Старец Иоанн выдумал себя ограничить. Был он стройный, плечистый, ражий мужчина. Длинные русые волосы красивыми волнами ниспадали на плечи, вселяя сомнительные надежды в сердца встречных-поперечных. Старец Иоанн решил положить этому конец. Он стал одеваться худо, в чужое. Ходил всегда стороной, опустив глаза в землю, молчалив и задумчив. Длинные волосы сперва прятал под шляпу. Потом, увидев, что шляпа не преграда мечтаниям, зашёл в парикмахерскую и оболванился за небольшие деньги под ноль, как новобранец старых времён. Всякую зарядку и атлетизм он забросил напрочь, оплыл и обрюзг, как улитка на винограде. Теперь, если кто-то из прежних знакомых и узнавал его на улице, то норовил пройти стороной, опустив глаза в землю. Старец Иоанн сделался одинок и, разумеется, несчастен. Однажды он сидел в лесу на старом трухлявом пне. Пень был такой же никудышный, как и сидящий на нём. Даже весёлые легкомысленные опята, которым всегда всё равно - где и с кем, избегали встреч с этим отвратительным старым пнём. Старец Иоанн сидел-сидел, смотрел-смотрел - да и возопил, конечно: "Зачем?! Зачем я свою жизнь так загубил? Никому я не нужен, не интересен, никто меня не знает и в гости не зовёт! А позовёт, так я и сам не пойду...". Смысл его существования, который старец Иоанн прежде выводил из самоограничения и отрицания, теперь, после всех ограничений и отрицаний, вышел пуст и трухляв. "Заберите меня отсюда! - продолжал бушевать старец Иоанн. - Что я, в самом деле, как Иов какой-то! Я не Иов. Я неизвестно кто, и это самое ужасное, что могло случиться со мной в середине жизни". Да, была только середина жизни, часов около четырёх. И весь ужас предстоящего, будущего заключался в том, что этому будущему не было, из чего вырасти... И тут вдруг видит старец Иоанн, как из трухи, из гнилья вылезает на свет божий розовый цветочек. Вылезает он, встаёт в полный рост, расправляет свои тонкие щегольские лепестки, да и молвит старцу, как в притче и полагается, басом: "Не ной, Иване. Ты в порядке, как и я, и впереди у нас ещё всё спереди. Сам видишь, как этот пень непотребный и вычеркнутый отовсюду дал жизнь такому явлению природы, как я. И ты на него равняйся и не плачь. Живи! Не своим умом, но умом садовника". А тут шаги, и выходит садовник. Здоровый такой дед. Подошёл, размахнул руку - да как отвесит старцу оплеуху! От души, но - в назидание: "Марш отсюда! Расселся... Знал бы ты, дурень, сколько пользы принесла другим твоя глупость, так не канючил бы, словно канюк, а пел петухом!". И когда старец Иоанн с земли поднялся и ухо примочил, промокнув платочек в колдобине с водой дождевой, садовник поведал ему удивительные вещи. Всё мы тут пересказывать не будем, а то и к отбою не управимся. Перескажем лишь самое невероятное. Вот оно. Старец Иоанн, оказывается, ведать не ведал, что те несчастные женщины, мимо которых он ходил не поднимая глаз и рожу скосоротив, от большой несчастной любви и от злости на него, повыходили удачно замуж и обзавелись детишками. И жили счастливо, хотя о нём и не вспоминая, но часто думая, что недурно было бы вспомнить... Услыхав такое, старец Иоанн немедленно отпустил волосы и переоделся. Не прошло и часу, как его уже можно было увидеть в уличном кафе, в обществе блондинки и брюнетки с большой грудью. Он пил пиво из высокого бокала и говорил кому-то по мобильному телефону такие слова: "Да, солнышко. Да, зайчик. Как только совещание закончится, я моментом к тебе. Что купить? Да, радость моя. А тебе вина?". Из этого мы заключаем, что старец Иоанн вышел-таки к старости лет на дорогу, ведущую к молодости. И мы ему от всей души желаем не сплоховать.
27 июля 2015 г.