Помимо семьи тёти Мари: её дочерей Рэнэ и Бернадет и сына Роберта, мы очень тесно общались ещё с одной семьёй. Я уже упоминала о ней в предыдущей главе – это семья Мадлены Мауе, которая также способствовала французским и русским маки.
Когда мы появились в Жандревиле, мадам Мадлена, дом которой находился по соседству с домом тёти Мари, позвонила своим дочерям Франсинь и Биду, живущим в Нэфшато, и попросила их приехать для важной встречи. Она сама впоследствии рассказывала об этом так: «Я сообщила своим дочерям, что в Жандревиль приехали дочь и внук русского маки Феликса, который в годы войны сражался за свободу Франции в наших краях. Я попросила их помочь семье Мари и принять участие в приёме дорогих гостей, оказать им максимум гостеприимства и внимания. Сделать всё, чтобы гости уехали от нас довольными».
Нужно сказать, что обе семьи – и тёти Мари, и мадам Мадлены выполнили пожелания своих родителей: у нас осталась самая добрая и светлая память обо всех этих замечательных и простых французах.
Бывая в гостях в семьях детей Мари Даржан и Мадлены Мауе: в Нэфшато, Нанси, а позже – в Париже мы чувствовали неподдельное радушие, искренность и доброжелательность наших новых друзей. Но с особой сердечностью, теплотой и симпатией относились к нам сами эти милые старушки, познавшие военные годы и хорошо помнившие отца.
Через несколько дней после приезда мы были приглашены в гости к мадам Мадлене. В своём обширном доме она жила одна, дочери навещали её несколько раз в неделю, помогали в домашних делах.
Хозяйка встретила нас на пороге дома, провела в светлую, просторную гостинную. Я заметила, что на письменном столе лежала раскрытая книга. Перехватив мой взгляд, Мадлена проговорила: "Произведение вашего классика. Готовясь к нашей встрече, я читала книгу о России и думала о вас." Это была повесть Ф. Достоевского "Белые ночи".
Мадам Мадлена отличалась великолепным произношением, чёткой дикцией, каждое слово проговаривала раздельно, так, что почти всё сказанное было понятно без словаря. При общении с французами я всегда держала под рукой небольшой словарик, но здесь он почти не понадобился.
Мы чудесно провели вечер. Хозяйка рассказывала о своих дочерях. Старшая Мари жила на севере Франции, средняя Биду была владелицей кафе в Нефшато, в этом же городе в больнице работала Франсинь. В беседе мадам Мадлена вспоминала войну, партизанскую борьбу с немецкими оккупантами, которая пользовалась поддержкой населения, а также приезд моего отца, русского маки в 1969 году.
Мадам Мадлена рассказала, что она тоже хорошо запомнила день в начале августа 1944-го года, когда эсесовцы, приехавшие на машине, окружили дом с двумя русскими макизарами. Она с маленькими дочками в это утро гуляла в саду. Вдруг совсем недалеко от их дома послышалась частая стрельба, а затем мощные взрывы гранат. «Я велела девочкам лечь на землю и закрыть уши ладошками», – рассказывала женщина... И даже дочь Мадлены Биду, которой тогда было четыре года, вспоминала, как они с сестрой лежали на земле и вздрагивали от страха…
За несколько дней до нашего отъезда приехала дочь мадам Мадлены Франсинь и увезла нас на целый день в восточную часть департамента Вогезы в горы с одноимённым названием, и показала очень красивые, почти нетронутые уголки природы.
Эта поездка была восхитительна. Мы проезжали мимо прекрасных городов Эпиналь и Ремирэмон, улицы которых буквально утопали в море цветов. Затем машина остановилась у небольшого лесного озера, вокруг царили тишина и спокойствие. И ещё – чистота. Вода была чистой и прозрачной, а на берегу – никаких признаков пребывания людей. Всё выглядело так, как будто от сотворения мира сюда не ступала нога человека. А ведь озеро находилось вблизи довольно оживлённой автотрассы. Такое бережное отношение к природе поражало здесь на каждом шагу. Куда бы мы ни приезжали, нигде не видели на природе привычной для России картины: бутылок, мусора, бумажных пакетов в воде и на берегу, разбросанных закусок, окурков, остатков кострища и прочих признаков пребывания «любителей» природы.
