Стоял жаркий июньский выходной день. Я прогуливался по улице, наблюдая за окружающим меня миром: вокруг были толпы народа, было слышно птичье пение, людской оживленный гомон, шум проезжающих транспортов, типично городской пейзаж. Наверное, странное занятие — слоняться бесцельно по улицам, но, черт возьми, что еще мне делать в первый день служебного отпуска? Квартиру привел в порядок еще вчера. Жена Вера уехала до вечера на дачу к матери. Друзья — Олег, Стас и Костя — в отличие от меня сегодня помогают своим женам по хозяйству. Родителей у меня нет, так как я — бывший детдомовский. Ну какие у меня могут быть дела? С утра поднялся, позавтракал, почитал. Не зная, чем себя еще занять, я и отправился гулять.
В горле неожиданно пересохло, видимо, из-за жары. Я пошел к павильону, чтоб купить минералки.
В помещении было прохладно, очевидно, работал кондиционер. Очереди не было: был лишь мальчик лет десяти в потрепанной грязной одежде. Его держала за ухо продавщица — грузная тетка лет сорока пяти.
— Вот зараза! — орала она. — Ишь че удумал — воровать!
— Тетенька, отпустите, пожалуйста, — тихо пискнул мальчишка, морщась не то от боли, не то от пронзительного крика продавщицы.
— Ага, еще чего! В милицию тебя сейчас сдам, тебя в колонию упекут. Шпана малолетняя! Что за дети пошли…
Тут внезапно мальчик случайно встретился со мной взглядом, и у меня екнуло сердце. В глазах мальчугана было что-то такое… Такое, что я неожиданно даже для себя произнес:
— Женщина, отпустите ребенка.
Продавщица оторопело уставилась на меня, видимо, лишившись дара речи. Впрочем, через несколько секунд она отмерла и визгливо проговорила:
— Кого? Ребенка? Вот этого? А вы знаете, что он сейчас украсть пытался!
— Что украсть?
— Сок и слоеную булку.
— И вы из-за этого шум поднимаете? — возмутился я.
— А что вы прикажете мне делать? — набычилась тетка. — У меня тут воруют, а я должна за этим спокойно наблюдать?!
— Ну, нет, конечно, — чуть мягче отозвался я. — Знаете… Сколько эти сок и хлеб вместе стоят?
— Двадцать рублей, — холодно ответила продавщица.
Я порылся у себя в кармане брюк и извлек оттуда нужную сумму. Отдал ее женщине, взамен получив на это то, что пытался украсть парнишка.
Женщина с явной неохотой отпустила мальчика. Я взял его за руку и мы вышли из павильона.
Некоторое время мы шли молча. Затем вдруг мальчишка остановился. Я остановился тоже и недоуменно взглянул на него.
Мальчишка немного помолчал и произнес:
— Спасибо…
— За что? — сильно удивился я.
— За то, что спасли. Она ведь и вправду хотела меня в милицию…
— Не за что благодарить, — пробормотал я.
— Нет, есть за что, — возразил паренек. — Если б меня доставили в милицию, то стали бы выспрашивать насчет родителей, и наверняка бы вернули домой. А я не хочу к ним…
— Из дома удрал? — понимающе спросил я.
— Из дома…
— Слушай, знаешь что, давай-ка сядем вон там, — указал я на пустующую скамейку под тополями. — И ты мне все расскажешь. И поешь заодно.
Он кивнул, и мы уселись на скамейку. Мальчик сразу же вцепился в булку, изредка запивая ее соком. Было видно, что он долгое время голодал. Подождав, пока он перекусит, я поинтересовался:
— Скажи, а почему ты не хочешь к родителям? Почему ты убежал из дома?
— Потому что они пьющие, — хмуро ответил ребенок. — Мать и отчим. Каждый день пьяные, из дома почти все пропили. Откуда они деньги берут — не знаю, а только всегда у них на выпивку есть. И меня часто бьют…
— А почему же их не лишат родительских прав?
— Не знаю. Из ПДН уже несколько раз приходили, грозили, что заберут меня в детдом, если не прекратят вести такой образ жизни. И предки вроде пугаются, кивают, а через час после ухода инспекторши уже опять нажрутся и сутки дрыхнут, — ожесточенно сказал мальчуган. — Один раз я попытался сбежать от них, в прошлом году, только через день меня милиция схватила и в отделение. А там уже разобрались, что я не бомж, и обратно домой доставили. А я уже понял, что с ними не могу больше. Лучше уж быть беспризорным, голодным и одиноким, чем с ними… Вот, в этом году снова от них сбежал. И пока что никто меня не поймал. Кроме продавщицы этой…
Да уж, не поспоришь…
— И… давно ты беспризорничаешь? — спросил я.
Мальчик, по-прежнему хмуро глядя куда-то в сторону, ответил:
— Примерно с неделю. Будете мораль читать? — было заметно, что мой новый знакомый внутренне ощетинился.
— Нет, что ты… А тебя как зовут?
— Меня? — Мальчик вдруг чуть улыбнулся. — Ванькой, Иваном… Вы не думайте, что я вор, — добавил он. — Просто есть очень хочется. Видел, как другие беспризорники тащат продукты с прилавков, и не попадаются. Вот и решил попробовать сегодня спереть кое-что. А до этого я ни разу… Вы мне верите? — Ванька вскинул на меня большие голубые глаза, в которых читались неуверенность и надежда.
— Конечно, верю, — мягко отозвался я. — Знаешь, Ванька… Пойдем со мной.
— Куда? — насторожился Ваня.
