Семьдесят четвертый год, конец июля, вполне молодой мужчина в самолете ТУ-104 летит в самый особенный город страны, в котором еще никогда не был. В салоне есть свободные места, одно рядом с ним, и когда он обнаруживает своего знакомого - Александра, сидящего неподалеку, то машет ему и приглашает пересесть, чтобы интереснее провести семь часов полета.
– Ты в Питер?
– Да, Саша, в Ленинград, и, причем, в первый раз. Никогда раньше в этом городе не был.
– Где остановишься, может тебе подсказать что-нибудь? Я по работе часто в нем бываю, но в этот раз полечу дальше - в Ригу, там тоже наши иркутские ребята есть – Веллер Виталик, Юра Богословский – встречаемся всегда с удовольствием.
– Я их обоих помню, мы знакомы еще с восьмого класса, привет передавай, надеюсь, они меня не забыли, особенно Юрий. Они тоже в науке, как и ты?
– Виталий кандидатскую защитил еще дома, а Юра без ученой степени. Так где ты остановишься, у кого?
– У тетушки родной – сестра моего папы, они с мужем давно в Ленинграде, блокадники. Живут на Социалистической, 4. Буду как-то их искать.
– Я тебе помогу, у меня до самолета почти весь день, вылет в шесть вечера. Город ты не знаешь, но ничего, я тебя познакомлю. Ты не против? Что ты хочешь увидеть в первую очередь?
– Невский проспект и памятник Петру Великому, где он на коне. А так - что предложишь, то и посмотрю.
Прилетели, вышли из самолета, автобусом перебрались в центр Северной столицы и оказались в пяти минутах ходьбы до Невского проспекта. Пошли по намеченному плану и вскоре поравнялись с Адмиралтейством: “И светла Адмиралтейская игла...” – вспомнил Женя и сразу на ходу спросил, прямо по названию пушкинской поэмы:
– А где Медный всадник? До него нужно ехать, или так дойдем - пешком?
– А мы уже дошли. Перед тобой Нева, вот это Дворцовый мост, переходить пока не будем, пойдем вот туда, влево. Давай ближе к реке спустимся, пусть водой пахнет. Вот это и есть гранитные берега, а это гривастые львы – говорят, они охраняют город от наводнений. Уровень воды здесь не всегда одинаков, где-то даже отметки есть, ну это ты сам потом увидишь, позже. Ты надолго, на недельку?
– Все будет зависеть от того, как меня примут, я даже не знаю, как они живут, но сестра моя им писала, что я хочу прилететь, и они ответили что не против. Недельку точно пробуду.
– Они тебе все подскажут, а пока смотри – вот он Петр! А под копытом у лошади змея. Смотри, а я пока присяду. Приедешь сюда на экскурсию, присоседишься к группе и послушаешь все подробно, а так - там таблички есть, где много чего написано. Я буду здесь и сумка твоя тоже, только не потеряйся.
Провинциал далеко не ушел, больше вертел головой и что-то высматривал, сопоставляя свои картинные знания с невообразимой натурой, в которой перед ним виднелся Исаакиевский собор. На понимание большего у него просто не хватало ума.
А еще он искал Сенатскую площадь, с границами которой никак не мог определиться, но спрашивать все подряд у Александра не стал, а примерно сориентировался. Вернувшись на место, доложил, что осмотр закончил и теперь, пора бы перекусить.
– Пойдем в «Котлетную», это обратно на проспект, место проверенное лично и не раз. Я тоже проголодался, хорошо, что в самолете два раза кормили. Пошли…
Они поели, как подобает молодым мужчинам, и Саша объявил, что проводит новоявленного путешественника до самого подъезда его, наверное, гостеприимной тети. Прощались не долго:
– Встретимся дома! Спасибо тебе самое большое, думаю в этом городе, с твоего почина, будут интересные встречи…
– Будут непременно, все впереди… Удачи! Привет Юре и Виталию передам обязательно!
Поднявшись на четвертый этаж, он по номеру определил двери и аккуратно нажал кнопку звонка. Ждал долго, очень волновался, но не перезванивал, проявить себя назойливым не хотел, да и торопиться было некуда.
Двери открыл пожилой человек, маленького роста, седые волосы его были острижены под машинку, и слегка осипшим голосом, но очень внятно спросил:
– Вы к кому?
