Глава 14
На следующий день Лура покинула лагерь. Ее посадили в крытый кузов большого вездехода, вместе с тем же сержантом, которого Ладанов назначил вчера ее сопровождающим. Сержанта звали Уда, имя это было или фамилия девушка не поняла. Он был огромного, для катла, роста, массивный и сильный. С Лурой почти не разговаривал, всю дорогу молча сидел рядом, пристегнутый к ней наручниками, и не давал ступить шага в сторону.
Громадная черная туча, висевшая вдалеке весь вчерашний день, ночью подползла вплотную и ранним утром разразилась долгим холодным ливнем. Вездеход ехал по разбитой проселочной дороге, которую вода превратила в сплошное море грязи. Машина вязла в плотной жиже, месила ее гусеницами, ложилась на нее плоским днищем. Мотор захлебываясь ревел и вездеход тяжело шел вперед.
Лура всю дорогу просидела в углу, слушая как капли дождя выбивают частую дробь по брезенту. Короткая цепочка наручников заставляла ее все время держать руку на отлете, если она пыталась притянуть ее к себе, Уда, пристегнутый к ней левой рукой, без жалости дергал ее на себя, крича Луре что бы та сидела смирно. Когда вездеход в очередной раз наезжал на какое-нибудь препятствие, пассажиров в кузове подкидывало почти до потолка. Уда к подобному похоже был привычен, а вот Лура через некоторое время совсем ошалела от постоянной тряски и неудобной позы.
Когда вездеход наконец остановился, и Уда выволок девушку наружу, та едва могла устоять на ногах. Ее всю шатало, земля уходила из-под ног. Вскоре, однако, это прошло.
Вездеход остановился посреди мощеной улицы какого-то разрушенного городка. Тут и там виднелись глубокие воронки от взрывов, пахли гарью и черно маслянисто блестели под дождем остовы машин и военной техники. Дома здесь были, как и в Округе, пластиковые. Часть из них была оплавлена, они потеряли форму, осели вниз, словно подтаявшее мороженое, с той только разницей, что от них, к тому же, отвратительно несло горелым строительным пластиком. Другие разворотило и причудливо выгнуло взрывной волной. Третьи были все насквозь изрешеченные, словно их долго и упорно расстреливали из разрядника. Не так давно здесь шли жестокие бои, это было ясно, но все же улица была расчищена, трупы убраны, невдалеке, на перекрестке, стоял регулировщик, управляющий движением большого количества грузовиков и вездеходов. Кругом было много людей, и не только солдат. Краем глаза, сквозь пелену дождя Лура заметила бредущих большими группами беженцев, за ними виднелись коптящие паром трактора с подвозами, заполненными вещами или раненными. Женщины с детьми, старики, мужчины всех возрастов. Судя по одежде — местные поселенцы, занимающиеся в основном сельским хозяйством. Их было много, но их никто не охранял и не водил под конвоем, это обнадеживало. Меньше всего ей хотелось бы оказаться в концлагере западников.
- Отправной пункт, - Уда широким жестом обвел пейзаж.
- Интересно, - кисло отозвалась Лура, ежась от льющейся за шиворот воды. - Силком уводите?
- Беженцев? - не притворно удивился сержант. - Да они сами сюда приходят. Целыми деревнями.
Лура с сомнением покачала головой, но ничего не сказала. Ливень шел все сильнее, девушка моментально вымокла до нитки. Ее платье за прошедшие две недели пришло практически в полную негодность, из бежевого стало грязно серым, вся в грязных разводах, земле и глине. От штанов тоже остались одни дыры. Перед самой отправкой из лагеря ей удалось выпросить у Ладанова плащ-палатку, которая, видимо, служила где-то половиком. Теперь Лура куталась в нее, низко надвинув на голову капюшон, но протертая ткань от воды не спасала.
Водитель вездехода, едва избавившись от пассажиров, тут же куда-то укатил, грохоча гусеницами своей машины по выщербленным плитам улицы. Уда повел Луру за собой вглубь переплетений улиц к, кажется, единственному уцелевшему зданию в городе. Оно возвышалось посреди остальных разрушений как одинокое дерево среди заваленного свежесрубленными стволами лесоповала. По словам сержанта, это был штаб эвакуационных сил, именно там принимают решение о вывозе беженцев за линию фронта.
Они шли, прижимаясь к обочине — по улице проезжал длинный кортеж грузовиков везущих в крытых брезентом кузовах солдат. Они были совсем не похожи на тех, что Лура видела в лесном лагере. У них были простые, мятые металлические каски, форма из самой грубой синтеткани, вооружены они были не компактными и эргономичными импульсными винтовками, а куда более громоздкими реактивными карабинами. Солдаты равнодушно взирали на проплывающих мимо людей и мертвые, пахнущие смертью, развалины. Ко всему привычные усталые лица ничего не выражали. Уда по сравнению с ними выглядел настоящим убийцей. Весь в легкой нательной броне, не стесняющей движений, вооруженный до зубов и уверенный. Этот контраст лишний раз убедил Луру в том, что в их судьбу вмешались какие-то очень серьезные силы. Неужели стоило ради пустяка пускать в ход элиту?
У самого штаба на небольшой площади собралась толпа. Беженцы выстроились в несколько длинных очередей, перед фасадом здания. Вокруг, наблюдая за порядком ходило несколько десятков солдат. Над площадью стоял гул бранящихся или смеющихся голосов, слышался плачь, крики. Ливень яростно поливал все это столпотворение, люди стояли по щиколотку в стремительном потоке и дрожали от холода.
Уда быстро пошел к штабу вдоль очереди, Лура едва поспевала за ним, тесное кольцо наручника больно впивалось в запястье. Люди вокруг не обращали на них внимания, нахохлившись как птицы, спрятав лицо в капюшон или укрывшись под зонтом они дрожали и пританцовывали на месте под потоками ледяной воды. Лура все же успела рассмотреть их поближе. Здесь не было никого из Округи. Та одежда, которой снабжали катлов живущих возле Полиса и та, которую можно было там купить, совершенно не походила на то во что были облачены большинство беженцев. Они, все до единого, были одеты в какие-то грубые спецовки неопределенного цвета. Мужчины носили комбинезоны, женщины халаты до колен, дети же кутались вообще во что попало. У большинства были смертельно усталые, озабоченные лица, в глазах застыл вечный страх. Но Лура заметила и тех, кого так часто можно было встретить в Округе, тех кто всегда был готов поживиться за чужой счет. Разнообразное отрепье, взращенное военным лихолетьем, жестокостью и бессилием власти навести хоть какой-нибудь порядок в стране. Эти стояли особняком, хищно поглядывая на окружающих, от них так и веяло готовностью на все. Лура бросила на них неприязненный взгляд и проговорила сквозь зубы:
- Ублюдки.
- Они будут хорошими солдатами, - отозвался сержант, моментально поняв о ком она говорит. - Либо война их перевоспитает, либо убьет.
