I.
Массивные деревянные стулья в стиле ампир ужасно контрастировали с пластмассовыми полками и больничными шкафчиками. За ослепительно белыми жалюзи неистово билась о стекло муха. Жужжание её крыльев казалось оглушительным рёвом в полнейшей тишине кабинета профессора Верблаума. На столе ничего лишнего. Бланки рецептов, перьевая ручка и какой-то зачитанный до дыр медицинский справочник с множеством бумажных закладок между пожелтевшими от времени страницами. Ещё фотография в красивой резной рамке. На снимке хозяин кабинета вальяжно восседал на капоте новенького авто марки «Lexus».За последние пять лет Егор передал частной клинике столько денег, что как минимум бампер и литые диски данного транспортного средства имел основания считать своими. Компьютер был выключен, но скучающий гость не без иронии заметил в этом королевстве чистоты и стерильности многоярусный слой пыли на клавиатуре профессора. Только несколько клавиш постоянно использовались, судя по отсутствию на них загрязнения. Это левый «Shift», пробел, клавиши «A», «S», «D» и «W». Стало быть, главный врач на досуге не прочь поиграть в гоночки или в стрелялку. Ничего зазорного. Ученику Гиппократа тоже порой нужно расслабляться.
Со скуки Егор уже почти решился заговорить с истеричкой мухой, когда на пороге появился сам Верблаум, лысина которого тут же поймала отблеск люминесцентной лампы, что сделало голову учёного мужа слегка похожей на шар для игры в боулинг.
- Здравия желаю, Егор Сергеевич, - медицинское светило панибратски протянуло руку гостю своего кабинета.
Разгадка сего дружелюбного тона была проста, как схема метрополитена в городе Сумы, в котором нет метрополитена. Сегодня клиент должен был оплатить следующий месяц пребывание своего престарелого отца в подконтрольном Верблауму пансионате. В остальные дни доктор мог в упор не замечать ни пациентов, ни их родственников. Но в расчётную дату он любил их больше собственных отпрысков, коих насчитывалось трое.
- Здравствуйте, Иосиф Давыдовыч. Вот, принёс. Всё, как и положено. Как у нас дела?
- Отлично! – нараспев произнёс врач, небрежно бросая пухленький конверт в стол.
- Я имею в виду, как самочувствие моего отца.
- А. Пока без изменений. Пару дней назад вроде даже узнал ночную сиделку. Только имя перепутал. Всё называл Любочкой.
- Любочка – это моя мама. После её смерти эти проблемы и начались.
- Ах, да, точно. Вы уже говорили.
Внезапно Верблаум выпрямился, застыв на месте. Было видно, что он вспомнил что-то важное, и вот-вот поделится этим чем-то с посетителем.
- Есть! Есть у меня для вас отличные новости, дорогой.
Профессор проверил, плотно ли прикрыта дверь, сел на край стола, совсем рядом над Егором, и заговорчески заглянул мужчине в глаза. Неизвестно, что именно ожидал там разглядеть доктор, но увидел он только усталость. А могло ли быть иначе? Для того, чтобы оплачивать услуги клиники, Егору приходилось весь день работать курьером, да ещё и каждую ночь таксовать по городу, промышляя частным извозом. Сон для него стал чем-то мифическим, далёким и нереальным, словно сочный копчёный балык с трюфелями для голодного студента факультета прикладной математики.
- Ну так вот, - продолжил Иосиф Давыдович, так и не дождавшись восторженного интереса к своим словам, - пользуясь уважением и связями в медицинских кругах, мне удалось достать несколько пробных экземпляров экспериментального средства, уже сейчас творящего чудеса.
Егор оживился.
- Замечательно! Если это даст результат, я готов согласиться на что угодно.
- Понимаю. Вот только меня немного беспокоит Ваша … платёжеспособность, - последнее слово Верблаум произнёс неуверенно и медленно, пережёвывая каждый слог.
- Отец – единственный, кто остался у меня из родных. Уверяю Вас, я готов на всё, лишь бы вернуть ему ясность сознания, хоть частично.