— Ко мне домой. Там ты хоть отмоешься, поешь и поспишь по-человечески.
— А вы мне ничего не сделаете? — как-то жалобно спросил он. — А то я знаю, бывают такие… извращенцы. Поймают ребенка и издеваются над ним.
— Не волнуйся, ничего такого с тобой не будет. Пошли, сейчас на троллейбусе докатим до дома, это недолго. Идешь?
Ванька вздохнул и кивнул. И тут же спросил:
— А как вас зовут?
— Юрием. Можно просто Юрой и на «ты».
— Понятно…
Мы с Ванькой поднялись со скамейки и направились к троллейбусной остановке. Нам повезло: нужный транспорт прибыл сразу, к тому же он был почти пустым.
***
Вскоре мы прибыли домой. Я отправил Ваньку в ванную мыться, а сам пошел на кухню накрывать на стол нехитрый обед — окрошку и пирожки с капустой, которые вчера испекла жена.
Когда уже все было готово, из коридора послышался голос:
— Юра, вы где?
— Здесь я! — крикнул я. — Заходи!
В кухню вошел Ванька, замотанный по пояс в полотенце, и робко замер у порога. Я с удивлением посмотрел на мальчика: оказывается, кожа у него не смуглая, а светлая, почти фарфоровая, волосы тоже светлые, а не черные. И эти пронзительные синие глаза, в которых явно прослеживались неуверенность и забитость. А худой-то какой, ну просто прозрачный! Оно и понятно: с такой жизнью, как у него, не потолстеешь. Внезапно я спохватился:
— Ох, ну и балда же я! Не дал тебе чистую одежду!
— У вас нет, наверное, одежды на меня, — осторожно заметил Ванька.
— Во-первых, я, кажется, просил, чтоб ты называл меня на «ты«…
— Простите… Ой, прости!
— Прощаю… Во-вторых, не в твоей грязной же тебе ходить… А в-третьих, подожди-ка! Сейчас…
Я унесся в свою комнату и там раскрыл шкаф. Взяв свою одежду, я отправился назад.
Ванька меня ждал на том же месте, переминаясь с ноги на ногу.
— Иди переодевайся, — сказал я. Ванька послушался и ушел в гостиную. Вскоре он вновь предстал передо мной. В чистой светлой одежде он выглядел куда приличнее и свежее. Правда, футболка доходила ему почти до колен, а шорты были ему явно велики, но это ерунда…
— Ну вот, совсем другой человек! Давай, садись обедать. А потом я выстираю твою одежду.
Ванька улыбнулся. По-настоящему. И сразу стал походить на обычного веселого мальчишку, который недавно вернулся с прогулки пообедать. Напоминал он мне еще одного мальчика, Славика по прозвищу Светлячок. Мы с ним в детдоме были очень дружны. Правда, судьба с ним распорядилась жестоко…
Стряхнув с себя ненужные воспоминания, я улыбнулся в ответ и жестом пригласил Ваньку за стол. Мальчишка немедленно сел за стол и накинулся на окрошку и белый хлеб. Ел он с удовольствием, жмурясь и изредка всхлипывая. Меня это не раздражало, даже наоборот. Я ведь тоже всхлипывал в детстве, когда ел впервые за неделю, а то и две, и три после очередного побега из детдома. От всхлипываний за едой меня отучила уже Вера, когда мы с ней поженились. «Я, конечно, понимаю, что у тебя было детдомовское детство, но, пожалуйста, учись есть нормально, а то вот так гости нагрянут, посмотрят на тебя, как ты ешь суп…» Я не возражал.
— Юра, — вывел меня из размышлений Ванька, — я доел. Спасибо!
— Не за что, — улыбнулся я.
Ванька отнес посуду в раковину и хотел помыть посуду, однако я пресек его намерения. Сам вымою.
— Иди лучше почитай. Или в компьютере полазай…
— Не, я с компьютером не умею… А что почитать?
— Да что хочешь! Ты иди в комнату прямо и налево, там книжный шкаф есть. Книги на любой вкус, читай — не хочу.
— Спасибо! — Ванька заулыбался и ускакал из кухни. А я принялся за мытье посуды и попутно с этим стал думать, как сказать Вере, что с нами теперь живет Ванька.
Вера оказалась легка на помине. Едва закончил с посудой, как мой мобильный заверещал.
— Алло, Юра? — донесся до меня голос жены. — Как ты там? Небось голодным ходишь?
— Нет, я поел… — пробормотал я.
— Надеюсь на это. Слушай, я дома буду не вечером, а часа через два. Мы с мамой тут уже все закончили на огороде, сейчас чайку глотну и поеду. Ты будь дома, я ключи с собой забыла взять.
— Не волнуйся, дома я буду. — Немного поколебавшись, я решил все же рассказать Вере про Ваньку прямо сейчас, так сказать, заранее. — Слушай, Вера, тут такое дело…
— Какое? Только не говори, что ты вечером должен встретиться с друзьями!
— Нет, дело не в этом. Понимаешь, Вер, дело в том, что у нас теперь будет жить один товарищ.
— Какой еще товарищ? — напряглась Вера.
— Обыкновенный мальчишка лет десяти-одиннадцати. Его Ванькой зовут.
— Твой родственник, что ли? Но ты же детдомовский…
— Нет, он… мой знакомый. У него сейчас проблемы в семье, и…
— И ты хочешь, чтоб проблемы свалились на нас? — перебила Вера. — Ладно. Приеду — поговорим.
Я отключил телефон и пошел туда, где Ванька.