- Эта война их и породила.
- А вот таких вещей тебе лучше не говорить на Западе, - серьезно сказал Уда. - Думать ты можешь все что хочешь, но держи это при себе.
Быть маленькой и незаметной, как мышка. Не выделяться и не оставлять за собой следов. Это Лура умела.
Длинный людской поток кончался у огороженного плотной ширмой пространства, прямо перед входом в здание штаба. У ширмы людей сдерживал строй солдат, пропуская внутрь по нескольку человек или вызывая людей поименно из списков. Перед солдатами был установлен брезентовый навес, под которым за складным столиком помещался военный писарь, заносящий в переносной компьютер всех проходящих за ширму. Уда повел Луру прямо к нему, не обращая внимания на громкое недовольство других беженцев. Оттолкнув в сторону какую-то женщину, сержант поставил Луру перед столиком. Писарь поднял абсолютно лысую голову и удивленно посмотрел на девушку поверх очков.
- Что еще? - спросил он гнусавым голосом.
- По особому приказу в Креон, - объяснил Уда. - Должно быть распоряжение.
Писарь с недоверием посмотрел на невесть откуда появившегося сержанта. Форма и броня элитных войск видимо убедили его в чем-то, и он ворча принялся копаться в своем компьютере. Вскоре он не без удивления обнаружил нужное распоряжение и подняв глаза на Луру сверил фотографию на экране и оригинал.
Ну что, похожа? Давай живей! - нетерпеливо торопил его Уда и кладя на стол пластиковый сопроводительный лист потребовал: - Печать.
Писарь хлопнул по документу печатью и отдал его сержанту. Тот забрал лист и аккуратно сложил его в карман.
- Лура Хагиэл, из Первого Полиса. Верно?
- Верно, - неуверенно ответила Лура.
Уда щелкнул замком наручников и сложив их сунул в поясную сумку. Лура с наслаждением принялась растирать натертое металлом запястье.
- Вещи есть? - продолжал допрос писарь.
- Нет.
- Документы?
Лура достала из поясной сумки потертую личную карточку и положила ее на стол. Лысый не касаясь внес ее номер в компьютер и кивнул — забирай.
Человека я принял сержант. Теперь она в нашем ведении.
Уда улыбаясь кивнул, ему не терпелось вернуться в родную часть, к тому же стоять тут, под хлещущим как из ведра дождем в окружении провонявших потом и гарью беженцев было удовольствием ниже среднего.
- Ну бывай, - он хлопнул Луру по плечу. - Вряд ли свидимся.
Лура пожала плечами - да проваливай ты куда хочешь! Сержант развернулся и зашагал прочь между расступающимися людьми.
- Заходи за ширму, там тебя осмотрят и накормят, - продолжал писарь. - Рейс отходит сегодня вечером, считай, что тебе повезло.
Один из солдат взял ее под руку и не церемонясь потащил за ширму. Он откинул рукой брезентовый полог и втолкнул девушку внутрь. Здесь было сухо, вместо потолка был натянут брезент, так что получился большой крытый павильон, только на полу виднелись цепочки мокрых следов от входящих снаружи людей. А людей тут было много. Какие-то военные в спецодежде осматривали и направляли в разные части павильона беженцев. Некоторых сразу пропускали дальше, куда-то внутрь здания штаба, других заставляли раздеться, чтобы сменить свою одежду на грубые коричневые робы, одинаковые и для мужчин, и для женщин. Они мало чем отличались от того, во что одевала своих катлов Страна Управлений, но хотя бы были свежими и чистыми. Лура очень надеялась, что где-нибудь здесь можно будет помыться, смыть наконец с себя двухнедельный слой пота и грязи. Никакого зеркала поблизости не было, но девушка была уверена, что взгляни она в него, себя бы не узнала.
Едва Лура оказалась внутри, возле нее тут же оказался невысокий тощий парнишка в светло зеленой форме, с руками по локоть закатанными в резиновые перчатки и с хирургической маской на лице. Выглядел он слегка пугающе.
- Одежду придется сменить, раздевайтесь, - сказал он равнодушно осматривая Луру. Девушка поежилась под его взглядом. - Личные вещи кладите на стол.
Подчиняясь его коротким приказам Лура разделась, оставшись в одних трусах и прикрыв руками грудь. Парень, по-видимому фельдшер, внимательно осмотрел ее со всех сторон, осведомился на счет венерических заболеваний и наркотических зависимостей. Лура поколебавшись рассказала о ребусе. Похоже это становилось большей проблемой, чем она предполагала. Фельдшер, однако, на признание никак не отреагировал, только осведомился есть ли у нее наркотик с собой и, узнав, что есть, посоветовал употребить до прибытия в Креон.
Лура облачилась в робу, которая оказалась куда теплее и удобней чем можно было ожидать. Свою старую одежду бросила в полный грязных тряпок общий ящик. Обувь пришлось оставить старую - ее старые ботинки из термопластика даже после двух недель скитаний по лесам и предгорьям еще выглядели вполне сносно.
После этого еще один фельдшер, на этот раз сухая как жердь старуха, провела ее в загроможденный какими-то контейнерами холл здания где женщина-врач с красными от недосыпа глазами сделала ей несколько прививок инъекционным пистолетом в шею. У Луры моментально онемела вся правая часть тела, навалилась слабость, перед глазами все покачнулось. Упасть ей не дали. Фельдшер подхватил ее под руки и повел куда-то за собой. Луре с трудом удавалось переставлять ноги, та дрянь которую ей вкололи высосала из нее остатки сил и сейчас ей хотелось только одного — спать.
Ее снова вывели под дождь, где-то с другой стороны здания штаба. Разрушенный город здесь кончался большим полем вытоптанной и перепаханной воронками взрывов пшеницы. В дальнем его углу, сквозь пелену льющейся воды виднелась угловатая громадина транспортного катера. Перед ней рядами стояли зеленые брезентовые палатки, возле которых толпились беженцы. Между рядами палаток ходили вооруженные солдаты, откуда-то тянуло одуряющим ароматом чего-то съедобного. Проснувшийся голод согнал с Луры наплывшую было сонливость, живот требовательно заурчал. Девушка вспомнила что в последний раз ела еще тогда, в лесном лагере, почти сутки назад.
Старуха-фельдшер откинула полог одной из палаток и впустила Луру в душное сухое тепло. Внутри в два яруса раскладные нары. На них лежали несколько женщин и девушек, все беженцы. При виде вошедших они повставали с мест.
- Принимайте, - бросила старуха. - И что бы тихо было.
Потом повернулась к Луре и сунула ей в руку легкий пластиковый браслет с выбитым на поверхности штрих-кодом.
- Твой пропуск на сегодняшний рейс. Не потеряй. До отлета оставайся здесь, еду тебе принесут. Поняла?
- Поняла, - ответила Лура надевая браслет и пряча его в широкий рукав комбинезона.