- Понимаете, Егор, если сравнить тело человека с автомобилем, то мозг – тот самый водитель, который приводит в действие весь механизм. Автомобиль Вашего отца в порядке. А вот водитель … спит. И новый препарат может разбудить его. Если хотите, я могу объяснить всё научным языком, рассказать про нейроны, глиальные клетки, синапсы …
- Спасибо. Не будем терять Ваше драгоценное время на разговор, суть которого мне и так ясна, а объяснения всё равно будут вне моего понимания. Перейдём к делу: во сколько мне обойдётся новое лекарство?
- Я уточню стоимость и перезвоню Вам в ближайшие дни. Могу заверить, что результат не заставит себя долго ждать. А пока можете проведать своего отца. Обед как раз подходит к концу. Приятно было побеседовать. Всего Вам доброго.
II.
Разговоры с главным врачом обычно действовали на Егора угнетающе. Только не в этот раз. Надежда – та самая спасительная шлюпка, которая, мелькнув в непроглядном тумане, придаёт сил плыть, когда уже думаешь совсем сдаться и пойти ко дну.
Мужчина увереннее и энергичнее обычного пересёк коридор, свернул направо и тихо отворил двери палаты № 74. Отец, как и во все предыдущие визиты, лежал на кровати. Рядом с ним уже с пустой тарелкой в руках сидела совсем ещё юная девушка медсестра.
- Добрый день, - поздоровался Егор, - как тут наш пациент, пока не порывается играть в футбол против сборной команды санитаров?
Солнце ярко блеснуло, преломившись в оконном стекле. Девушка последовала его примеру, улыбнувшись.
- Случись подобное, запишем Сергея Николаевича капитаном команды. А Вы, должно быть, его знаменитый сын? Все сиделки отзываются о Вас уважительно. Говорят, что Вы добрый и любите поговорить. А ещё, что старшая медсестра пыталась выдать за вас свою дочь, - тут девушка прикусила язык, поняв, что сболтнула лишнего.
- Да, мне даже пришлось пару раз сводить её чадо в кино и угостить мороженым. Хорошо хоть, что у неё нет сына. А то и с ним довелось бы куда-то идти после того, как ничего не получилось с дочерью.
- Я Маргарита, - безуспешно сдерживая смех представилась девушка.
- Красивое имя. Цветочное. А можно вопрос, Маргарита?
- Да, конечно, - девушка мгновенно стала серьёзной и выпрямилась.
Егор присел рядом с отцом и сжал его морщинистую ладонь.
- Не поймите меня неправильно, просто это окно уже много лет было зашторено. Я вообще полагал, что оно здесь в качестве муляжа. Оказывается, нет. Это Вы распахнули шторы.
По смущённому лицу Марго заметался горячий румянец.
- Простите, если сделала что-то не так. Просто подумала, если бы я находилась в беспамятстве последние восемь лет, и вдруг очнулась из небытия, то предпочла бы увидеть деревья, небо, солнце и траву, а не банальную занавеску в тонах больничной скуки.
Егор улыбнулся. Кивнул, немного помолчав.
- Мне нравится ваша идея. А ещё больше нравится Ваше настроение. Спасибо Вам.
- За что?
- За «вдруг очнулась». Приятно знать, что не я один продолжаю об этом мечтать с упрямством, достойным, должно быть, лучшего применения.
- Это не упрямство. Это вера. А вера порой творит чудеса, - на секунду в комнате воцарилась тишина, - я покормила его. Оставлю Вас наедине.
- Приятно было познакомиться, Маргарита.
- Взаимно, - и уже выходя из палаты, - а можно и мне спросить? Если Вы меня простите за бестактность.
Егор снова кивнул.
- Понимаете, - начала девушка, - Ваш отец часто повторяет одно и то же. Какие-то словосочетания: «А эти розы свежие?», «Дюжину магнолий, пожалуйста», «Три самых красивых лилии, если Вас не затруднит». А иногда признаётся в любви Любочке. И улыбается так искренне, что невозможно не улыбнуться в ответ.