– Я, собственно, к Анне Михайловне, она моя тетя. Я сегодня утром прилетел из Иркутска, и вот - пришел…
Мужчина отстегнул цепочку и впустил его в прихожую небывалой величины, по которой можно было кататься на велосипеде.
– Проходите, мы живем вот здесь, – он указал на дверь одной из комнат. – Я ее супруг, а она сама сейчас в отъезде, в Пскове, помогает племяннице ухаживать за детьми. Да вы не стесняйтесь, я о вас предупрежден, об этом визите писала ваша сестра, Рита, с просьбой вас принять. Мы дали согласие, так что все в порядке, сейчас я угощу вас чаем.
– Вы знаете, я ведь совершенно с пустыми руками, и хотел бы сбегать купить что-нибудь к чаю, и вообще - продукты не помешают! У вас рядом я смогу что-нибудь купить?
– У нас есть печенье и я все же предлагаю присесть. Магазин у нас близко, за углом направо, – он говорил еще очень многое, и не только о пище и вскоре, выпив чаю, гость решительно произнес:
– Вы меня простите, Арон Михайлович, но я должен пойти в магазин, – имя своего дядюшки он знал заранее, его не раз упоминала мама. – Думаю купить коньячка, чтобы мы с вами выпили по рюмочке за встречу?
– Что Вы, я даже кефир пью ограниченно, думаю, это ни к чему - вам ведь так много нужно увидеть. Вы не заблудитесь, хотя нас-то нашли? Я жду, и вам еще нужно будет прилечь, отдохнуть, ведь вы же с дороги. А потом я все расскажу - куда и как вам пойти.
– Спасибо, - сказал уставший от объяснений и голодный гость, и выскочил за дверь.
С покупками он справился, коньяк купил про запас, еды набрал немало, даже взял две трехсотграммовые пачки пельменей, которым доверял в плане сытности и удобства приготовления.
Поев основательно, он улегся на подготовленную хозяином постель и проспал до трех часов дня, – при этом никто его сон не потревожил. Пробудился он также под управлением дядюшки, запросил чай покрепче и приступил к планированию программы на сегодняшний вечер и на последующие дни.
- Сегодня тебе нужно попасть в БДТ, это знаменитый театр, и билетов в кассе наверняка нет. Иди прямо к администратору, покажешь паспорт - ты из Сибири и одно место тебе найдут.
Минут за тридцать до начала спектакля он был возле комнаты администратора. ему очень повезло, в тот вечер давали спектакль “Прошлым летом в Чулимске” – по пьесе Александра Вампилова, иркутянина, недавно трагически погибшего. ему действительно выписали пропуск на одно место в 13 ряду партера. Это было чудом! Он увидел на сцене великих актеров - Ефима Капеляна и Евгения Лебедева. Пьеса была поставлена самым знаменитым в стране режиссером Георгием Товстоноговым.
- Вот видишь, как я тебе здорово все рассказал, ну и ты, конечно, молодец, не оплошал. Завтра нужно попасть в Эрмитаж, встанешь в девять, поешь и вперед. Я уже с шести утра на ногах, и тебя разбужу, не беспокойся. – сказал ему хозяин, дождавшийся гостя и обрадованный удачей.
Первым, что поразило его в Эрмитаже, была необыкновенная по красоте и архитектуре парадная лестница. По тому, из каких материалов и каким образом она была выполнена, описать ее было сложно, но, вложив душу и вспомнив, каких людей и какие события встречало это уникальное творение, можно было многое почувствовать.
Обход залов совершал один, ему никто не мешал, но и делиться эмоциями можно было лишь с самим собой. Плана осмотра великих творений у него не было, были крепкие ноги и жажда постичь то, на что у человечества ушли века и жизни. Естественно, постиг он лишь столько, сколько вместила его немудреная голова.
Имена многих великих мастеров были ему известны, и он воспринимал эти работы по вывешенным рядом в застекленных рамках описательным табличкам, стараясь запомнить самое важное.
Возле работы Леонардо да Винчи стоял одухотворенным скорее именем автора, чем его искусством – эти, не первые его знакомства с живописью были уж очень скромны.