Продолжая поездку далее на восток, машина подымалась всё выше и выше, через час – другой мы оказались довольно высоко, у подножья пологой горы. Вокруг были возвышенности, сплошь покрытые лесом и по виду напоминающие некоторые места Крымских гор.
Здесь Франсинь остановила машину на небольшой площадке у скромного памятника, на котором была надпись: «Погибшему отряду марокканцев. 1939–1945».
Я стояла у этого обелиска и размышляла о множестве случайностей, из которых сплетается канва нашей жизни, и непостижимо странном переплетении человеческих судеб. Я вспомнила, что в отряде «Сталинград» тоже были марокканцы, освобождённые партизанами из фашистского плена, которых наверняка знал отец. Марокко – африканская страна, в те времена колония Франции. Видимо, были марокканские воинские части, сражавшиеся с фашистами на земле Франции за её свободу. Марокканцы отряда «Сталинград» воевали в отряде, а потом – в интернациональном батальоне Айка Тер-Тебиряна и в конце июня 1944-го, схваченные фашистами, погибли в районе селений Бук и Тренд. Так что, получается, памятник, возле которого мы находились, установлен в память также и тех марокканцев, которых знал отец.
Накануне отъезда нас пригласил к себе в дом на обед в нашу честь мэр Жандревиля Габриэль Бонжур. Вместе с нами была приглашена тётя Мари и её семья. Я удивилась, что дом мэра был ничуть не лучше дома Рэнэ, в котором мы проживали. Такой же двухэтажный особняк, скромно, но со вкусом обставленный негромоздкой мебелью, очень просторный. Нас приняли в большом гостевом зале. Мэр оказался приятным молодым человеком, радушно нас встретил, очень почтительно беседовал с тётей Мари. За столом она вспоминала военные годы, рассказывала о русских маки и о том, что после случая спасения от смертельной опасности русских партизан, ей пришлось покинуть Жандревиль, потому что немцы её разыскивали. До изгнания оккупантов она жила вначале в другом селении у родственников, а потом ушла к партизанам и выполняла поручения, связанные с деятельностью партизан.
Мэр Жандревиля вручил нам подарок – видеомагнитофон, у нас такая аппаратура была тогда большой редкостью и только начала появляться. Подарок мэр сопроводил официальным письмом с печатью и штампом мэрии Жандревиля. В нём на французском языке говорилось: «Мы помним вашего отца, который во время второй мировой войны совместно с нашими маки воевал против оккупантов и избежал немецких пуль, благодаря мужественному поступку мадам Мари Даржан – Вуарио. Я горжусь, что в память об этом могу вручить вам подарок»…
Во время нашей поездки во Францию, через полвека после войны, к моему большому сожалению, в живых уже не осталось боевых соратников отца, вместе с которыми он сражался в отряде «Лорен». Но, к счастью, я смогла выразить свою признательность и огромную благодарность Мари Даржан, а также пообщаться с Мадленой Мауе, семья которой способствовала партизанскому движению. О встрече с мадам Дюпо, свидетельницей диверсии на железнодорожной станции вблизи Нэфшато, я рассказала в одной из предыдущих глав…
Опять повторюсь и напишу, что наша поездка во Францию заслуживает отдельного описания. Посещение Нанси в день праздника музыки, пребывание в местах, связанных с подвигом национальной героини Франции Жанны д’Арк, осмотр руин древнего замка кардинала Ришелье, веселье и танцы на празднике огня, прогулки по дневному и ночному Парижу – это далеко не полный перечень всего, что мы увидели во Франции благодаря нашим французским друзьям.