- Любочка – это моя мама. Она работала флористом в цветочном магазине возле старого театра. Отец в те времена ухлёстывал за кем-то из местных молодых актрис. Пришёл купить букет для своей пассии, и больше, по его словам, никогда об этой самой пассии не вспоминал. Это была любовь с первого взгляда. Когда мама поинтересовалась, какие именно цветы его интересуют, он от волнения сказал лишь «Рукет боз, пожалуйста». «Может, букет роз?» - уточнила флористка. «Их самых» - согласился отец краснея.
- А что потом? – Марго прикрыла дверь, и присела рядом с Егором, любопытно заглядывая рассказчику в глаза.
- А потом был страх, свинцовые гири на ногах и внезапные приступы асфиксии при виде любви всей его жизни.
- Как в романах! – не сдержалась девушка.
- Круче. Потому что происходило в реальной жизни. Полсотни раз пытался несчастный влюблённый пригласить мою будущую маму посидеть где-то, где не пахнет розами, и не шелестят упаковочной фольгой. Но, всё было тщетно. Он приходил, смотрел на неё исподтишка – словно вор, а когда ловил на себе взгляд её бирюзовых глаз, только и мог, что указать на ближайший цветок и выдавить из себя что-то вроде «Букет гиацинтов, пожалуйста». И только когда деньги закончились у него самого, а друзья перестали давать в долг, подозревая отца не то в наркомании, не то в пристрастии к азартным играм, он, наконец, неожиданно для самого себя, пригласил свою возлюбленную в близлежащее кафе.
- А она?
- А она неожиданно для себя согласилась.
- Красивая история, - мечтательно подытожила слушательница.
- Это ещё не конец цветочной эпопеи. Мама считала отца соблазнителем и Дон-Жуаном. Ну, её можно было понять. Полтора месяца каждый день подряд парень приходит и покупает самый красивый букет. Если бы он делал это для одной единственной избранницы, то у той случился бы острый дефицит цветочных ваз. А значит, этих девушек у него много. Согласилась она на свидание только с целью отомстить за весь оскорблённый женский род. И, отшивая, сказала, что не станет ещё одной жертвой «цветочного маньяка». Так они прозвали отца в магазине.
- О-у. Нежданчик, - не смогла сдержать удивления Маргарита.
- Тогда отец схватил избранницу за руку, и поволок в свою квартиру. Не успела она опомниться, как уже стояла у его огромного шкафа в прихожей. Отец немного помедлил, и резко распахнул дверцы.
- И что там было?
- Все пятьдесят букетов. Большинство уже в состоянии веников, конечно.
Медсестра залилась звонким, заразительным смехом, уважительно поглядывая на пожилого мужчину, который отсутствующе смотрел в потолок.
- Ваша мать сильно любила цветы?
- Обожала.
- А Вы?
- Унаследовал ли я тягу к флористике по материнской линии? Нет. После того, как хозяйки дома не стало, только кактус протянул чуть дольше полугода. А потом и он оказался в цветочном раю, вместе с другими загубленными мной цветами.
- Печально, - констатировала Марго.
- Без заботливой женской руки вянут не только цветы, но и люди, - Егор печально взглянул на отца.
- Оставляю Вас вдвоём. Спасибо за замечательную историю. И не забывайте верить в лучшее. Говорю вам как человек с медицинским образованием: порой вера нужнее таблеток, а надежда полезней витаминов.
- И Вам спасибо на добром слове, до свидания.
Егор прикрыл за девушкой дверь, поправил отцу подушку и принялся говорить с ним обо всём и ни о чём. Знал, что никто его не слышит, но для него самого это было незаменимой терапией.
III.
- Удивительно, мы летаем в космос, спускаемся на дно океана, но как мало знаем о том, что внутри нас, про нас самих, - размышлял Егор вслух, пока доктор Верблаум проверял зачисление денежных средств на собственный счёт, - недавно читал, что астрономы вычислили точное расстояние от земли до Плутона. До Плутона, доктор! Учёным ясно каждое явления в пределах нашей солнечной системы, но дети продолжают умирать от неизлечимых болезней, а старики превращаются в пустую оболочку, в подобие человека …
- Денежные средства поступили в полном объёме, - прервал его монолог профессор, достал из ящика стола пластмассовую коробочку с лекарствами, передал покупателю, - я уже внёс режим приёма данного препарата в больничный лист. Медсёстры начнут его давать завтра утром. Первые результаты должны появиться дней через десять с начала приёма. Ещё вынужден Вас предупредить, что деньги за препарат не возвращаются. Условия фирмы. И всё-таки, как Вам удалось собрать такую значительную сумму в столь короткий срок?