Отдохнув в стенах дворца и перекусив в кафе, экскурсант сквозь арку Дворцовой площади вновь оказался на Невском и стал подробнее разглядывать прохожих, отличавшихся от граждан, спешащих по улице Горького в Москве, где уже бывал.
Содержание витрин его не привлекало, глазами он искал афиши, смотрел на часы, и уже держал под рукой монетку, чтобы отпроситься у дядюшки, учитывая, что побеспокоит его поздним приходом.
Наконец, внутри театральной кассы он увидел приглашение на спектакль Ленинградского мюзик-холла. Очереди не было и, расспросив о билетах, и о том, как ему добираться, вышел к телефону-автомату и набрал номер единственного в этом городе знакомого абонента. Позволение он получил очень быстро:
- Придешь поздно, меня не буди. В холодильнике есть кефир, булочка и сыр. Я тебе постелил, ложись и спи. Утром я тебя разбужу, и решим куда тебе следовать.
Получив согласие, он отправился смотреть на Мюзик-холл. Представление понравилось очень, все было таким как ему представлялось, как он видел это по телевиденью. Кордебалетом он был восхищен, возбужден и обрадован. Два десятка девушек-близняшек, двадцать пар стройных женских ног опьянили его.
Он слушал песни и оркестр, красивую музыку и любовался сценическими композициями, но все же ждал танцевальных номеров: канкан, латинос, испанское фламенко – танец страсти. Все номера были настоящим триумфом одновременно бурной и замершей в порыве сексуальности, казалось бы готовой вырваться из одежд и прочих рамок, в слиянии телесной любви и грациозного движения перейти со сцены прямо в зал к людям и к нему.
В прекрасном настроении он вернулся домой, а утром Арон Михайлович указал ему путь на Старый Невский и по нему троллейбусом до Александро-Невской лавры. Там осмотреть мужской православный монастырь и, по возможности, войти в храм, а далее попасть на Лаврские кладбища, в некрополь, к захоронениям известных людей.
- На Невском постарайся увидеть памятник Екатерине Второй, там она вместе со свитой. Смотри и запоминай все, что увидишь, приедешь в Сибирь - будешь рассказывать своим друзьям.
Говорил Арон Михайлович с интонацией цивилизованного человека, обращающегося к дикарю. Здесь не было унижения и превосходства над племянником, все было адекватно их жизненному пути, дядюшка прожил в Питере всю свою жизнь, и он от всей души передавал доставшиеся ему не простой ценой опыт и знания.
Сибиряк двадцати девяти годов отроду, начавший освоение главных городов страны три года назад, имел одну задачу - не отставать от своих земляков: друзей и подруг. Соответствовать некоему уровню просвещенности, осведомленности и «насмотренности» относительно шедевров градостроительства и архитектуры, и говорить об этом в компании.
Личное посещение давало ему возможность сказать: “здесь я был, это я видел, это я слышал”, и, может быть, точнее собеседника указать подробность или деталь элитных заведений. Ну, например, балетного училища имени Вагановой на улице Зодчего Росси в Санкт-Петербурге.
Такая образованность была для провинциала показателем культуры и даже пропуском в приличное общество, где он имел немало знакомых девушек и ребят. В его краях похвастать такими знаниями и посещениями могли немногие. То же относилось к перечню театров, музеев, стадионов, кладбищ и даже знаменитых бань!
Эстетическое наслаждение он, конечно, испытывал, но гораздо больше удовлетворения ему приносил сам факт личного участия и прикосновения к знаменитому. Посему заветы Арон Михайловича он выполнял с удовольствием, знал, что этот человек - настоящий, и с первых часов знакомства уважал его не только за гостеприимство.
Позавтракав, он двинулся в “путь познания”. Осмотрев все намеченное в Лавре, вошел в храм, где шла служба, поставил две свечи и приобрел несколько крестиков на добрую память и благословение себе и близким.
Затем он добрался до памятника Екатерине в сквере на проспекте. Вдоль аллеи по периметру стояли художники, и он, накануне побывавший в Эрмитаже, разглядывал их работы и не смог обойтись без, прямо скажем, бестолковых сравнений.
Здесь в глубине сквера он обнаружил театр имени Пушкина, куда в итоге попал на спектакль. На сцене был Народный артист Союза Бруно Фрейндлих, отец уже известной по работам в театре и кино молодой талантливой Алисы. И опять Его запросы к искусству были удовлетворены.