Уезжать из Жандревиля было грустно и тягостно. Мы полюбили наших гостеприимных хозяев и всё, что нас окружало. Невыносимо тяжела была мысль о том, что это прощание – навсегда. Никто не прятал и не скрывал своих слёз. У тёти Мари все стёкла очков были мокрыми от слёз. Нас обнимали, целовали и желали мужества и стойкости, зная, что в нашей стране наступили тяжёлые времена. Никогда не забыть их искренние, дружеские слова, не забыть глаза, полные тепла, любви и доброты…
И за всем этим стоял он – несгибаемый, смелый, надёжный, честный и очень скромный человек – лейтенант Красной Армии, русский маки, которого уважали и любили везде: в России, Украине, Франции, мой отец – Фёдор Горовой…
Переписка с тётей Мари продолжилась и после нашей поездки. Она всегда регулярно отвечала на мои письма: делилась новостями о семье, о сельской жизни и даже о здоровье своего любимца, 12- килограммового рыжего кота. Присылали иногда письма и её дети, и даже внук Микаэль, который очень ко мне привязался. Это был нежный и ласковый мальчик, мне казалось, что Бернадет слишком строга с ним. Теперь этому мальчику, который трогательно называл меня: «Мa deuxieme mere – моя вторая мама» должно быть уже лет под 30. В ответ я, конечно, тоже называла его: «Мon deuxieme fils – мой второй сын». К сожалению, я давно уже не получаю писем из Нанси…
Прошло несколько лет после нашей поездки во Францию, и вдруг внезапно перестали приходить письма от тёти Мари. Я с беспокойством ждала вестей из Франции. Они оказались неутешительны. Приёмная дочь Рэнэ Натали сообщила, что бабушка Мари очень больна и находится в больнице. Тётя Мари провела на больничной койке долгие месяцы, и ей становилось всё хуже. Дорогостоящее лечение почти не помогало, она постепенно угасала. Её посещали дети, за ней ухаживала Рэнэ.
В январе 1996 года я получила печальное известие о её смерти. По предыдущим письмам от Натали и Франсинь я поняла, что это неизбежно произойдёт. И всё же её уход через 11 лет после моего отца, отозвался в душе глубокой скорбью. Не стало ещё одного человека, который любил моего отца как родного.
Скажу, что к тому времени ушли из жизни все братья и сёстры моего отца, дети Натальи и Прокопа, родившиеся в страшном ХХ веке. В этом же веке все они обрели вечный покой, никто не дожил до нынешнего. Даже самая младшая, тётя Саня, умерла в 1991 году в возрасте 61 год…
А теперь не стало тёти Мари, которую я воспринимала как родственную душу, знала и любила с детства, и всегда понимала, что благодаря её отчаянной смелости сама появилась на свет. Вот слова из некролога, посвященного тёти Мари и опубликованного в местной газете, которую прислала мне моя душевная французская подруга Франсинь:
«Жандревиль. Некролог Мари Даржан.
С грустью сообщаем о кончине после нескольких месяцев тяжёлой болезни Мари Даржан, проживавшей со своей дочерью Рэнэ.
Она родилась 15 октября 1923 года в очаге Пауля Даржан и Джульетты Делин в сельскохозяйственной местности. Она вырастила троих детей: дочерей Рэнэ и Бернадет, проживающую в Нанси, а также сына Роберта, служащего на заводе минеральных вод в Контрексевиле.
С 1965 года она работала на том же заводе минеральных вод рабочей, но последние 10 лет из-за болезни вынуждена была прекратить трудовую деятельность.
Мари отличалась чувством долга и мужеством. В августе 1944 года она спасла от смерти двух русских солдат, которые так же, как и их дети, остались ей навсегда признательны.
Один из них, Горовой Фёдор, родился на Украине, воевал с начала войны. Был ранен, контужен, потерял слух. Потом попал в плен и был отправлен в лагерь в Лотарингию, где добывал руду. Совершил побег и попал в партизанский отряд имени «Сталинград». Партизаны контролировали леса Жандревиля. Предательство позволило немцам окружить Фёдора и его товарища. Сквозь огонь и взрывы Мари Даржан вывела партизан из окружённого дома. Она была скромна и никогда не хвасталась этим героическим поступком. Благодарные дочь и внук Фёдора посетили Францию в 1991 году…».