- Друзья помогли. Да и кредит в банке сейчас взять проще, чем кажется. Тот, кто сказал, что здоровье не купишь, просто был плохо знаком со спецификой отечественной медицины. Могу я идти?
- Да, конечно. Приятно иметь дело с серьёзным человеком.
На этот раз возле отца дежурила медицинская сестра Елена Тарасовна. Мимические морщинки в уголках её глаз приветливо растянулись при виде старого знакомого.
- Здравствуй, Егор. Как твои дела? Слышала, доктор Верблаум изменил специфику лечения?
- Да. Хотим попробовать новый чудо-препарат.
- Это правильно.
Она посмотрела на них с отцом добрым взглядом, но сопереживания и соучастия, которыми так щедро одаривала всех та же Марго, в них не промелькнуло ни на секунду. Так всегда бывает с опытными медработниками. В некоторых из них есть теплота, и даже привязанность к пациентам и их родным. Но сострадание можно прочесть исключительно в молодых докторах и медперсонале. Потом либо врач ломает в себе сострадание, либо оно надламливает в нём человека. Их можно понять. Это как если бы физик-ядерщик каждый день приносил из лаборатории домой понемногу радия, отравляя себя и всех вокруг. Есть чувства и вещи, которые лучше оставлять на работе, или дома. В зависимости от ситуации.
Вскоре женщина попрощалась и вышла из палаты. Егор достал пластмассовую «погремушку» с таблетками. Поставил коробку на тумбочку. Ему нравилось думать о том, как они снова поговорят, сколько всего нового сможет он рассказать отцу. Про свою жизнь, работу, старых общих знакомых, про всё то, что он пропустил после того как … Да. Об этом тоже нужно будет вспомнить. О той, кого с ними уже нет.
- Букет хризантем, пожалуйста, - сухими губами выговорил Сергей Николаевич.
Егор взял стакан с водой и аккуратно, приподняв голову мужчины, помог ему сделать несколько глотков.
- Позволите пригласить Вас куда-нибудь после работы? - в шершавом голосе пациента дрогнула юношеская неуверенность, - буду счастлив провести с Вами вечер.
Той, которой с ними уже нет? Почему? Она сейчас с ним. Молодая, красивая … живая.
- Вы … Вы думаете, что все эти цветы я покупал для других девушек? Вот дурак! Конечно же, Вы так думаете, - мужчина засмеялся так громко и звонко, что даже слегка закашлялся, - умоляю, просто пойдёмте со мной, и я Вам всё покажу.
Егору стало немного жаль, что он не может увидеть тот кинофильм, который столько лет крутится в голове отца. А потом – вздор – появилась мысль: а что, если бы мы все могли переживать самые лучшие моменты своей жизни заново. Детские впечатления, юношеские шалости, первый поцелуй, поездку на море. Это всё хранится в нас самих, но как часто мы позволяем себе посмаковать деликатесами из меню воспоминаний.
- Я люблю тебя больше жизни и прошу стать моей …. , - он снова закашлялся, а когда, с помощью сына, отхлебнул воды, на время, показалось, уснул. И только блаженная счастливая улыбка выдавала его.
Ну да. Мама рассказывала, что не позволила договорить тщательно подготовленное предложение руки и сердца, вместо ответа просто поцеловав своего избранника.
Егор взял с тумбочки коробочку с целебными таблетками и долго крутил её в руках, всматриваясь в счастливое лицо отца. Потом резко встал, зашёл в туалет, и быстро высыпал содержимое в унитаз. Нажал кнопку слива, достал сигарету. Закуривая, подошёл к окну.
- Рукет боз, пожалуйста, - сказал отец, неуклюже улыбнувшись.
Егор медленно вдыхал табачный дым. За окном июньское солнце пряталось за кронами клёнов, раскрашивая мир карминовым отблеском заката. Растроганный сын внимательно смотрел, как его старик в тысячный раз впервые улыбается его матери.