В субботу экскурсию решил возглавить Арон Михайлович лично. Выехали в семь утра в Петергоф, чтобы успеть к открытию фонтанов. С погодой повезло, обошлось без дождя, еще запомнилась встреча с иркутскими соседями.
Молодые супруги приехали сюда в свадебное путешествие, у них был фотоаппарат, и уже дома ребята вручили ему два десятка прекрасных фотографий. Часть из них была выслана дяде и, главное, тете в Ленинград на домашний адрес.
Впечатлений от множества “гидрошедевров” осталось не мало, особым из них был “Самсон” – сверкавший позолотой богатырь усмирял хищное морское создание, схватив его мощными руками за обе челюсти. Скульптуру отличала необыкновенная динамичность, застывшая в прекрасной победе мужества над злом.
Часа через два-три родственный экскурсовод объявил:
- Едем дальше, в Пушкин, увидишь Лицей, в котором учился великий поэт, кто знает, может когда-нибудь сам об этом напишешь, как тебя Арон Михайлович просвещал.
Въехали в Царское село. Екатерининский дворец закрыт на реставрацию, походили рядом, посетовали. Пошли к лицею - чтобы попасть внутрь нужно долго стоять в очереди. Посмотрели через окно, прочли все, что можно было на стендах и досках объявлений…
- Поедем в Павловск - это удивительный памятник парковой архитектуры, в нем нужно побывать обязательно! – сказал руководитель экспедиции, и гость, почувствовав, что утомительное познание близится к концу, воодушевился.
В парке они поели в хорошей недорогой столовой. Прошлись по главной аллее, оценили кто что смог. Посидели на дорожку и не торопясь пошли к небольшому, но очень уютному вокзалу.
- Этот вокзал я узнаю, - сказал он, – я видел его в фильме “Прощанье с Петербургом”. Хорошая картина о том, как Иоган Штраус, будучи в России, влюбился в девушку из высокопоставленной дворянской семьи и был отвергнут ее родителями, деликатно, но очень твердо. Музыка там прекрасная: вальсы и польки.
Арон Михайлович подпел вальс: “На прекрасном голубом Дунае” и, пока шли к вагону, самозабвенно его подмурлыкивал, а, усевшись в поезде напротив сибирского гостя, произнес:
- Я был очень рад показать тебе что успел, может быть, ты более подробно когда-нибудь все это увидишь и сыну своему покажешь… Я сделал это от души, хотя, конечно, устал. Все оставшиеся достопримечательности Ленинграда посмотришь самостоятельно, а я тебе подскажу. Мы с Анной Михайловной отдыхаем в парке, недалеко от дома; берем с собой шезлонги, они легкие - сам посмотришь, - немножко еды, чай или водичку, и проводим на воздухе почти весь день…
Говорил он негромко, слегка гнусавил и нечетко произносил буквы “р” и “л”, но все им сказанное вызывало у нашего героя чувство необыкновенной благодарности. Этот пожилой, видевший не мало горя на своем веку человек проявлял день ото дня к нему, по сути очень дальнему родственнику, заботу и внимание, как к родному. В электричке он даже сказал рядом сидевшей женщине: “Это мой сын”. Позже сибиряк узнал, что сын у них с его тетушкой был, но в раннем возрасте умер.
- Я Вам очень благодарен, очень. Я ведь здесь впервые и мне не просто все, что я вижу и слышу запоминать, но я стараюсь, мне это все очень важно, и город этот вдохновенный и трагический. Прихожу я поздно, явно мешаю вам отдыхать, но снова прошусь на вечерние представления. Кстати, сегодня уже никуда не поеду, просто будет поздно.
- Ну, а на завтра составь себе план сам, можешь посетить Петропавловскую крепость - место известное, там в полдень стреляет пушка, можешь подгадать.
На другой день он осмотрел крепость, услышал выстрел, а после всего проследовал к театральным кассам и обнаружил там, что во Дворце культуры имени Ленсовета состоится концерт группы “Машина времени”. Купил билет и отправился смотреть и слушать чудо, о котором знал не только понаслышке, но даже читал в газете.
