Рисковое решение увидеть Сочи за морским горизонто

 

Будучи студентом МГМИ, мне выдался случай быть в студенческом спортивном лагере, тогда находившимся в двух остановках на электричке к югу от г. Туапсе (почтовый адрес: «3-я Сочинская Щель»).

Накануне отъезда со мной приключилась досадная неприятность: во время спортивных упражнений, я сильно повредил кисть левой руки (в месте сгиба). После посещения поликлиники мою руку, от локтя до середины ладони заковали в гипс, это нежданное событие  поставило под большое сомнение мою предстоящую поездку в спортивный лагерь, и мне пришлось хитрить – в институт я стал ходить в рубашке с не закатанными рукавами.

В те летние времена в рубашках с короткими рукавами мало кто ходил (по причине их отсутствия в розничной торговле), большинство людей  просто закатывали рукава своих обыкновенных рубашек, кто выше локтя, кто ниже – кому как вздумается.   
До открытия спортивного лагеря было что-то около недели, и наша небольшая кампания: две девушки  и двое парней решили провести это время непосредственно в курортном городе Сочи. 

Это был сентябрь, из прохладной и пасмурной Москвы тогда мы уезжали в пиджаках и куртках, а когда приехали в жаркое Сочи, одетые по осеннему, шли там обливаясь потом.
Ещё в Москве кому-то из наших девушек накануне позвонила их подруга (тоже наша студентка)  из Сочи, и сказала, что она живёт в небольшом сарайчике на территории местного Дендрария, и если мы захотим, то она постарается устроить нас в этом сарайчике.

И вот мы на территории сочинского Дендрария (в одной руке  сумки и чемоданы, в другой  пиджаки и куртки) пытаемся найти тот самый заветный сарай, и уже начинаем понимать, что в таком большом гористом, засаженным всевозможными экзотическими деревьями и растениями парке это сделать нам не удастся.

Чисто случайно, нам встретился небольшого роста коренастый с большими украинскими усами мужчина, у которого мы попытались узнать про какие-либо жилые сарайчики находящиеся здесь в дендрарии, в одном из которых должна была находиться наша знакомая. 

Потом сказали, что мы студенты, и только сегодня приехали из Москвы, и надеялись тут найти пристанище  у этой нашей знакомой.
На наше счастье, он оказался начальником хозяйственной частью этого парка, и, слушая наши сбивчивые речи о нашем желании, теперь уже где-нибудь провести наступающую ночь, и видя наши наивные бесхитростные усталые лица, неожиданно сказал, что в какой-нибудь сарайчик на этой территории он нас поселить уже не может, все они давно заняты.

Но он может нам предложить совершенно иной вариант, и, повернувшись в сторону, указал на десятиэтажный дом, видневшийся за парковыми деревьями, и добавил, что сейчас этот дом находиться в стадии завершения своего строительства, но окна, двери, паркетный пол, сантехника в нём уже имеются.

Если нас устроит вариант находиться в абсолютно пустой квартире на голом полу, тогда он даст нам ключ от одной такой квартиры на последнем этаже, где мы можем пожить несколько дней, после чего вернуть этот ключ опять ему. 
Мы не могли поверить в такое (причём бесплатное) чудо, и изо всех сил благодарили его, на что он великодушно сказал, что тоже, когда-то был студентом и хорошо понимает наши финансовые возможности.

Было хорошо видно, что ему самому приятно сделать такой благородный поступок, несомненно, мы произвели хорошее впечатление на него и своим внешним видом и своими искренними речами.
Радостные, мы отправились к этому дому, лифты ещё не работали, но мы как на крыльях мигом оказались на десятом этаже и вошли в пустую, пахнувшую ещё краской, однокомнатную квартиру.

Немного отдохнув на своих чемоданах и  потом, полюбовавшись на Сочи с высоты, решили не терять драгоценного «южного» времени и тут же идти гулять по знаменитому курортному городу.

Последующие дни мы активно обследовали все интересные сочинские достопримечательности, но в день отъезда в  наш спортлагерь я не пошёл со всеми смотреть какой-то зарубежный фильм, а пошёл к морю, на берегу которого  обнаружил небольшую лодочную станцию. 

Стоимость проката лодок по тем ценам была совсем небольшой, и я решил воспользоваться этим случаем, чтобы с  лодки в море воочию увидеть выпуклость водной поверхности (в этом месте земного шара).

