— Настроение ***вое в серо-злобную полоску. Расстался с девушкой. Да, все банально до ужаса, но, блять, Васька, ты просто еще не знаешь, что…
Здорово, лошара! Как дела? Олька еще не заебала?
Я бы и дальше продолжил жаловаться на свою ничтожную судьбу коту, да только сообщение, внезапно пришедшее от Петьки — одного из моих друзей, — отвлекло меня от этого интереснейшего занятия. А что, жаловаться кому-то некоту лучше, чем мучить умывающееся животное и походить на шизофреника. Или какого-то другого психа. Или и то, и то. Или… Ай, да ну нахрен.
Привет, да вообще ****ец полный! Охуительно прям!
И это я еще культурно выразился! Там реально такое…
Что такое?
Ой, Петька, там засада вообще! Слушай, короче.
В общем, ****ец! Тройной такой ***вый ****ец! Сосался с Олькой в кино, значит, а тут, бля, у нее во рту вкус Андрейкиного хуя!
Нажал на «отправить». Перечитал. Понял, что выглядит не очень. Да и Петька молчит. Отправил вдогон:
Меня, блять, чуть не вырвало!
Немая пауза. Через минуту, видимо, Петька понял написанное — я сам долгое время сообразить-то не мог: моя девушка — и с лучшим другом! — и наконец, пришел ответ:
****ец…
И все? Ну да, у меня тоже дар речи пропал.
Погодика, а откуда ты знаешь какой вкус Анрюхиного ****
И тут я понял, что влип. Так-так-так… Где моя валерьянка? А, стоп, я ж не баба. Быстро открываю вкладку со страничкой Петьки и кидаю его в «Черный Список». Н-да, и после этого-то я не баба?
— Ва-а-аська! — лучше с котом поговорить, потом хлопот меньше. — Иди сюда, котик ты мой!..
Инцидент с Оленем — так я стал называть уже бывшую девушку — был исчерпан через неделю, когда Петька ввалился ко мне с коньяком и с порога заявил, что по пьяни тоже кучу всякой ***ни делал. И что лучшее лекарство от совести и неприятных впечатлений — алкоголь. Раньше бы я не согласился, но ведь ссориться с ним снова не хотелось. А про «по пьяни» друг явно узнал от самого Андрейки, который об этом и забыл-то.
Восьмое марта. День Рождения Андрюхи. Вечер. Его бросила девушка: мол, не выгодно с ним встречаться. Стерва та еще была. Все свалили по домам, остался только я — тоже без девушки. Напились так, что едва стояли на ногах. Ну, Андрей точно. Чуть ли не рыдал, стоило вспомнить имя той шлюхи, которая кинула его в День Рождения.
— Го я тебе минет сделаю? — во время очередных причитаний, типа «что во мне не так?», спросил я. Что меня дернуло это сделать?
— Го! — алкоголь — не друг натурала. Андрюха же совсем был поддатый, как говорил только — непонятно. Ну я и сделал. Да, я умею.
Проблема во всей этой истории только одна: я-то выпил всего сто грамм и был, по сравнению с другом, трезв. Как стеклышко. А нет, есть еще проблемка: откуда все это помнил Андрюха?
В этот раз я решил не пить вообще: вдруг Петька что-нибудь интересное расскажет. Но после второго стакана, до которого друг говорил о своих «по пьяни» еще более менее связно, он совсем вяло вертел языком. Вот, что значит, не привыкший к алкоголю. После пятого — наконец вырубился. Оттащил его на диван, уложил на подушку и укрыл одеялом: плюс своей квартиры — все всегда твое и под рукой.
— Васьк, интересно, как там Андрей? — шепчу я коту. Ну, привычка у меня такая: во всем с ним советоваться.
Кот мяукнул и, повернувшись ко мне задом, ушагал на кухню — доедать остатки колбасы со стола. А я взял телефон и набрал один из трех номеров в моей контактной книжке – да, только мама, папа и Андрей, остальные-то не нужны. Гудки. Подумать только, я сам звоню Андрею!
— Привет, — я уже собирался бросить трубку, как ее, наконец, сняли. Как давно я не слышал его низкого глуховатого голоса! Знаете, это глупое общение в интернете лишает такой возможности.