Чудо состоялось! На сцене стояли молодые ребята, они еще не начали играть, а зал уже приветствовал их стоя. Потом они исполняли вещи, ставшие известными на многие годы, один “Поворот” чего стоил, а потом Кутиков пел: “Ты можешь ходить как запущенный сад”, - и публика подпевала героям сцены: “Кого ты хотел удивить?” - соблюдая все паузы и качаясь в такт музыке. Он все запомнил и положил еще одну козырную карту в свою колоду.
Назавтра с утра он пошел за продуктами. На улице Владимирской, где был уже знакомый ему магазинчик, на другой ее стороне был кинотеатр, гость посетил его и посмотрел французский фильм “Высокий блондин в желтом ботинке”.
Рядом с кинотеатром он обнаружил указатель “ДЖАЗ”, следуя ему подошел к застекленной двери и прочел небольшую табличку “Завтра на сцене нашего кафе состоится встреча джазовых музыкантов. С участием Давида Голощекина”. Вошел и, как обычно, в кассе спросил, что это за мероприятие и можно ли на него попасть?
- Можно, Голощекин будет лично. Билет возьмете при входе, начало в 19 часов.
Завтрашний вечер был последним, завершающим Его визит в прекрасный город на Неве. Все складывалось очень удачно, а сегодня вечером он опять поедет к Медному всаднику и еще раз побудет на площади, где в декабре 1825 года было восстание декабристов.
У него на родине - в Иркутске - покоился прах нескольких участников этого события, он бывал в Знаменском монастыре, где за скромной оградой похоронена Трубецкая со своими тремя детьми. Жена князя Сергея Петровича в свои двадцать пять лет отправилась в Сибирь вслед за супругом, отправленным на каторгу. Интерес ко всему, имеющему отношение к этой теме, живет на сибирской земле до сих пор.
Нашему герою хотелось своего, личного знакомства с возвышенной и таинственной историей. Придя на площадь по наитию, умом он понимал лишь то, что место это святое. Он как будто искал здесь самого себя, но не в рядах восставших, а в своем сегодняшнем амплуа странника, пришедшего на поклон.
Прогулка привела его к мысли о своем невежестве, он понял, что ему нужно прочитать об этом и хорошо бы посмотреть что-то в кино. В 1975 году на экраны страны вышел художественный фильм “Звезда пленительного счастья”, и он получил такую возможность.
Но это было позже, а пока он прошел внутрь Исаакиевского собора, глянул на маятник Фуко, смещение стрелки которого относительно метки подтверждало факт суточного вращения земли. Убранство храма, его монументальность и гармоничное слияние со всей архитектурой набережной Невы было настолько естественным, что ему оставалось лишь принять все как данность.
Поклонившись Петру Алексеевичу и послушав комментарии экскурсовода, отметил с удовлетворением: “Как здорово, что знаком с поэмой “Медный всадник”. Далее он отправился пешком и снова по легендарному проспекту, разглядывая все, на что хватало сил.
Перекусил в великолепной Пирожковой, большим количеством исключительных изделий с начинкой из грибов, моркови, печенки и еще чего-то, с добавкой в виде лука и прочих приправ. Но главным он все же признал печеное тесто, такой красивой корочки у пирожков он не видел никогда (мамины не в счет).
Прибыл домой поздно, очень долго шел пешком, не глядя на часы, не замечая приближения ночи. Пик Белых ночей уже миновал, но в половине двенадцатого было еще светло. Дверь отворил сам ключом, доверенным ему хозяином, как родственнику, что было и удивительно и приятно.
На следующий день, точнее вечер он побывал в зале и послушал джаз. Он встретил знаменитого, вполне молодого Голощекина и даже поклонился ему в приветствии, так как фотографии маэстро видел на стенах клуба - джазмен тоже кивнул без всякого удивления. А наш герой тут же положил этот факт в коробочку с Ленинградскими сувенирами.
Так закончилось его первое посещение Великого города на Неве! Коллаж был пестр и переполнен чувствами, постичь все увиденное и испытанное здесь было непросто, а впечатление осталось неизгладимым. Приезжал сюда он не раз, и встречи были не только интересными, но и романтичными, а романы не только историческими, но и личными.
Особую память о визитах оставила история, в которой объединись светлая память о событиях 1825 года и фантастические встречи с девушкой нашего времени (1989 – 1991гг).