Старуха ушла. Под взглядами своих новых соседей Лура прошла в дальнюю часть палатки и села на свободные нары. Через минуту о ней, кажется, все забыли. Заговорить с ней никто не пытался, ее новые соседи снова разлеглись по местам и продолжили в пол голоса переговариваться о чем-то своем. В палатке было тепло, даже жарко, и душно, стоял едкий щекочущий нос запах. Снаружи убаюкивающе шуршал по брезенту дождь.
Еду принесли минут через пять двое солдат. Каждая из восьми обитательниц палатки получила обтянутую целлофаном пластиковую миску с зернистой коричневой кашей и ложку. Лура обжигая пальцы взяла миску у солдата и вновь вернулась в свой угол. Есть она начала сразу же, пусть и с некоторой опаской — ничего подобного в Округе она не видела. Но на вкус эта коричневая рассыпчатая субстанция оказалась просто великолепной. Лура в пять минут прикончила свою порцию и с сожалением отложила в сторону пустую миску. Чувство голода перестало быть таким острым, но одной миски для нее явно было маловато.
Некоторое время Лура пыталась уснуть, но несмотря на ноющее от усталости тело и совершенно пустую, лишенную мыслей, голову, сон не шел. Девушка долго ворочалась на жестких нарах, пытаясь найти удобную позу. Из-за тонкой брезентовой стенки, снаружи противно несло сыростью. Спертым воздухом было трудно и неприятно дышать.
Лура не заметила, как постепенно стих негромкий разговор ее соседок по палатке. Одна из них - худая блондинка, лет сорока, с острыми скулами и висящими словно собачьи брыли щеками — тихонько подошла к Луре и тронула ее за плечо. Та вся подобралась и отодвинулась, дико взглянув на морщинистое лицо и сжатые в тонкую линию губы женщины.
- Как звать-то, дочка? - проговорила беженка с хрипотцой.
- Смотри, слямзит что-нибудь у тебя! - крикнули Луре откуда-то с другого конца палатки.
Лура еще дальше отодвинулась от сидящей на корточках возле нее женщины. Беженка рассеяно улыбалась, не обращая внимания на поднявшийся в палатке смех. Вдруг рядом выросла высокая, стройная девушка, примерно одного с Лурой возраста. На ее правом плече лежала копна длинных темно-русых волос, увязанных в хвост на затылке. Пышная грудь и идеально стройное тело были различимы даже сквозь мешковатый комбинезон. Она была потрясающе красива. Глядя на нее Лура ощутила укол жгучей зависти: рядом с ней она сама смотрелась блекло.
Красавица с силой толкнула сидящую на корточках женщину коленом в плечо. Та не устояла на ногах и растянулась на полу. Смех в палатке стал еще громче. Женщина мигом встала на четвереньки и быстро-быстро поползла в сторону. Беженки веселясь комментировали происходящее, кто-то кинул в ползущую женщину пустую миску. Луру пугало это жестокое веселье, она озиралась кругом расширенными глазами, с тревогой ожидая что же будет дальше.
Девушка с хвостом несколько мгновений испытующе смотрела на Луру, потом не говоря ни слова развернулась и пошла к своему месту.
- Не боись! Не тронем, - сказали Луре. - На Углу не обижайся, все тащит, клептоманка хренова. А ты, Рыба, руки-то не распускай, а то охране пожалуемся, вылетишь отсюда!
Красавица, которую назвали Рыбой ничего не отвечала, только неярко блестели в душном полумраке ее глаза.
Лура все-таки сумела заснуть, но проспать ей удалось не долго. Ей показалось что она успела лишь на секунду закрыть глаза, и сразу же чья-то рука принялась тормошить ее, трясти за плечо. Лура открыла глаза и увидела над собой раздражающе прекрасное лицо Рыбы. Снова та не проронила ни звука. Увидев, что Лура проснулась, она неопределенно махнула рукой куда-то за спину — вставай.
Лура приподнялась на локте и жмурясь огляделась. В палатке уже никого не было. Рыба стояла у выхода откинув полог, ее силуэт темнел на фоне льющегося снаружи света.
- Где все? - хрипло со сна спросила ее Лура.
Рыба снова ничего не ответила. Лура начинала понимать почему ее так прозвали.
Снаружи доносились доносился гул сотен голосов, топот, рев моторов — в лагере что-то происходило. Сколько она проспала Лура не понимала, то ли прошло несколько минут, то ли много часов. Хмурясь девушка поднялась с нар и отводя локти назад потянулась, разминая затекшее на жестком ложе тело. Рыба ждала ее у выхода, нетерпеливо перетаптываясь на месте. Палатка была совершенно пуста, даже сваленные до того в кучу вещи куда-то исчезли, из чего Лура сделала вывод что обитатели покинули ее. Значит уже вечер, время отлета транспорта? А эта девица, единственная кто осталась ее разбудить. Лура по-новому взглянула на нее. От ее гробового молчания и пронзительного глубокого взгляда становилось не по себе. И с чего это она вообще возится с ней?
- Ты говорить не умеешь, что ли? - проворчала Лура, проверяя на месте ли браслет и сумка с ребусом. Все было в порядке, и девушка облегченно вздохнула.
Конечно Рыба ничего не ответила, только мотнула головой, поторапливая ее. Лура быстро ощупала себя, оглядела нары на которых спала, что бы ничего не забыть и вышла наружу вслед за Рыбой.
Дождь давно кончился. Влажный бетон под ногами дышал сыростью, в разрывах туч на западе проглядывало садящееся солнце. Сумерки сгущались. Откуда-то со стороны слышался то нарастающий, то убывающий гул. От этого звука у Луры мурашки пошли по спине — это гремел совсем не далеко фронт, война перемалывала людей в своих огненных жерновах. Привычные к грохоту сражений солдаты не обращали на звук внимания, а вот люди нервничали. Семьи, старики и дети, хотели только одного — оказаться наконец в безопасности, подальше от огня и вечного страха. Громадный транспорт стоял на опушке у леса. Аппарели его пузатого трюма были опущены, массивные, метров по пять каждый, кожухи двигателей были направлены соплами вверх, из них вырывался раскаленный воздух. У транспорта переминалась толпа в несколько сотен беженцев, окруженная полукольцом солдат. У аппарелей беженцев вновь осматривали, проверяли документы и пропуска и по одному пропускали внутрь. Вскоре транспорт должен был взлететь.
Рыба схватила Луру за руку и потащила за собой в самый центр толпы. Так же, как и Лура она была налегке, почти без вещей, только бился на бегу о ее поясницу полупустой матерчатый рюкзак.
Военные торопились. Когда Рыба вместе с Лурой оказались перед солдатом, проверяющим документы, тот едва взглянул на их браслеты-пропуска и мотнул головой — проходите. Девушки поднялись по ребристой поверхности аппарели и вошли под тяжелый свод корабельного трюма. Едва они оказались внутри, Рыба, тронув Луру за плечо, махнула рукой и заспешила куда-то вглубь сквозь толпу. Лура сразу же потеряла ее из виду.
