Валентин Андреевич Эфедринов, семидесятичетырехлетний йог и парапрактик, попросил своего племянника – Толика Зюйдвестова, несколько дней его не беспокоить. Его, в смысле дядю, а не племянника. Да не проблема – ответил молодой человек и свалил в свою комнату, слушать современную музыку. А дядя в свою, заниматься неизвестно чем.
Жили они вместе давно и племянник постепенно привык к дядиным закидонам. К тому, что по квартире дядя ходит босиком, в тренировочных штанах и майке с коротким рукавом – на животе Микки Маус. Это че? – спрашивал Толик. Майка – разумно отвечал дядя. А это? – Толик тыкал пальцем в Микки. Не знаю – честно признавался дядя – мне ее Софья Григорьевна подарила.
К тому, что дядя целыми днями занимается сногсшибательными практиками – медитирует почем зря, сосредотачивается на главном, пишет изотерический труд в уме, принимает дикие позы и консультирует по телефону.
К тому, что пьет талую воду из холодильника и есть пророщенное зерно.
К тому, что не смотрит телевизор.
Что почти не ходит в туалет, но не вылезает из ванной.
Учит мертвые языки.
Читает «Бхагавад-гиту» между строк. Ту самую, где Кришна беседует с Арджуной на поле Курукшетра.
Поэтому просьба дяди Вали Толика не удивила и даже не заинтересовала, подумаешь, не беспокоить несколько дней, нашим легче.
Забурился племянник в комнату, и думать забыл.
На следующий день пришел из института после обеда – тоже самое. Дядя в нирване, Толик на кухню пожрать, попить и свалить нафиг.
Вечером, точнее ночью, когда вернулся домой, договаривал со Светкой по телефону – да… а я че… да иди ты! нет… кто? нет… понял, понял… буду, хорошо да…
Из дядиной комнаты – тишина. Толик разделся и лег спать.
Утром сразу убежал с Артемом Экзбиционистовым по делам, днем сдавали кровь, вечером зависали в клубе. Ночью спал как убитый.
О том, что дядю не видел несколько дней, сообразил в субботу, пошел, осторожно постучал в дверь комнаты. Тишина. Аккуратно приоткрыл – дядя сидел в позе лотос – медитировал. Живой и здоровый, судя по всему. Хотя Толик в этом не разбирался, в том плане, что черт их поймешь, йогов этих, здоровы они или уже отчалили. На вид – нормалек. Толик прикрыл дверь и пошел на кухню, завтракать.
Налил чашку растворимого кофе, в левую руку взял бутерброд – хлеб с маслом, надкусил. В это время в помещение заглянул кот Аполлинер, что-то уже давно не радовавший своими посещениями дядю с Толиком. У кота был свободный вход и выход через открытую форточку. Нагулялся? спросил Толик у Аполлинера. Кот сделал телом движение, в том смысле, что – да, вполне. И лег под кухонным столом. Даже жрать не просит, удивился Толик, во дает.
В институте Эксбиционистов рассказал Толику о том, что Ленка Федорова с параллельного потока, в которую был влюблен Эксбиционистов, закрутила роман на стороне, с каким-то непонятным мужиком. И этого мужика требовалось разъяснить.
Но мужик разъяснил их. Известный тренер по гандболу Томский и за словом в карман не лез, что для спортсмена не совсем обычно, и кулаками норовил помахать с большим удовольствием. Эксбиционистову досталась чуть поменьше, а Толику от души.
Это он просто вас не правильно понял – сказала на следующий день, узнавшая о разъяснении Ленка Федорова – то есть так-то Томский не злой, только в экстренных случах.
Нам сразу полегчало – ответил обидевшийся на весь свет Толик и поплелся домой.
Еще через пару дней Толик, после последних приключений слегка снизивший интенсивность светской жизни, мирно сидел дома на диване – зырил телик. Вдруг из дядиной комнаты раздалось как бы сияние. Именно раздалось, а не стало видно, потому что в этом сиянии был слышен как бы даже торжественный, но умиротворяющий звук, типа музыки с дядиного диска для релаксации.
Толик испугался и рванул в комнату к дяде. Распахнул дверь, из-под которой струился свет, вбежал.
И попал в радугу.
По крайней мере, так он впоследствии рассказывал своим друзьям: Артему Эксбиционистову и Юрику Самсунгову.
А дяди в комнате не было.
Только на полу валялась его одежда – старые треники и майка с Микки Маусом.