утверждал, что всегда был абсолютно искренен и верил во все, что проповедал, а когда понял, что заблуждался, стал революционером.
После Февральской революции новоиспеченный демократ вернулся на родину. Теперь не было препятствий к изданию книги о Распутине «Святой черт», в которую вошли и письма императрицы, свидетельствовавшие не о её порочности, но об истеричности и сумасбродстве.
Широко развернуть свою деятельность при Временном правительстве Илиодор не успел, но после его падения быстро нашел применение своей энергии. Бывший иеромонах принимал самое активное участие в атеистической пропаганде и зверских расправах над священниками в тех самых местах на Дону, где раньше боролся с «врагами православной веры». Известия о его новых «подвигах» облетели Европу. Когда Илиодор вместе с женой и детьми бежал в Прибалтику, ему пришлось давать объяснения. Делал это он, впрочем, весьма охотно. По словам его, ЧК и лично Дзержинский принудили его к сотрудничеству. Однако время Илиодора прошло. Его откровения теперь мало кого интесовали. Эмигрантские газеты годами не помещали о нём ни строчки. А ему , видимо, очень хотелось напомнить о себе. Тем более что он привык неплохо зарабатывать на газетной шумихе вокруг своего имени. В 1934 году выходившая в Румынии газета «Наша речь» напечатала рассказ Илиодора о том, как в 1919 году он видел в Кремле заспиртованную голову Николая II.
Илиодор начинал с подстрекательств к насилию над инородцами и интеллигентами, предлагал бросить бомбу в левых депутатов 2-й Государственной думы. В конце концов его руки обагрились кровью священников. Известность Илиодора была исключительной, логика жизненного пути-вполне типичной. Многие члены «Союза русского народа» в период гражданской войны утоляли свою жажду мучить и убивать под знамёнами всех цветов.
Как говорится, история учит...