Сидений или хотя бы скамеек не было. Людям приходилось устраиваться прямо на полу. Те, кто был с семьями или просто знакомыми расселись со своими плотными кучками. Лура ни на кого не глядя прошла в дальний угол и села там под запотевшим иллюминатором. Непонятно почему, но на нее косились, это было странно — по идее до нее никому не должно было быть дела, тем более что она даже одета была так же, как и остальные. Лура ежилась под неприязненными взглядами, до нее долетали приглушенные перешептывания, кивки в ее сторону. Особенно ей интересовались несколько молодчиков, в которых, по болезненно бледному цвету кожи и обильно слезящимся глазам можно было без труда узнать любителей залиться ребусом. Чем себя выдала Лура было не понятно, но интерес их был вполне определенный. Пока что они находились под присмотром: в трюме вместе с беженцами находились и несколько вооруженных солдат, призванных следить за порядком, но вряд ли это на долго остановит наркомана, желающего дозы. Лура положила вспотевшие ладони на поясную сумку в которой лежала уже изрядно опустевшая коробочка с заветными ампулами.
Народ все набивался и набивался в трюм, пока наконец внутри не стало тесно. Большая аппарель поднялась и с лязгом закрылась, стало темно — свет давали всего несколько слабых ламп под самым потолком. Снаружи донесся приглушенный обшивкой рев двигателей. Трюм мелко задрожал, затем транспорт качнулся всей своей многотонной тушей из стороны в сторону и поднялся в воздух. Взлет сопровождался радостными криками и рукоплесканиями — люди были рады что Страна Управлений, ее гнет и несправедливость, вроде как, наконец оказались позади. Немногие, в том числе и Лура, понимали, что они еще далеко не в безопасности. Была еще линия фронта, которую предстояло преодолеть, к тому же: кто знает что их ждет там, на Западе?
Набрав высоту транспорт поднялся над низкими облаками. Трюм заполнился низким, закладывающим уши гулом. Лура приникла к иллюминатору на видневшееся в разрывах туч пестрое полотно леса, кое-где пересекаемого дорогами и проплешинами деревень и городков. Где-то у горизонта поднимался к верху и смешивался с белой дымкой облаков жирный черный дым от пожаров. Совсем недавно там шли бои. Неожиданно рядом мелькнул стремительный темный росчерк. Лура испугавшись вскрикнула — ракета! Вражеский катер! Но нет. Росчерк вернулся, оказавшись узким серебристым катером с двигающимися во все стороны крыльями. Машина сопровождения — догадался Лура. Значит их все-таки не оставили без охраны.
Густое, зелено-желтое с яркими рыжими подпалинами, полотно леса казалось бескрайним. Полоса выжженной земли шириной в несколько километров, на которой то тут, то там, виднелись пожары и множество темных пятен — остовов подбитой техники, была хорошо видна с высоты. Она тянулась от горизонта до горизонта, как уродливый застаревший шрам, с которого никогда не сходит короста засохшей крови. Это был фронт. Сияющий край солнца еще виден был на западе, но на землю уже почти везде опустилась тьма. В этой тьме, с высоты над облаками, были хорошо различимы частые огоньки и короткие вспышки разрывов. Весь фронт искрился ими, казалось, что бой идет прямо под днищем транспорта, но это, конечно, было не так. Лура прекрасно помнила карту, отнятую у нее еще в лесном лагере, и примерно представляла где находился разрушенный город и лагерь беженцев. Повстанцы очень глубоко прорвались на территорию Управлений, примерно километров на сто пятьдесят. И раз они решились начать переброску беженцев на Запад, то должен был существовать более или менее безопасный воздушный коридор. Думая так Лура слегка успокоилась, хотя сердце все равно сжималось при мысли о том, что их могут сбить с земли.
Транспорт все же обстреляли. Трюм вдруг затрясся и накренился, так что люди попадали друг на друга, снаружи донеслись оглушительные хлопки и режущий слух свист. Лура снова ткнулась носом в стекло иллюминатора. Ей страстно хотелось увидеть, что же происходит там, снаружи, хотя рассудок требовал немедленно упасть на пол и забиться в угол. В трюме поднялся крик, во множество голосов, громко заплакали дети. Снаружи как диковинные цветы, прямо в воздухе, возникали сотни дымных разрывов, мелькали сверкающие полосы трассирующих снарядов. Отдельные хлопки сливались воедино, образуя оглушительный грохот. Вдруг что-то с визгом проскрежетало по броне на кожухе одного из двигателей, мелькнула вспышка, транспорт еще сильнее тряхнуло в сторону. В месте куда попал снаряд светился, кипел раскаленный металлит, стекал по броне оставляя на ней черный след. Броня выдержала попадание, но один из ее сегментов пришел в негодность.
Один из катеров сопровождения заложил крутой вираж и пошел куда-то вниз, облако разрывов и косые полосы трасс устремились за ним. Катер пропал из вида и вскоре обстрел прекратился. Видимо пилот сумел подавить огневую точку.
- Хорошо не на зенитчиков нарвались, - сказал высокий суховатый мужчина рядом с Лурой, поднимаясь с пола. - Ракета бы от нас мокрого места не оставила.
- Верно говоришь, из пушки крыли, - подтвердил его сосед, тоже наблюдавший за обстрелом в иллюминатор. - Повезло.
В трюме появилось больше солдат. Они хищно зыркали на пассажиров, но наводить порядок не потребовалось: все поняли, что опасность пока миновала. Молодой офицер сообщил в микрофон что опасную зону они уже преодолели и через два-три часа транспорт прибудет в лагерь беженцев. Люди воодушевились, загомонили. Лура вдруг запоздало вспомнила о предупреждении фельдшера в лагере: - «Советую употребить все ваши вещества до прибытия на Запад. И даже не пытайтесь ничего спрятать, только лишних неприятностей наживете». Что ж, этим советом стоило воспользоваться. Лура достала коробочку с ребусом и в который раз ощупью пересчитала ампулы — оставалось чуть меньше половины. Рассчитав время, которое осталось до прибытия на место, она сломала сразу три ампулы и разом вылила содержимое в рот. Эффект наступил почти мгновенно, как будто по голове ударили чем-то гулким, оставляющим звон в мыслях. Девушка расслабилась и легла в угол под иллюминатором, готовая, однако, в любую секунду вскочить на ноги. Но пока до нее никому не было дела. Она просто наслаждалась своим состоянием, со смятением думая о том, что возможно это ее последняя доза, если мятежники действительно все отберут. Что же она тогда будет делать? Терпеть ломку? Искать? Продавать себя? Она не знала. Может быть ее будут лечить, что тоже особо не вдохновляло. Подумав еще несколько минут об этом девушка решила решать проблемы по мере их поступления. В крайнем случае последняя надежда была на Вендила, который возможно будет обладать хоть каким-то влиянием на местные власти.