Тётя Мари была глубоко верующим человеком. Я замечала, как отрешённо и с волнением она слушала по телевизору все воскресные проповеди – мессы. В одном из своих писем она с грустью писала, что из-за болезни ног не может так часто, как ей бы хотелось, посещать церковь…
Она ушла туда, где нам всем непременно предстоит держать ответ за всё, что было и есть в нашей душе. Но пока мы ещё здесь, можем думать о ней и молиться о том, чтобы её душе было уютно там, где она сейчас пребывает…
А время продолжает свой нескончаемый бег… Прошло 12 лет, как не стало тёти Мари. Поколение, помнившее страшные годы фашистского нашествия на Европу, почти ушло. Поколение их детей, знающее о войне по рассказам родителей – потихоньку стареет и тоже уходит.
Я нашла во Франции друзей, которые подарили чудесные, незабываемые минуты радости и счастья. Моими друзьями стали все дети и даже внуки Мари и Мадлены. Но наиболее близкой, родной, душевной подругой стала для меня Франсинь. Это Человек, имеющий, как говорят французы "cоur d'or – золотое сердце", добрая, отзывчивая, искренняя и очень чуткая Душа. В тяжёлые 1990-ые она подбадривала меня тёплым словом, дарила Надежду, помогала материально. Это была искренняя, бескорыстная, великодушная поддержка, она была настолько дорога, что её невозможно оценить...
Долгое время я надеялась на нашу встречу, мечтала пригласить свою подругу в Россию, особенно, после переезда в Санкт-Петербург. Но в жизни всё получается не так, как мы мечтаем. Здесь, в Петербурге, на Украине, даже в Республике Коми, где я прожила большую часть своей жизни, есть много интересных мест, есть что показать иностранцам и чем гордиться. Сегодня и магазины наши мало чем отличаются от западных, не стыдно посетить их с иностранными гостями.
Очень стыдно, что нет возможности принять друзей из Франции. Что, проработав всю жизнь на весьма престижных по меркам любой страны работе и должности, я не имею ничего из того, что заработал бы человек моей профессии на Западе. Вдвоём с мужем, по профессии геофизиком, отработавшим более 40 лет, мы имеем лишь квартирку из двух комнат площадью 27 метров квадратных. В неё я вынуждена была привезти с Украины старую парализованную мать, чтобы ухаживать за ней после болезни. Четыре года мы прожили на этих метрах втроём, так что, увы, гостей в этот период я могла разместить разве что на балконе. Нет у нас автомобиля, на котором можно было бы с комфортом провезти гостей по городу. Всё, что заработано на Севере нелёгким трудом, государство украло, (почти все свои трудовые накопления я хранила в сбербанке Тернополя и после распада Союза, не получила ни копейки). Так что новый автомобиль нам не по карману, а старая, подержанная колымага только добавила бы проблем в нашу и без того сложную жизнь. А самое главное, наши небольшие пенсии не позволяют принять дорогих друзей так, как хотелось бы, и как это было прежде, с богатым, щедрым столом, не считая скудные рубли.
Пока наша переписка, детей, помнящих рассказы своих родителей, продолжается, хоть и не так часто, как прежде. Переписка, длительностью полвека… Так что, пока живы мы, живы и наши родители, перенёсшие все тяготы войны. И поэтому мы продолжаем считать друг друга друзьями и даже более того – родными людьми. К сожалению, дружеская переписка наших семей, видимо, на нас закончится. Настали другие времена, и такой вид общения теперь вовсе не в моде.
Да и Европа постепенно стала совершенно иной – всё забывшей. Нынешняя политика власть предержащих, настраивающих в угоду новому мировому властелину дружеские народы друг против друга, приносит свои плоды. Оболванить людей при современных информационных технологиях очень легко.