В качестве залога работники лодочной станции привычно потребовали мой паспорт, но его в то момент у меня с собой не было, а был студенческий билет с фотографией. Немного подумав, он согласились взять его в качестве залога.  Получив пару вёсел, я направился с ними к своей лодке.

Для выполнения своего замысла  я сразу стал грести целенаправленно в сторону открытого моря. Надо тут сказать, что левая рука у меня была ещё в гипсе, но я умело её прятал в спущенном рукаве рубашки, чтобы лодочники вдруг не увидели мою загипсованную руку и не отказали бы мне в прокате их лодки.

Поначалу в процессе гребли эта рука мне не доставляла особых хлопот, и вот нос моей лодки пересёк ряд (как оказалось потом) запретных буйков, за которые имели право заплывать только местные рыбаки, потом я оказался уже и там где находились их редкие лодки.

Продолжая грести дальше в открытое море, я периодически смотрел в сторону Сочи.
И вот когда его береговая полоса с пляжами и городские строения стали скрываться за выпуклостью водной поверхности, я с удовлетворением перестал грести и, передохнув, развернув нос своей лодки в сторону берега.   

Теперь у меня появилась неожиданная проблема в виде лёгкого встречного ветерка со стороны Сочи, который поначалу лишь незначительно затруднял мой обратный путь.
После целого часа обратной гребли, лёгкий ветерок превратился в довольно существенный ветер, который образовал на морской поверхности небольшие волны, из-за чего теперь приходилось погружать лопасти вёсел значительно глубже обычного в воду, иначе они просто сшибали с верхушек волн их пенистые гребешки. 

Этот же ветер, как только я прекращал грести, снова сносил меня обратно в открытое море, используя парусность вертикального положение моего тела.
Чтобы уменьшить эффект паруса, теперь я вынужден был грести вёслами в сильно наклонённом (ко дну лодки) состоянии.
Усиливающийся ветер со стороны гор  продолжал своё дело - сносить меня в открытое море, и теперь у меня не осталось ни малейшего времени на какой-нибудь отдых или передышку.

Ко всем этим бедам прибавилась появившаяся и всё усиливавшаяся боль в моей загипсованной левой руке (которая, как я считал, уже выздоровела).
От водяных брызг, сдуваемых ветром на меня с лопастей вёсел (в верхнем их положении) я стал совсем мокрым, гипс на моей руке стал постепенно размокать и в районе основания ладони совсем раскис. 

Я был в ужасном положении, начинало смеркаться и я, находясь в максимально согнутом состоянии, упрямо с ожесточением всё грёб и грёб, понимая, что иначе окажусь в открытом море  среди, куда больших волн, и с неизвестным для меня концом моей «Одиссеи».   
 Ещё меня угнетала мысль о том, что я подвёл работников лодочной станции, которые теперь из-за меня не могут уйти к  себе домой. 

Положение усложнялось ещё тем, что всё морское побережье страны тогда являлось пограничной зоной, с периодическим появлением там пограничников, и которые вероятно тоже в курсе  моего такого долгого отсутствия.
Когда я пригрёб достаточно близко, то увидел стоящих на берегу неподвижные фигуры людей, смотрящих в мою сторону.

Самое удивительное было  то, что когда я причалил, то ожидал «крепких» слов в свой адрес, но, увидев меня всего мокрого, с прилипшей к телу рубашкой и после моего показа из мокрого левого рукава моей рубашки загипсованной  руки, на которую я «свалил» причину своего столь долгого плавания.
Из оставленного в качестве залога моего студенческого билета  они уже знали, что я студент из Москвы, и не стали особенно меня ругать, ведь всё обошлось без возможных неприятностей и для них самих. 

Заплатив за временной «перебор» во владении их лодкой, я весь мокрый отправился на «свой» десятый этаж, где меня уже заждались мои студенческие друзья. 
Естественно, я похвастался перед ними, что в этот день увидел изгиб земного шара, в идеальном случае видный лишь в море.

Гипс на левой руке от морской воды раскис настолько, что попросту перестал выполнять свою основную фиксирующую функцию, и я, попросив у девушек ножницы, избавился от него, хотя кисть руки, после многочасовой  напряжённой гребле продолжала ныть, зато теперь можно было появиться в спортлагере,  не пряча загипсованную руку в рукаве рубашки. 

P/S  Безрассудность моего поступка была ещё в том, что я не умел плавать.