Полет продолжался еще несколько часов, до глубокой ночи. Все это время Лура пролежала на своем месте, пребывая в бесконечно странном состоянии. Она чутко прислушивалась к окружающим, но в то же время была где-то очень далеко. К ней никто не приближался и не пытался заговорить. Постепенно Лура, несмотря на то что их все еще вполне могли обстрелять с земли, убаюканная мерным гудением двигателей, уснула.
Разбудил ее громкий голос, передаваемый через установленные под потолком трюма динамики. Девушка открыла глаза, с трудом подняла отяжелевшую голову. Кругом царило оживление, сотни людей загомонили, задвигались. Полет подходил к концу, в иллюминаторах зияла густая ночная темнота, по громкоговорителям беженцев предупреждали о необходимости двигаться в четком порядке и строго исполнять указания работников Совета Воспитания. Люди с тревогой ждали, когда перелет, наконец закончится.
Транспорт снижался. Прорвав плотную завесу облаков, он заскользил над расчерченной узором полей равниной темной равниной. Лура прильнула к холодному стеклу иллюминатора. Из-за густой темноты она не могла видеть пестрый лоскутный узор, которым была покрыта бескрайняя равнина. Запад вынужден был с пользой использовать каждую пядь земли. Большая часть Страны Управлений была покрыта густыми лесами, оставшимися еще с первичной терраформации. Львиную долю продовольствия Управления добывали из океана, раскинувшегося на востоке. Запад же был зажат с одной стороны фронтом, а с другой непригодной для жизни ядовитой тундрой, которую еще только предстояло терраформировать, сделать пригодной для обитания человека. Поэтому вся земля здесь была покрыта, как лоскутным одеялом, полями, засеянными пшеницей, кукурузой и гречей. На севере, там, где тысячекилометровая равнина упиралась в горы, коптили небо тысячи предприятий, заводов и комбинатов. Они были спрятаны в толще скал и среди узких извилистых ущелий, которые предохраняли их от постоянных ракетных обстрелов и бомбардировок. В горах Запад добывал железо, уран и алюминий. Там же, глубоко под землей, находились заводы на которых производили качественный металлит — основу современной военной промышленности.
До начала войны на территории нынешнего Запада находилась почти половина всего производства колонии, туда же сгоняли для работы миллионы катлов. Без этих факторов восставший Запад, конечно, никогда не смог бы выдержать двенадцати лет кровопролитной войны с во многом превосходящим его противником. Трудно себе представить какие испытания приходится преодолевать народу Запада что бы выживать и побеждать в войне с армией специалистов.
Площадка, на которую приземлился транспорт была огорожена глухим бетонным забором. Во время снижения Лура успела разглядеть в рассеянном свете фонарей ряды одинаковых светлых бараков, между которыми бродило множество людей, облаченных в такие же как у нее коричневые комбинезоны. Транспорт коснулся земли, гул двигателей начал стихать. Они прибыли на Запад. Нашлись среди беженцев те, кто бурно радовался этому, видать там, в Стране Управлений у них не было совсем ничего, но большинство людей с тревогой молчало. В трюм спустились солдаты, быстро построили беженцев в две нестройные колонны. Аппарель начала опускаться, размытый свет льющийся из яркий фонарей, установленных на столбах, постепенно заполнил забитый людьми трюм. Повинуясь командам солдат две колонны беженцев медленно двинулись к выходу.
Лура толкалась рядом с какой-то большой семьей, с тремя детьми и полуслепой старухой, которую придерживал что бы не упала, немолодой мужчина. По давней привычке Лура машинально смешалась с толпой — шла так, чтобы со стороны казалось, что она часть этого большого семейства, но имея возможность в любой момент незаметно исчезнуть.
Колонна шла медленно, Лура была примерно в середине, ей не терпелось поскорее оказаться на земле, но толпа еле плелась. На выходе людей, непонятно зачем, наскоро обыскивали. Это еще больше задерживало очередь, к тому же в трюме было душновато. Хотелось на воздух. Наконец под ее ногами оказался ровный бетон посадочной площадки. С боку налетел холодный ветер, Лура поежилась, потерла руками плечи. Над головой, между двух столбов был натянут большой синий плакат с ярко желтыми буквами: - «Путь от рабства к свободе - это путь труда и дисциплины!», за ним трепыхался на ветру следующий: - «Угнетенный народ объединяйся!». Солдат вокруг стало еще больше, людей уводили с площадки по двум длинным, огороженным сетчатыми заграждениями коридорам. У края посадочной площадки беженцев разделяли на две группы: семьи направляли в одну сторону, тех кто был один в другую. Лура краем уха услышала в толпе, что многие женщины уже поспешили найти себе мужчин, с которыми можно было бы назваться мужем и женой или хотя бы сожителями, только что бы не оставаться один на один с возможными опасностями лагеря. Выросшие в условиях тяжелой тирании катлы, были прекрасно подготовлены к тяжелым условиям. За целое поколение угнетения в мышление народа въелась жестокость и осторожность, двенадцать лет войны еще больше ожесточили людей. Беженцы из прифронтовой полосы, которых Управления силой удерживали на месте, не давая отхлынуть в глубь страны, те кто выжил в этих условиях, были привычны к многому. И все равно страх нависший над толпой ощущался, как вязкая пелена.
Лура в свою очередь подошла к хмурому офицеру, за спиной которого стояло четверо вооруженных солдат. Все были в светло зеленой форме, со странным символом на груди и плечах — протянутой к низу ладонью внутри круга. Не иначе как сотрудники этого Совета Воспитания. Больше они походили на армию, а не на педагогов. В том немногом, что Лура слышала про этот Совет Воспитания хорошего было не много. Офицер исподлобья взглянул на Луру, словно бы нехотя открыл рот:
- Предъявите пропуск, пожалуйста, - Лура приподняв руку показала сжимающий запястье браслет. Офицер сосчитал штрих-код на браслете маленьким сканером. - Хорошо. Вы одна? Родственники здесь есть? Супруг, дети?
- Я одна.
- Проходите налево.
Лура прошла вместе с поредевшим потоком беженцев в левый коридор. Сквозь сетку забора было видно, как по соседнему коридору бредут «семейные» беженцы, с детьми и стариками. Среди одиночных беженцев из левого коридора было мало пожилых, в основном это были мужчины и женщины в возрасте от двадцати до пятидесяти лет. Оба коридора вели к рядам одинаковых бараков из светлого пластика, тех самых которые Лура разглядела в иллюминатор. Семейные бараки от остальных отделялись еще одним забором из металлической сетки. Над бараками возвышалось несколько наблюдательных вышек, в которых виднелись темные силуэты часовых. Всюду, на стенах бараков, на вышках, на сетках ограждения висели плакаты и воззвания. Они были очень похожи на привычную глазу пропаганду, распространенную в Стране Управлений, с той только разницей что их суть была диаметрально противоположной.