— Привет… — тихо отвечаю я, забывая обо всем на свете. Зачем вообще я ему позвонил? Мог же как все нормальные люди написать «ВКонтакте»! Хотя нет, там я слишком много матерюсь, а Андрей этого не любит… Да ну нахрен! Наконец, добавляю: — Как дела?
— Открой, пожалуйста, дверь, – что, блин?! — У тебя звонок сломан.
Я стою в немом шоке, уже не понимая, где закончилась реальность и началась сказка. С открытым ртом топаю к двери, не убирая телефон — слышно, как дышит лучший друг, — щелкаю замком и распахиваю ее настежь. Андрей действительно стоял на пороге, прижимая трубку к уху. Оторвал ее, нажал на сброс. Я сделал то же, пытаясь все-таки поверить в реальность происходящего.
— Долго не решался ответить, когда ты звонил, — я не видел его с того самого злополучного Дня Рождения. А так хотелось. Он же такой… такой… Красивый? Короткие чуть вьющиеся волосы, темно-серые, почти черные глаза, тонкая полоска обветренных губ, пульсирующая на шее венка. — Пустишь?
Что-то невнятно промычал, отодвигаясь и отрывая от него взгляд. Не могу. Просто не могу поверить. Андрей косится на пару кроссовок, грязных, обшарпанных — явно не моих, — а я зачем-то поясняю:
— Петька пришел. Спит, — он кивает, переводя взгляд на меня. Не выдерживаю, никогда не выдерживал, отвожу глаза через секунду. Черные дыры, серьезно! Загадочные и манящие, космические и невероятные.
Молча проходим на кухню, ставлю кипятиться чайник. Остыл уже, а холодный пить не хочется. Да и гость что подумает?
— Ты ни был пьян, — тихо, то ли чтоб не разбудить Петю, то ли просто так, говорит Андрей, а я усердно — даже слишком — мою свою кружку: пью только из одной, хотя их больше десятка, ее мне бабушка подарила. Умерла уже… Жаль.
— Не совсем, — так же тихо отвечаю я. Что еще сказать? Нападать в ответ? А вдруг он просто все вспомнил?
— Я тоже, — будто подслушав мысли, замечает Андрей, слегка улыбаясь. А мне это почему-то не кажется странным. — Думал, если честно, что переигрываю.
Молчим еще несколько секунд, которые кажутся мне вечностью. Тишина нагнетает, честно. Не выдерживаю, срываюсь первым:
— А с Олей что? — почему именно это? Да нет, мне не обидно, да и не жалею я, что расстался с Оленем. Она мне замену через час нашла. Шлюха, наверное.
— Неприятно было видеть возле тебя шлюху, — усмехается, а я теперь уверен, что он может читать мысли. Глупо, конечно, но многое бы объяснило.
— Почему? — я дурак. Идиот. Баба. Ванилька. Глупые вопросы. Повинуясь мимолетному желанию, присаживаюсь рядом.
— Просто, — наклоняется ко мне и целует. С такой ярко горящей любовью, какую невозможно выразить словами. Умопомрачительно. Я забыл, как дышать, и вот-вот задохнусь, но… Андрей отрывается, напоследок чуть прикусив мою губу. Бля-я… Улыбаясь, произносит: — Чайник.
Какой, к черту, чайник? Чувствую, что таю. Готов был вновь примкнуть к его губам, но вдруг сквозь эту волшебную пелену слышу свист. Не вовремя вскипел, гад. Поднимаюсь на ватных ногах, плетусь его выключать.
— Ты точно чай хочешь? — случайно ударяю на слово «чай», а Андрей тихо смеется. Встает, подходит и приобнимает меня за талию. Вот бля-я…
— Не совсем, — прикусывает кожу шеи, а я, откинув голову, не сдерживаюсь и издаю тихий стон. — Тебя хочу больше.
Будь моя воля — отдался бы ему здесь же. Но Андрей, тихо прошептав: «За мной», — повел меня в спальню, мою спальню. Никогда ее не любил из-за ярко-рыжих обоев, но сделать ремонт не решался как-то. А сейчас я как-то готов изменить свое мнение, если появятся приятные воспоминания…
— Я быстро, — нехотя бегу в душ: наскоро и растяну себя там, чтоб после не отвлекаться.