К тому же, новые русские, в том числе и криминальная их составляющая, хапнувшие на халяву баснословные богатства и одуревшие от вседозволенности, не с лучшей стороны представляют человека нашей страны на Западе, внося свою лепту в создание его негативного образа…
Мы ещё многое помним, мы ещё многое понимаем, но завтра, а тем более – послезавтра наступит полное забвение. Я имею в виду не только Европу, Францию, но и нашу страну, я пишу её название по-прежнему – СССР, потому что в ней я родилась и о ней, по большей части, пишу эти воспоминания…
Народы этой страны, мало сказать – не хотят войны – мы отвергаем её на генетическом уровне, питая к ней глубокое отвращение. Даже, рождённые после той жестокой бойни. Генетической памятью каждой клетки, доставшейся от отцов и дедов, мы помним их страдания, их раны, их горькие потери, кровь, смерть, горящую, обугленную землю, горы убитых, удушливый дым, смрад и грязь, подвалы, голод и вши – всё, что является неотъемлемыми составляющими войны.
Не хотят войны и народы Западной Европы, которая тоже лежала в руинах. И моя любимая Франция, страдавшая от фашистского рабства…
«Память». Этим ёмким словом я назвала настоящую главу. С первых строк своих воспоминаний я мучительно пыталась найти определение для выражения самого главного в нашей жизни, являющегося основой нашего бытия. Мне постоянно казалось: ещё немного, и я смогу отыскать его в своём сознании и отобразить на лежащем передо мной листке бумаги. И, только, дойдя до тринадцатой главы и написав её название, я вдруг осмыслила, что важнее и главнее этого понятия у человека ничего нет. Без Памяти каждый из нас – никто и ничто. Лишённого Памяти вряд ли можно вообще назвать Человеком, скорее – всего лишь существом. Может ли быть наказание страшнее, чем остаться без Памяти, то есть без всего, что у каждого человека было и есть?
Мысленно возвращаюсь к тому, о чём уже удалось поведать и вспоминаю большую часть собственной жизни, о которой я ещё почти ничего не написала.
Моя память берёт начало в далёком детстве, приблизительно с четырёх лет. Она хранит образы родителей, когда те были совсем молодыми, а также их ныне ушедших родных (бабушек, дедушек, тётей, дядей, которых я знала лично и по рассказам). Собственные детские воспоминания, связанные с какими-либо событиями, переплетаются в моей памяти с отдельными эпизодами рассказов о временах, предшествовавших моему появлению на свет. Это – воспоминания моих родных о выпавшей им судьбе – жить в жестокие годы революций и войн, а также в тяжёлые 1930-е годы, по существу превратившие крестьянина в бесправного раба, о коллективизации, голоде, болезнях, потерях близких. И в то же время, несмотря на рабское положение, благодаря появившимся возможностям, – об упорном стремлении молодёжи из сельской глубинки к учению, познанию наук и мира, их тяге к музыке, творчеству, культуре…
Рассказы моих родных об оккупации, о войне. Прежде всего – Память отца о его боевом прошлом, никогда не отпускавшая и неослабевающая с годами. Его восприятие времени и осмыслении человека на войне. Его Память о боевых друзьях, с которыми разлучила война…
Горькая Память моих бабушек, до последних дней жизни оплакивавших своих сыновей, не вернувшихся с кровавой бойни…
Память француженки Мари Даржан, её семьи и жителей далёкого французского селения Жандревиль о русских партизанах, сражавшихся за свободу их страны…
Память всей моей жизни – о родной моей стороне Украине, о деревне в Киевской области и прекрасном городе Тернополе, где прошли детство и юность. О школе, учителях, о верных друзьях, которые оставались таковыми многие десятилетия и всегда живут в моём сердце. О том, как отболела первая любовь… О первых в жизни разочарованиях…
О суровом Крайнем Севере и северном сиянии. О бескрайних просторах тундры и глухих таёжных тропах. О величавой, дикой красоте Полярного Урала…
Возможно, обо всём этом мне ещё предстоит рассказать…
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/08/02/1228