Компания наркоманов, которую Лура приметила еще в полете, тоже была здесь. Отморозки наверняка проследили в какой барак определят Луру. Девушка не сомневалась, что совсем скоро они ее навестят. Она попыталась подготовиться к этому, найти хоть какую-нибудь палку или большой камень, но кругом ничего подобного не было. Вокруг был много охранников, но особой надежды на них не было, Лура сама знала сотню способов скрыться от внимания властей, а при таком количестве беженцев, эта задача упрощалась донельзя.
Лагерь был очень большим, и построили его судя по всему недавно: бараки, ограждения, посыпанные гравием дорожки — все выглядело совсем новым. Несмотря на ночь тут было светло как днем: мощные фонари на столбах и зданиях были всюду. Почти шесть сотен беженцев, прибывших этим рейсом, быстро распределили по баракам, мужчин и женщин отдельно. Бараки были полупустые, других жильцов было мало. Друг с другом почти никто не разговаривал. Люди были встревожены неопределенностью будущего и устали. Обстановка нового жилища больше напоминала тюрьму — ряды двухъярусных нар, общий умывальник у дальней стены, за перегородкой десяток душевых кабинок. Луру и еще тридцать женщин, определенных с ней в один барак, встретила морщинистая толстая старуха — староста барака. Она указала Луре на нижние нары возле самого выхода.
Первым делом Лура прошла к душевым кабинкам и с наслаждением вымылась, смыв наконец с себя двухнедельный слой грязи и пота. Пожалуй, только ради этого стоило преодолеть все недавние испытания.
Вернувшись она растянулась на нарах, с удовольствием осознавая, что сейчас есть немного времени для того что бы просто отдохнуть, поваляться на лежаке. Спать ей пока не хотелось, хотя ночью все равно делать больше было нечего. Рядом с ней собралась компания из нескольких молодых женщин, они видимо были знакомы до эвакуации на Запад. Они собрались кружком, Лура могла видеть только ряд склоненных спин, обтянутых коричневой тканью комбинезона. Постепенно негромкий разговор, слышащийся от них привлек внимание Луры. Беженки обсуждали лагерь и то что их должно было ждать на Западе.
- Лагерь этот временный, - уверенно говорила одна из беженок. - Держать нас тут дольше недели-двух смысла нет.
- Ты-то откуда знаешь?
- А ты головой своей пустой, подумай. Ты думаешь нас сюда всех на казенное обеспечение привезли? Нет. Сейчас придумают куда нас всех девать и отправят, кого на завод, кого на поля...
- Ну это-то понятно. Меня вот больше волнует, что этот Совет Воспитания тут делает. Перевоспитывать нас значит собрались.
- А как же! Вдруг ты шпион?
Засмеялись слегка натянуто. Попасть под подозрение в шпионаже в по ту сторону фронта было страшно,беженцы все еще боялись мятежников.
- Да ладно, - отмахнулась другая беженка. Она сидела чуть боком к Луре и та смогла заметить на ее шее татуировку — штрих-код с номером. Такие наносили катлам-заключенным в лагерях Управлений. - Не так страшен черт. Спецов-то тут нет, ты главное делай все как положено, как говорят, и никто тебя не тронет.
Они еще долго говорили, но Лура их уже не слушала. Отвернувшись к стенке, она выпила две ампулы ребуса и вновь погрузилась в состояние прострации, сменившееся беспокойным сном. Ей снился Полис. Она стояла у возносящейся вверх бетонной громады стены, отделяющей Округу от Полиса и на нее со всех сторон шли какие-то ползущие по земле тени. Лил дождь. Мокрое бежевое платье, то самое которое она поменяла на этот коричневый комбинезон, плотно облепило ее тело, она казалась себе голой, беззащитной. Тени то наползали, то отступали, а Лура пыталась отогнать их при помощи маленького карманного фонарика, мощности которого едва хватало, чтобы разогнать наступающую тьму. Голос, зовущий Луру, донесся откуда-то сверху, со ставших вдруг низкими крыш. Там стоял Вендил, нацепивший почему-то форму мятежников, а рядом с ним стояла ее мать, которую переселили на Север, когда Луре было только четырнадцать. Вендила она видела ясно, до каждой складочки на кителе, а вот мать словно ускользала от взгляда, была размытым пятном, с чертами похожими на человека. Но это было она, несомненно она!
Вендил что-то кричал и махал руками, показывал пальцем в небо. Он хотел, чтобы Лура что-то сделала, хотел помочь ей, но из-за расстояния и оглушающего шума дождя его не было слышно. Тени вдруг качнулись и ринулись вперед в решающем рывке. Лура чиркнула по ним лучом фонарика и в следующую секунду они настигли ее. Девушка проснулась.
В бараке было темно — свет был выключен. Раздавалось мерное сопение пятидесяти спящих человек. Лура приподнялась на локте, спать совершенно не хотелось, странный кошмар оставил в голове налет неясной тревоги. В горле противно пересохло со сна. Девушка встала с нар и тихонько прошла к умывальнику. Там стояла на полочке небольшая кружка на цепочке. Лура наполнила ее холодной водой из крана и с наслаждением выпила ее всю до дна.
В голове царил настоящий сумбур. Ей впервые за очень долгий срок приснилась мать, странно было то что она никак не смогла как следует разглядеть ее во сне. Просто знала, как это обычно бывает во снах — просто знаешь и все, что это она. Сосущее ощущение безысходности и страх, преследовавший ее во сне все никак не проходили. Как она ни пыталась выкинуть дурацкое видение из головы ничего не получалось.
Мать для Луры никогда не была чем-то без чего она могла обойтись. Она и помнила ее только как вечно уставшую и грубую женщину, требовавшую от нее, еще совсем девчонки, что бы она работала наравне со взрослыми. Мать работала на одном из очистных заводов канализации и от нее всегда кисло пахло химрастворителем, которым в Округе перерабатывали отходы. После того как отец Луры отправился добровольцем работать на западный край терраформации (до войны тогда оставалось еще несколько лет), и мать осталась одна, Лура не услышала от нее ни одного доброго слова. Лура так и не поняла, чем для Адины Хагиэл является собственная дочь. Единственное чем мать помогла Луре это устроила ее через знакомого на фабрику электронных деталей. Почти сразу после этого Адину переселили на север. Забрать с собой дочь она и не стремилась. Больше Лура мать никогда не видела.
Лура плеснула себе холодной водой в лицо, чтобы хоть немного прийти в себя. Возвращаться на свои нары не хотелось, немного подумав девушка решила немного прогуляться, если конечно барак был не заперт. Она на цыпочках прошла по центральному проходу между рядами спящих и несильно толкнула входную дверь. Та отворилась не скрипнув.
Снаружи была холодная ясная ночь. Ветер разогнал тучи обнажив чистое звездное небо. Звезды кололи глаза холодным светом, видимым даже сквозь яркое зарево фонарей. Вокруг не было ни души, ярко освещенные дорожки соединяющие бараки были пустынны, только виднелись силуэты часовых на наблюдательных вышках, но от них, при желании, легко можно было спрятаться в тени по краям дорожек. Лура прикрыла дверь и поежилась под порывом холодного ветра. Зима была не за горами. Девушка с тоской подумала о грядущих морозах. Если уж эта осень выдалась такой холодной и дождливой, то зима должна быть морозной и снежной. Так во всяком случае казалось Луре.