Вернулся я не так быстро, как планировалось, пытаясь понять — привиделось или не привиделось, — но Андрей сидел на кровати, держа в руках тюбик смазки с презервативами, и все так же с вожделением на меня смотрел. Лучшая награда. Скидывая на ходу полотенце, чуть ли не бросаюсь на него, впиваясь в губы немного яростным поцелуем. Он отвечает мгновенно, повалив меня на кровать. Бля, снова будто таю. Растекаюсь сопливой розовой лужицей под каждым жарким прикосновением, а от дыхания теку, как школьница. Бля-я…
— Не матерись, пожалуйста, — я что, в слух?! Бля-я… И снова: — Я же попросил.
Отрывается от моих губ, встает под мое протестующее мычание. Наскоро сбрасывает одежду, раскатывает по члену — вот бля, он же меньше был, когда я минет делал! — презерватив, размазывает смазку и по нему, и по пальцам, жирным таким слоем. Будто издеваясь, все медленно-медленно делает в то время, как я готов был отдаться ему и так, посуху. К чертям аккуратность и осторожность.
Из-за стены послышался храп. Вот бля, я совсем забыл о Петьке! Что он подумает, если проснется? Это ж как при матери с девушкой трахаться! При друге с лучшим другом, мать его!
— Не парься, — шепчет до того страстно, что просто срывает крышу. А может это от того, что он ввел в меня сразу два пальца и полностью? Я аж выгнулся от неожиданности и приятных ощущений, так и не сдержав стон. Улыбаясь, Андрей замечает: — А ты прекрасно растянут… У тебя точно девушка была?
Я бы грубо ответил, что нет. Я бы послал его за медлительность. Но он поднимает мне ноги, закидывая себе на плечи, и я просто отдаюсь в его власть. К чертям этого Петьку! Приставляет головку ко входу, а я уже дрожу от нетерпения. И наконец входит, резко, полностью. Я бы заорал, честно, но издаю только глухой полукрик. Как бы хорошо не был растянут, больно, черт возьми. Но с какого-то хрена Андрей, выходя чуть ли не сразу, немного меня смещает и входит вновь: на этот раз по телу разлилось приятное тепло, до смешного резко граничащего с болью, а перед глазами все заплыло, взорвалось фейерверком. Мать его!
Толкается в меня, а я пытаюсь поймать его взгляд, черный, страстный, но не выдерживаю и прикрываю глаза. Издаю тихие стоны, стараясь просто не сорваться и не кричать, матерясь. Искорки перед глазами, член внутри и внеземное блаженство, черт подери этого Андрея!
Вдох-выдох. Толчок. Вдох-полустон-выдох. Толчок. Вдох-выдох. Толчок. Вдох-стон-выдох. Толчок. Вдох-выдох. Рык.
Чувствую, он на исходе. Рваное дыхание, поглаживания, глаза в глаза. Все, он достиг разрядки. Я тоже на грани… Тянусь рукой к члену, но Андрей бьет меня по ней и выходит, не отводя взгляда.
— За мной должок, — говорит, выдыхая, смотрит в глаза.
Встает на колени и медленно целует мой колом стоящий член. Аккуратно берет в рот головку, помогая руками, посасывает. И я понял: сдаюсь, не до конца, но сдаюсь. Но стоило зубами задеть уздечку – все. Я бурно кончил, не успев оттолкнуть Андрея и заляпав его своей спермой.
— Прости, — пытаюсь отдышаться. Выходит плохо.
— Ничего… — слизывает с моего члена остатки спермы и смеется одними глазами. — Я в душ.
Утро встретило меня спящим Андреем в моей кровати — подумать только, не сон! — мучающимся головной болью Петей и горящей задницей. К чертям остальных, главное — моя гребаная задница. Что же с ней делать? Соображаю я туго, лишь бы не сказать чего дурного…
Петька, так и не заметив Андрея, наконец облегченно выдохнул: видимо, таблетка-таки подействовала. Эх, завидую черной завистью.
— Это охуенно… — друг даже простонал от счастья.
— Как с Андрейкиным членом в заднице… — что я, блять, сморозил?! Блять. Блять. Блять. Черт бы побрал мой язык!
— Что?! — Петька выглядел охуевшим. А представьте его лицо, когда из моей спальни, потягиваясь, выплыл Андрей. Ну все, я влип.