Начало: http://www.proza.ru/2015/07/29/162
***
Он барабанил в её дверь, но в номере уже никого не было. Тогда он побежал к реабилитационному корпусу, но нигде по дороге её не встретил, а зайти внутрь почему-то побоялся. Тогда он решил ждать её на лавочке в акациях возле центрального корпуса. Время уже было почти обеденное, и она вот-вот должна была появиться.
Минуты тянулись для Лёшки мучительно долго. Несколько раз он вскакивал, но потом опять садился. Отдыхающие неспешно потянулись на обед. Лёшка даже заглянул в обеденный зал: вдруг он просмотрел, как она пришла? Но в зале её не было. Лёшка вернулся обратно на свою лавочку, и тут, сквозь ветки акации увидел её…
…Она медленно шла к корпусу, но не одна, а с тем самым мужчиной, с которым Лёшка столкнулся в дверях пару часов назад.
Дикая ревность пронзила его насквозь. Вот значит как! Не успел он уехать, а она уже гуляет с другим!..
А они тем временем остановились под пальмой, у зарослей акации, что укрывала его лавочку, и Лёшка услышал её голос:
- …вот такие у нас дела. Да ты и сам всё видел.
- А что говорят врачи? – спросил её собеседник.
- Обнадёживают. Говорят, что и не таких на ноги ставили, просто нужно время. Но, Володя, он не борется! Он не хочет бороться. Он больше не хочет жить!
- Но почему? Какая глупость! Если прогнозы обнадёживающие…
- А ты сам разве не понимаешь? Вы же все ненормальные, помешанные на вашем небе… Когда в госпитале он понял, что больше не будет летать, он словно умер. Того бесшабашного, жизнерадостного Вадима больше нет, и… наверное, никогда уже больше не будет… - её голос предательски задрожал.
- Ну, ну! Не раскисай! Выше нос! Ты же сама через всё это прошла. Сама знаешь, как это не просто, но ведь вернулась же! Ты была такая же ненормальная.
- Но я боролась! – и помолчав она добавила: - И я больше уже не танцую...
- …Из-за него?
Она не ответила, но и так было всё понятно.
Какое-то время они молчали, слушая крики вечно недовольных чаек. Он смотрел куда-то за горизонт, а она себе под ноги.
Потом она подняла голову, и заговорила снова:
- А помнишь, как вы потащили меня на танцы вместе с костылями?
- Ещё бы!, - оживился её собеседник, - Вадим тогда примчался как на крыльях. Заявил, что на набережной скучает красивая девушка, в обществе двух деревяшек, и что надо срочно её спасать. Нам тогда и в голову не пришло, что это он про костыли.
- …А потом вы таскали меня на руках по городу, и он изображал экскурсовода. Это было уморительно! Мы тогда много смеялись.
-Да уж! Ржали как кони. На нас даже кто-то воду из окошка выплеснул…
Они снова помолчали, видимо вспоминая и заново переживая впечатления из прошлого. Потом он спросил:
- Ты поэтому привезла его сюда?
- …ну да, наверное. С этим местом очень многое связано. Да и врачи тут хорошие. Меня же починили…
- Ну, дай то Бог…! …ну а если… - недосказанный вопрос напряженно повис в воздухе. Она подняла на него глаза и медленно покачала головой.
- Ты забыл? «…в горе и в радости…». Сам же расписывался. И… Я все еще люблю его…. Я всегда его любила.
- Ну да, забудешь тут. – горько усмехнулся Володя, - Мы все ему тогда страшно завидовали, – и вдруг, вспомнив, сказал: - Знаешь, я утром тут в холле столкнулся с парнем, поразительно похожим на Вадима. Только моложе. Ну, на такого, каким он был тогда, когда все мы здесь познакомились. Он, похоже, тоже тут жил. Во всяком случае, выходил с чемоданом.
- Да, я знаю… - тихо сказала она...
***
...потом они еще о чём-то говорили, но Лёшка уже не слушал. Со всей парализующей сердце отчётливостью он понял, почему она иногда смотрела на него такими глазами, и что это не его, а того, неизвестного ему парня Вадима, лежащего сейчас в реабилитационном корпусе, целовала она сегодня утром.
Он еле дождался, когда они уйдут, а потом бросился бежать. Опрометью, ни на кого не глядя, он бежал и бежал вперёд, задевая зазевавшихся прохожих. Его душили, мучили, жгли самые настоящие слёзы, но, поскольку плакать он не умел - они застряли комом где-то в горле, и он бежал и бежал, пытаясь убежать от себя, и от этих мучительных, невыплаканных слёз…
...Уже сидя в самолёте, в воздухе, обессиленный и вконец опустошенный, он бездумно, чтобы ни с кем не общаться, повернул голову к иллюминатору.
Небо было безоблачным.
Солнце, утомлённое тусклое солнце закатывалось за горизонт, окрашивая и небо, и воду и всё вокруг во всевозможные, мыслимые и немыслимые оттенки розового. Это было так непередаваемо красиво, что у Лёшки перехватило дыхание.
Он долго смотрел на этот закат, самый потрясающий закат, какой он когда-либо видел, и подумал, что никогда-никогда он больше в этот нереально красивый южный город не вернётся.