Спустившись с невысокого крыльца, девушка пошла по уходящей вправо дорожке, стараясь держаться в тени соседнего барака. Зачем и куда она идет она не знала. Ей просто хотелось проветрить голову, может быть полюбоваться звездным небом.
Она прошла вдоль соседнего барака, свернула налево и некоторое время двигалась, держась в тени, вдоль забора. Ей никто не встретился, никакого оживления или тревоги по поводу ее отсутствия, даже часовые, которые наверняка должны были заметить ее, не проявляли никакого беспокойства. Только раз ей показалось что где-то за спиной глухо хлопнула дверь. Лура на секунду остановилась прислушиваясь, но все, кажется, было тихо.
Дорожка, идущая вдоль забора, уперлась в двухэтажное здание какого-то склада. Здесь было мало фонарей, так что большое пространство между двумя корпусами здания было совершенно не освещено. Там клубилась густая тьма. Дойдя до этого места Лура уже было решила поворачивать обратно, но тут какой-то звук привлек ее внимание. Она остановилась на краю освещаемого фонарем пространства и вслушалась в темноту. В следующую секунду что-то больно ударило ее по ногам, прямо под колени, не удержавшись девушка рухнула на землю. Вскрикнуть она не успела, чья-то ладонь зажала ей рот, ее потащили по земле куда-то в темноту. Лура брыкалась как могла, пока не получила удар в солнечное сплетение, от которого она на несколько секунд забыла как дышать. Когда жгучая боль в груди улеглась и Лура снова смогла воспринимать происходящее она оказалась в глубине темного закоулка. Чья-то большая ладонь по-прежнему зажимала ей рот, ее горло сжимал локтевой захват. Лура попыталась дернуться, но рука на ее горле тут же напряглась, перекрывая доступ воздуха. Несколько долгих секунд ее вполне всерьез душили, затем хватка ослабла. У Луры на глазах выступили слезы, она судорожно вдыхала холодный воздух, ее начинала бить мелкая дрожь.
- Ну что, попалась? - с придыханием заговорил кто-то ей в самое ухо. - Думала не найдем?
- Сама к нам в руки приплыла, рыбка, - хихикнул другой.
Нападавших было трое. В темноте было невозможно увидеть их лица, но Лура не сомневалась, что это те наркоманы, встречи с которыми она боялась. И она сама, по собственной воле, пришла к ним в руки! Девушка про себя застонала от бессильной злобы. Отморозки крепко держали Луру, не давая ей пошевелиться, один из них уже беззастенчиво лапал ее. Нащупав ее поясную сумку, он извлек из нее коробочку с ребусом. Громко звякнули одна об другую ампулы с наркотиком.
- Нашел! Все здесь!
- Много там?
- Штук пятнадцать.
- Доставай.
Горло Луры снова сдавила рука, так что девушка беспомощно захрипела. Голос вновь зашептал ей в самое ухо:
- Дикс передает тебе привет, сучка.
Луре показалось что она ослышалась. Она уже давным-давно успела позабыть о проклятом наркоторговце из Округи. Неужели у него оказались такие длинные руки что бы достать ее даже тут? Да и какой смысл? Ради чего? Все что Дикс мог ей предъявить так это выдуманные им самим долги.
- Я ему ничего не должна, - прохрипела Лура.
- Ты на него спецов навела, - хрипло прорычал один из нападавших, видимо главный. - Вместе со своим уродом. Этот долг ты своей кровью заплатишь. Но сначала мы с тобой повеселимся.
Лура скрипнула зубами. Нельзя было сбрасывать со счетов этого подонка. Ведь, действительно, что мешало ему подложить в коробку с ребусом крошечного жучка, чтобы отслеживать ее положение, а потом продать этот ребус вместе с ней за бесценок кому-нибудь кто отправляется в том же направлении? Да мало ли как он мог найти ее здесь? У Дикса длинные руки. Ситуация глупее не придумаешь, но из-за нее она теперь в руках троих ублюдков, которые, судя по звукам уже пьют ее ребус. Лура слишком хорошо представляла себе, что они с ней сделают под кайфом. Тот бандит что обыскивал ее продолжал лапать ее. От его прикосновений сквозь плотную ткань комбинезона Луру передергивало от отвращения. Дождавшись, когда держащий ее за горло бандит ослабит хватку, чтобы принять свою дозу ребуса, она изо всех сил рванулась прочь. Спасение было так близко — ярко освещенная дорожка виднелась всего в нескольких метрах, а там закричать, привлечь внимание часового и вряд ли ублюдки посмеют преследовать ее дальше.
Ей не дали сделать и шага. Сильная рука схватила ее за волосы, рывком дернула назад. У Луры слезы брызнули из глаз от боли, она упала на спину, на нее тут же сели верхом, не давая подняться. Девушка открыла рот что бы закричать, но его заткнули какой-то вонючей тряпкой. На фоне ярко сияющих звезд Лура увидела склоненную над ней массивную фигуру. Фигура протянула вперед руки, уцепилась за замочек молнии на ее комбинезоне и резко дернула его вниз. Комбинезон легко разошелся, обнажив красивую упругую грудь. Нежная кожа моментально покрылась пупырышками от холода.
- Ну-ка засвети, - бросил подельникам главный.
Негромко щелкнул карманный фонарик в руках одного из бандитов. Крошечный желтый лучик скользнул по Луре на мгновение ослепив ее. Сидящий на не верхом бандит протянул вперед руку и начал с силой мять аккуратные холмики грудей. От прикосновений к себе его грязной влажной ладони Луру снова передернуло от отвращения.
С Луры начали срывать комбинезон. Она как могла старалась вырваться, но трое мужчин, подстегнутых к тому же изрядной дозой ребуса, были гораздо сильнее. Девушка металась в их руках, получая град чувствительных ударов. Три пары рук беззастенчиво ощупывали ее тело. Вскоре от бессильной злобы и боли, которую ей причиняли, у Луры ручьем потекли слезы.
- Не дергайся! Придушу, мразь! - главарь бандитов поднялся над Лурой и принялся расстегивать собственный комбинезона, в луче фонарика мелькнула заросшая жестким волосом мужская грудь.
Вдруг за его спиной появилась неясная тень. Темный силуэт взмахнул чем-то длинным, зажатым в руках. Это с громким стуком, опустилось на голову главарю бандитов. Тот, не издав ни звука, осел на землю. Два его дружка на секунду застыли в недоумении. Силуэт тем временем метнулся в сторону, и размахнувшись своим орудием ударил второго бандита в челюсть. Что-то противно чвакнуло и мужчина отлетел в сторону. Третий бандит мгновенно принял верное решение. Развернувшись он бросился прочь. Неожиданный спаситель секунду смотрел ему вслед, но решил все же не преследовать.
