http://www.proza.ru/2015/07/30/1124
- Кира, а ты женат? - спросил Али. Прежде как-то не заходил разговор об этом.
- Женат.
- И дети есть?
- Артём и Санёк.. Близняшки.
- Ишь ты… А я почему-то думал, нет у тебя никого. Как я - сам себе хозяин.
- Почему так решил?
- Как тебя сказать… Ну, ты письма ещё ни одного не получил. А главное, в глазах у тебя иной раз такое… ну, как будто всё равно тебе, как и что с тобой будет. Семейный человек осторожный, бережёт себя, ему к семье вернуться надо.
- Хмм… А у меня, выходит, как бы не надо, так?
- Точно так и выходит. Вроде как наплевать тебе на себя.
- Может, я возвращаться не хочу? - Седому показалось, что Кирилл задал этот вопрос себе самому.
Короткий разговор заставил Кирилла понять вдруг, что он ни разу не подумал: "Вот пройдут эти три года…" Он и впрямь, будто не собирался возвращаться, как будто вот тут всё и кончится, а там, после трёх лет зоны ничего нет, пустота. Кирилл не догадывался, что в эту пустоту заглянул Гоги, и именно это заставило его стушеваться, воровато отвести глаза. Гоги ни за что не смог бы объяснить этого своего чувства и откуда оно взялось. Отчаянность нового углового почувствовал? Бесстрашие? Всё не то, не точно. А слово "равнодушие" не пришло бы ему на ум.
Именно равнодушие - при всём презрении, злости, ярости даже, что открыто светилась в глазах Кирилла. Глубже за ними лежало равнодушие к собственной участи и собственному будущему. Он не боялся смерти. Его ничто в этой жизни не держало, ему нечего было терять. Вот что жило в глубине души Кирилла. И это интуитивно угадывал Али, и прочие, кто оказался сейчас рядом с Кириллом.
Главным рычагом управления людьми на зоне был страх. Страхов было много: быть наказанным, попасть в чушки, страх издевательств и насилия… Но по сути все эти страхи сводились к немногим: быть избитым, покалеченным, убитым. На Кирилла этот рычаг не действовал. Он не боялся драки - был уверен в себе. Он не дорожил жизнью. Для кого её беречь? Для себя? Так он ей, как оказалось, не хозяин. Как захотели, так и распорядились ею - окрутили с нелюбимой, теперь вот в тюрьму засадили… Для Аллы что ли? Для Даши?..
Три года, это целая вечность. У Даши теперь целая вечность, чтоб примириться с тем, что имеет, и начать просто жить. Через три года у них с Костей наверняка уже будет ребёнок… Сколько, интересно, ему будет? К Даше возвращаться Кирилл не хотел… не надо ему снова появляться около Даши, опять вносить смуту в её мысли. Нет, Дашуня, эти три года, они отделят, отрубят всё, что было. И хорошо. Для тебя это хорошо.
Мальчишки… сердце щемит. Целых три года они в полной зависимости от Аллы и Галины. Маленькие ещё, чтоб долго помнить... Они его забудут. Им будет всё равно - вернётся он или нет. Сердце щемит… Ну вернется, и что? Опять с Алкой под одну крышу? А если нет, то как с мальчишками быть? Каково им будет оказаться в центре раздора?.. Надо ли туда возвращаться? Кириллу казалось - он лишний везде.
Нет, не видел он своей жизни через три года, не ждал ничего для себя. А когда нет будущего, когда все концы уже обрублены… За что любить свою жизнь? За что цепляться? Да плевать! Будь, что будет!
А между тем, над Кириллом нависала расправа. Гоги брызгал слюной, рассказывая Чекулину о том, что случилось в бараке, как пошёл этот выскочка новичок против установленных порядков, против воровских законов пошёл. Опозорил вора перед всем бараком!
- Ты не вор, Гоги. Лишнее на себя не тяни, - остановил истерические выкрики Чекулин. - А с ним разберусь. Коль виноват - своё получит.
В том, что получит - Чекулин был уверен, ну... почти уверен. Не любил Иван Тарасыч скороспелых решений. Наказать надо, а только подумать никогда не мешает. Осторожность много раз выручала его. Ясно, как божий свет, что Кира поступил не по понятиям. Но случай не такой уж простой, а вроде бы как даже скользкий.
Эта встреча Кирилла с Саввой... Зачем главвор зоны вызывал его к себе? Чекулин в то время уж тут, в больничке обретался, потому досконально нюансов этого дела не знал. Может, оттого Кирюша ведёт себя так нагло, что чувствует за спиной Савву? К примеру, он, Иван Тарасович Чекулин, вынесет приговор своему угловому... А он уж и не угловой вовсе, и трогать его - ни-ни. Потому как распоряжается теперь его жизнью и смертью сам Савва. И как потом ты, Ваньша, расхлебывать будешь эту кашу? Приговор свой же отменять? А закон воровской велит: "Начатое дело доводи до конца: пригрозил - исполни, достал нож - бей"... Нет, не гоже лезть в воду, не зная броду. Совета у Саввы спросить очень даже не помешает. Он любит, когда с ним совет держут. А Кира не денется никуда. Куда ему из зоны деваться?
И ещё один момент смущал Чекулина, из-за которого единоличного решения принимать он не хотел. По времени Кира на зоне всего-то ничего. А по авторитету, который среди мужиков имеет... в общем, сильно уважают его тут. И не только мужики. Одно его выступление на стадионе чего стоит - Савва-то как раз после этого Киру к себе призвал. Уж коль Савва впечатлился, чего про других говорить. Тронь его - а ну как потом аукнется? Зона и так на пороховую бочку похожа. И так недовольных шибко много развелось. Чекулин знал по опыту, что допустИм в зоне определённый процент недовольных и обиженных. И его нос распрекрасно эту статистику чуял. А когда процент переваливал за границу допустимого... Нет, ни к чему тебе, Ваньша, чиркать спичками у пороховой бочки и оказаться крайним в случае чего - чужими боками всегда легче отдуваться. Не ворошёный жар под пеплом лежит, и уж Чекулин точно не собирался его ворошить. Вот у Саввы голова большая, пусть он и думает.
Савва Иванович, разумеется, был у курсе того, что произошло в бараке Чекулина между Кириллом и Гоги. Плох хозяин, который не знает, что в хозяйстве его творится. Куприянов был хорошим хозяином, информация стекалась к нему исправно.
И был в лагере ещё один человек, информированный ничуть не хуже. Кстати говоря, кое-кто из Куприяновских информаторов носил добычу в два гнезда.
http://www.proza.ru/2015/07/30/1465