Сексофобия
Виктор и Галина - интересная пара. Она - истинно деревенская, он - городской. "Смычка деревни с городом" весьма удалась! В некотором роде Виктор с Галиной поменялись местами, вроде как перетекли друг в друга: Виктору нравилось все деревенское, простое, порою грубоватое; Галина же пыталась достичь "городских высот" Виктора, не без труда постигая кое-что из культуры-литературы.
Местом своего проживания супруги избрали нечто среднее между городом и деревней, чтобы никому не было обидно, а именно, городскую окраину, так называемый частный сектор. Соответственно, обзавелись частной собственностью, которая сейчас не порицается, наоборот, приветствуется.
Из Галины и Виктора вышли справные хозяева. Вообщем, хорошо жили Виктор с Галиной. Полюбовно. Несмотря на несправедливую нехватку - плодов их любви, то есть, деток. А любовь-то была ух какая! До зрелых лет сохранялся обоюдный ее пыл.
И вдруг случился сбой. Стал Виктор подмечать со стороны жены некоторое охлаждение в интимных отношениях. Какое там некоторое! Не хочет баба секса! Не желает! Будто боится даже! Никогда ничего не боялась, как говорится, никаких тебе фобий, а тут...
- Халочка! Ды што ето с тобою? - Виктору нравился южный выговор жены с заменой звонкого звука "Г" на глуховатый "Х". - Хлянь! То так любила ето дело, а теперь - нА тебе!
С обиженным видом Галина молчала. Сложившаяся непростая ситуация не давала Виктору покоя. Он маялся повсечасно и повсеместно.
- Халочка, можа я што не так делаю у постели? - вопрошал обескураженный, обеспокоенный муж даже в сарае, помогая жене управляться со скотиной. Стараясь ее развеселить, крикнул, указывая на клетку с совокупившимися кроликами, которых Галина по-деревенски называла "трусАми", делая ударение на втором слоге:
- Хлянь-кя, Халь! Во, дають наши трусЫ! Как заведенные! Занимаются любовью!
- Вот-вот! Именно, занимаются! Любовью! - оживилась вдруг, закричала даже Галина. - Как наш хряк со свинками, бык с коровой и мы с тобой туда же, да? Тоже занимаемся любовью! А разве можно ею заниматься? Чем угодно, но...
- Га-аль! - от удивления Виктор забыл любимый деревенский "жаргон", - Галочка моя! Ведь сейчас все так говорят! Хрен его знает, вроде, как модно.
- А я не хочу такой моды! И не буду!
- Дорогая моя, есть ведь еще и похлеще словцо-выражение ... "трахаться", - пустил сам себя под откос Виктор. Ах, лучше б он этого не делал! Возмущенный голос жены заполнил все пространство сарая:
- Так вот етого, как яго, трахальщика долбаного, переиначившего нормальное слово, так бы трахнуть по пустой башке чем-то тяжелым, штуба ен забыл не токо ето слово, а и как ето делаетца! - в подобные минуты у Галины пробивалось родное деревенское наречие, от которого ей так хотелось избавиться. - Ета што жа с людями творитца! Ить, мы ж, усе таки, люди, а не скотина!
- Галочка, собственно, мы все и есть животные, все из одной клетки и все обладаем основным инстинктом, - попробовал философствовать Виктор.
- Вот! А мне противно от этого инстинкта! - убавила Галина пыл и смущенно призналась: - Главное, в ту самую минуту, когда особенно сладостно и невольно вырываются эмоции, ощущения, мне становится стыдно. Прямо, срам! Я чувствую себя животной тварью, ну, например, нашей сучкой Динкой, - Галина опять повысила тон, злясь на саму себя. - Только Динка не кричит, не охает, не стонет - сдерживается! Так получается, что эта самая скотина скромнее нас и чище, наверное.
При последних словах Галина умолкла и погрустнела.
- Да-а, - задумался Виктор, обводя взглядом свое завидное хозяйство, - дела-а. В обнимку выходя из сарая, супружеская пара застряла в дверях. Выталкивая жену на улицу, Виктор обрадованно воскликнул: - Галчонок! Значит, проблема не во мне?! Как в мужчине, мужике?!
- Да в тебе же, недогадливый! - обернувшись, улыбнулась Галина. - Только никогда, слышишь, никогда не говори мне "займемся любовью"!