— Кукла Лена, это я во время выпускного утренника по случаю окончания первого класса средней школы (на фото). Говорят, с тех пор я практически не изменился. Посмотри, как ермолка уже тогда подчеркивала мои кудри.
— Слушай, сионист, я женщина простая и мыслю посконно и домотканно. Поэтому вопрос — а как ермолку крепят на лысине?
— Причем тут лысина? Ермолка крепится на сердце. И уже оттуда мягким лунным светом подчеркивает силуэт кудрей. Судя по выражению моего лица, снимок был сделан в грустном городе пасмурной осени.
— Да? Впрочем, ты не отчаивайся. Деменция — это не приговор, а всего лишь диагноз. Это я к тому, что школу заканчивают весной. Или тебя перевели во второй класс после переэкзаменовки?
— Нет, кукла Лена, я хорошо учился. Если не считать бесконечных проблем поведением, конечно. Хотя, в те годы своим бесстыдством я еще не разбивал юные сердца. О чем сегодня очень сожалею.
— Кстати, о твоем бесстыдстве. Сионистское чудовище, ты почему хамишь моей маме? Я всегда знала, что евреи — беспринципные, маргинальные, за деньги готовые на все люди. Но такое…
— Я-я? Хамил это святой женщине, твоей маме!? Твои обвинения в мой адрес, кукла Лена, являются крайне глобальными и не учитывающими различные тонкости и нюансы. Я не только не хамил твоей маме. Но и наоборот, мирно лежал на диване и думал о дестабилизация ситуации в Месопотамии и современном состоянии антисемитской мысли в России. Кстати, оно плачевно, как и положение в Месопотамии.
При этом телевизор предлагал с позором исключить Грецию прямо из Евросоюза. Кроме того, в телевизоре было холодно упомянуто об иудейском путче в Киеве и сказано много теплых слов по поводу слез детей Донбасса.
А потом, в конце сводки новостей, сообщили о чудовищном случае, опять произошедшем в Великобритании. Там кто-то был задержан по подозрению в изнасиловании пони. Во всем сознался. Был взят на поруки.
И вдруг, на фоне всей этой идиллии, в комнату врывается твоя мама и, голосом, не предвещающим ничего хорошего, сообщает: «А я уже давно не девочка!».
У меня от этого возгласа твоей мамы даже мурашки по спине пробежали. После чего я повернул голову в ее сторону — и, оторопевшие от неожиданности мурашки, вообще бросились в разные стороны по моей спине.
Но я, как и подобает атлету, быстро взял себя в руки и сказал твоей маме следующее: «Мокрая обвисшая грудь добавляет Вам возраста и лишнего веса в области талии. Именно от этого и призван предохранять бюстгальтер. Очень рекомендую». Не понимаю, что в этом оскорбительного?
— А мама говорит, что ты ее обидел.
— Тоже мне, учитель музыки избил ребенка. В конце концов, твоя мама сама виновата — не надо пугать медитирующих песней «Вставай, страна огромная»...
— Сионизм уже в беде, но, я вижу, ты этого еще не понял. Моя мама думала, что тебя нет в спальне. Поэтому и зашла в нашу комнату за полотенцем. То, что висело в ванной, я бросила в стирку. Евреи, либералы и другие категории интеллигентов ее и так достали, она все время жалуется, а тут ты еще. Еще раз обидишь мою маму — я не знаю, что с тобой сделаю.
— А тебе, кукла Лена, и не надо это знать заранее. Я тебя объясню, что мне нужно делать, по ходу дела. Поэтому не будем оглашать ночными криками…
— Ах ты… пусти меня… У меня нога болит. Говорил: «Несоблюдение норм шариата и развратный образ жизни вызывают стихийные бедствия». А сам…
— Ну и пусть сильнее грянет буря, кукла Лена. Я воспитан комсомолам на перекормленных красавишнах советского кино. Поэтому, при виде тебя, становлюсь неукротим и невменяем. А соблюдать нормы шариата я никому и не обещал…