http://www.proza.ru/2015/07/30/1449
Полковник внутренних войск Старцев опыта работы в лагерях имел ни один десяток лет. В чем-то они были даже похожи с Куприяновым. И внешне - возраста примерно одинакового, оба поджарые, с хорошей выправкой, с глазами-буравчиками; и методы работы у них иной раз схожими оказывались. Друг с другом старались мирно сосуществовать и лишний раз не пересекаться. Однако при особой необходимости не считали зазорным обратиться друг к другу с какой-нито просьбой. В основном это касалось внутренних дел лагеря, поддержания порядка, или когда совсем уж зарвавшегося беспредельщика одёрнуть надо было, или спустить на тормозах дело какого-нибудь вора, проштрафившегося уже тут, на зоне.
А как-то раз (правда, тогда Куприянова в лагере ещё не было, место главвора другой занимал), так вот, в тот раз хватило Старцеву чуточку только намекнуть, и один нехороший зека по собственной неосторожности попал под зубья циркулярной пилы. Случилось это несчастье очень ко времени, потому как шибко неприятный был человек, прямо сказать - мерзкий, но за ним стояли блатные. Вёл он себя нехорошо, и озлились на него мужики. До того обозлились, что дальше некуда. И так обе стороны раскалились, что случить какая разборка, она могла запросто перекинуться в бунт. Разморозка зоны - ЧП для руководства, но и для зеков радости от бунта мало. На эту самую крайнюю степень протеста идут тогда, когда оказываются люди уже за пределом всякого терпения. Тогда срывают зеки все тормоза, хоть и знают, какую беду накликают на свою голову.
Подавляют бунты жестоко. Будет спецназ на правых и виноватых сортировать, жди! Спецназовцы далеки от тонкостей лагерной иерархии, воровских обычаев и званий. Они живут по своим законам, им попросту плевать, кто перед ними - вор в законе, мужик или петух. Это зэк, дальше они ничего не желают знать.
Был случай с одним законником в колонии, где он срок тянул. Вообще-то человек он был, можно сказать, даже и неплохой. Лоялен к администрации колонии, бессмысленное насилие осуждал. Но довелось ему в недобрый час оказаться на пути спецназовцев, прибывших на усмирение соседней колонии. И шёл-то он, весь благих намерений полон: администрации колонии хотел предложить свои услуги. Мол, готов позвонить, повлиять на авторитетов бунтующей зоны, призвать, чтоб спецназу сопротивления не оказывали во избежание и так далее... Да остановил миротворца офицер спецназа, и заместо благодарности приложил вора в законе мощнейшим апперкотом. Тот ещё пытался правды искать, объяснял, что он-де вор в законе. В итоге и был снова избит тем же спецназовцем, который ещё и заставил зека на виду у всей зоны бежать босиком через плац.
Нет, бунт, это далеко не сахар. Под мясорубку карательных мер попадают все без исключения: одних убивают, других сажают с дополнительным сроком, третьих избивают так, что инвалидность обеспечена.
В общем, тот нехороший человек прямо кстати нарушил правила техники безопасности при работе с циркуляркой. Кто? Что? А никто ничего не видел! Сам виноват, сам и наказан - больше наказывать некого...
...В то время, как Чекулин в лагерном лазарете гадал, как поступить, чтоб в накладе не остаться, Куприянову передали, что ему назначена встреча. Место укромное, лишние глаза и уши исключены. Оно ведь совсем ни к чему, чтоб вонючий слух выполз, мол, главвор с полковником втихомолку беседует. Может, ссучился вор Куприянов? А желающие подтолкнуть главвора с уютной должности быстро найдутся, живо раздуют пустышку чёрт знает во что.
Встреча проходила по-деловому, без чаепитий и долгих разговоров.
- Слышал я, Савва Иванович, у тебя интерес к заключённому Тихановичу из третьего отряда?
- Устаревшие сведения, гражданин полковник.
- У меня есть и посвежее. Хочу тебя попросить, Савва Иванович. Вы парня не троньте.
- О как! Выходит, у тебя, полковник, своя корысть в нём? Полюбопытствовать позволишь ли - какая?
- Нету никакой корысти. Пусть он живёт, Савва. Пусть отсидит положенное, едет домой и просто живёт, детей плодит. А интерес мой... В России мало русских остаётся, перемешалось всё. Однако вот гляжу на него, и душа радуется - не перевелись богатыри русские. Вот такой у меня интерес, Савва. Не должен он тут сгинуть. И уж тем более - из-за какого-то чернозадого. И ты за этим проследи, дорогой, я тебя прошу. Если что - сильно обижусь.
- Не грозись, полковник.
- Тебе не грожу, но виновников - в случае чего - найду и спущу три шкуры. Мало не покажется.
- Однако, патриот ты, полковник, - засмеялся вор.
- Русский я. Мне за державу обидно.
- Ну-ну... Тиханович - самая русская фамилия и есть.
- Я же говорю тебе, Савва, перемешалось всё. А фамилия его мне не интересная - русский он. И отец с матерью оба русскими записаны, и родился он в Сибири. Выходит, богатырь сибирский, коренной. Да и вообще, о чём речь? Где Попович, там и Тиханович, или объяснишь, какая разница?
- Какой ещё Попович? - не понял Куприянов.
- Алёша. Или тоже скажешь, что для великого русского богатыря фамилия Попович не шибко подходящая?
Савва рассмеялся и покрутил головой:
- Да ладно, убедил уже.
Таким образом, как ни странным казалось это обстоятельство, но выходка Кирилла последствий не имела. Чекулин лишь пожурил слегка. Можно сказать, по-отечески. Причём обоих. Гоги выговорил за то, что одеяло на себя потянул в отсутствии прихворнувшего хозяина. А Кирилла упрекнул за лишнюю вольность, которая могла обернуться крупными неприятностями.
http://www.proza.ru/2015/07/30/1474