Все это произошло почти мгновенно, за пару секунд. Только что в темном проулке трое мужчин собирались надругаться над беззащитной девушкой и вот уже двое из них валяются на земле, не подавая признаков жизни. Лура, не зная чего ожидать, со страхом смотрела на стоящего над ней человека. В слабом звездном свете было невозможно понять кто это. Чего от него ждать? Лура не шевелилась, не пыталась прикрыться, только выплюнула изо рта вонючий кляп, от запаха и вкуса которого начинало тошнить.
Человек нагнулся, поднял с земли оброненный бандитом фонарик и осветил свое лицо. Сказать, что Лура удивилась, значило ничего не сказать: над ней, зажав в руке обрезок трубы, стояла Рыба. Ее красивое лицо в слабом свете карманного фонарика приобрело зловещий вид, она была похожа на вампира. К тому же куда-то делись ее роскошные длинные волосы, теперь она была коротко, под мальчика, острижена. И снова она не произнесла ни слова, только красноречиво кивнула все еще лежащей на земле Луре — вставай.
Лура оправила и застегнула комбинезон и поднялась на ноги. Колени все еще немного дрожали после пережитого, но девушка уже почти пришла в себя. Рыба тянула ее за руку, зовя куда-то за собой.
- Подожди, - остановила ее Лура. - Подожди немножко. Посвети на них.
Рыба направила луч фонарика на лежащих на земле бандитов. Лура быстро осмотрела их, оба были живы, правда вот тому, который получил трубой в челюсть красавчиком уже никогда не бывать — удар был такой силы что раздробил парню челюсть. Лура, конечно, их не жалела ни капли. При мысли о том, что ее бы имели здесь эти трое ублюдков, внутри до сих пор что-то сжималось. Ребуса ни у кого их них не оказалось, как и следовало ожидать сбежавший бандит прихватил наркотик с собой. Лура с досадой покачала головой, но потом вспомнила что ребус все равно не сегодня, завтра отнимут власти лагеря. Все же она довольно легко отделалась, пострадала только гордость. Как хорошо, что эта Рыба пришла на помощь, но как она вообще узнала, что Лура в этой помощи нуждается?
Рыба торопила Луру, дергала ее за рукав комбинезона. Девушка, конечно, была немой, поэтому Лура уже не удивлялась ее вечному молчанию. Вдвоем они вышли из злосчастного темного закутка, Рыба взяла Луру за локоть и быстро повела куда-то вглубь лагеря, совсем не в ту сторону, в которой находился барак Луры. Это ее вполне устраивало: появляться сейчас в своем бараке было не безопасно.
Они не особенно скрываясь прошли около сотни метров и оказались перед бараком, ничем, кроме номера на двери не отличающимся от всех остальных. Судя по этому номеру этот находился совсем рядом с тем, в котором поселили Луру, значит Рыба еще и вела ее путая следы. Надо же, какая умная девица! Внутри было темно и тихо. В этом бараке было куда меньше народу — большинство нар было свободно. Заняты были только несколько, стоящих рядом нар, на которых темнели силуэты спящих. Рыба провела Луру к своему месту, усадила ее на нары и растолкала женщину, сопевшую на соседних нарах. Та недовольно заворчала и подняла голову, щурясь на свет фонарика. Лура узнала ее — это была одна из тех беженок, с которой они встречались еще в лагере беженцев по ту сторону фронта.
Женщина приподнялась на локте и расширенными от удивления глазами посмотрела на Луру.
- Ты кого это привела? - громким шепотом спросила женщина.
Лура вкратце пересказала причину своего здесь появления. Женщина озадаченно посмотрела на свою соседку.
- Дела... - протянула женщина. - Следила ты что ли за ней?
Рыба неопределенно пожала плечами. Она все еще держала в руках свое оружие — обрезок трубы. Откуда она его взяла было непонятно, Лура ничего подобного в лагере не нашла. Рыба, сделав какой-то жест ладонью, пошла в сторону умывальника. Лура и женщина остались наедине.
- Скажите, она что, немая? - не теряя времени спросила Лура.
- Немая? - усмехнулась женщина. - Нет. Псих она. Она в соседней деревне жила. Стояла там рота спецов, ну и приметили они ее, рожа-то смазливая, да и все остальное на месте. В общем разложили они ее там человек в тридцать. С тех пор умом и повредилась. Это полгода назад было, с тех пор от нее никто ни слова не слышал.
Эти слова заставили Луру задуматься. Так значит Рыба спасла ее от насильников потому что над ней самой когда-то надругались подобным образом? Тридцать спецов-солдат, подумать только. Несчастная девочка. Страшно подумать какой ужас она тогда пережила, если до сих пор не оправилась от него.
- Как же она меня нашла? - спросила Лура.
- А зачем ты вообще ночью по лагерю шлялась? - резонно ответила женщина.
Действительно, зачем? Лура и сама не могла ответить на этот вопрос, просто что-то тянула ее наружу, душно было в храпящем пятьюдесятью глотками темном бараке. Вот и догулялась.
- Ты это у нее спрашивай, а не у меня. Я ей не сторож, - женщина отвернулась от Луры и вскоре снова засопела.
Рыба вернулась из умывальника. На неровно остриженных кончиках волос, у нее на голове, блестели капельки влаги. Она присела на нары рядом с Лурой, та заметила, что Рыба куда-то уже спрятала свое оружие.
- Слушай, - в пол голоса, чтобы не разбудить спящих, начала Лура. - Я очень тебе благодарна, за то, что ты спасла меня от этих...
Рыба смотрела ей в глаза со странно-отрешенным выражением на лице. При виде него Лура на секунду осеклась, с опаской подумав о том, что сейчас может твориться у нее в голове.
- ...Если бы не ты они бы, наверное, убили меня. Спасибо, - Лура с чувством положила руку на плечо Рыбы, та не отшатнулась, только коротко кивнула, принимая благодарность. - Мне хочется знать, как тебя на самом деле зовут. Ведь не «Рыба» же?
Секунду продолжалось неловкое молчание, потом Рыба нагнулась, достала откуда-то из-под нар свой полупустой рюкзак и положив его на колени принялась в нем рыться. Вскоре она извлекла из него грязный клочок бумаги и огрызок карандаша. Расправив бумагу на коленях, она что-то неровно нацарапала на ней карандашом и протянула листок Луре. Внутри прыгающими буквами было написано одно слово: «Мэлла».
- Что ж Мэлла, - улыбнулась Лура протягивая ей руку. - Будем знакомы. Я Лура.
Мэлла пожала холодной ладонью протянутую руку и в свою очередь улыбнулась. Улыбка на ее лице смотрелась непривычно.
- Чувствую, что эти отморозки нам еще кровь попортят. Не возражаешь если я проведу остаток ночи здесь?
Мэлла не возражала.