Сонет 133
Сонет 133. Возлюбленной о её измене с Другом. Май 1600.
Будь проклято то сердце, что стонать
Заставило сердца от ран коварства!
Ему всё мало лишь меня пытать,
Но должен ли мой друг рабом быть рабства?
Тобой жестоко отнят у себя,
Ещё коварней другом завладела,
И тем лишён себя, его, тебя –
Тройная трижды мука. Что же делать?
Запри меня в стальной своей груди,
За сердце друга пусть залогом стану,
За другом моё сердце приглядит,
Тогда не сможешь бередить мне рану.
Да будет так! Ведь я в твоей тюрьме
По праву – твой, со всем, что есть во мне.
Сонет 133. Оригинальный текст
Beshrew that heart that makes my heart to groan
For that deep wound it gives my friend and me!
It's not enough to torture me alone,
But slave to slavery my sweet'st friend must be?
Me from myself thy cruel eye hath taken,
And my next self thou harder hast engrossed:
Of him, myself, and thee, I am forsaken,
A torment thrice threefold thus to be crossed.
Prison my heart in thy steel bosom's ward,
But then my friend's heart let my poor heart bail;
Whoe'er keeps me, let my heart be his guard,
Thou canst not then use rigor in my jail.
And yet thou wilt; for I, being pent in thee,
Perforce am thine, and all that is in me.
Сонет 133. Знаменует собой начало любовных отношений возлюбленной с другом поэта. Поэт возмущён коварством возлюбленной и проклинает, и винит только её, а не друга. Друг – тоже жертва, ведь им «коварно завладели» – And my next self thou harder hast engrossed.
Перекличка с сонетом 42 другу о «потерях» и друга, и возлюбленной дала основания некоторым комментаторам считать сонет 133, а значит, и последующие, отражающими одну и ту же любовную историю, только теперь – в сонетах возлюбленной. Но не слишком ли указание – мало, слабо и косвенно? Кроме того, если, вдруг, версия об одной любовной истории возможна, неужели само количество сонетов другу (три, 40-42) и возлюбленной (двадцать, 133-152), признаваемых этой версией, не вызывает сомнения в её логичности? Не слишком ли нелепа ситуация, когда поэт, прекратив претензии к другу на 42-м сонете и продолжая в последующих сонетах хвалить «разорвавшего верность» (41) за верность (53), при этом донимал его любовницу утверждениями её неверности вплоть до сонета 152? Поэтому ничего подобного и не было тем более, что в сонете 120 мы видим прямое указание на две любовные истории. Но в этой весьма сомнительной версии заключена рациональная идея о возможности параллельного написания сонетов другу и возлюбленной. Но пока у нас недостаточно оснований для того, чтобы признать, начиная с сонета 133, сонеты возлюбленной, отражающими вторую любовную историю. Пока, формально, в сонете 133 перед нами – ещё один (тогда уже третий!) эпизод измены возлюбленной с другом поэта. Формально, все три эпизода отличаются друг от друга тем, кого поэт называет виновным: в первом эпизоде – друга (сонеты 40-42), во втором эпизоде – себя (сонет 120), в третьем эпизоде – возлюбленную (сонет 133). Если следовать идее неизменности последовательного (в соответствие с нумерацией) написания сонетов, то получается, что второй и третий эпизоды отражают разные события. Но смущают несколько следствий из такого подхода: Во-первых, указание на две любовные истории в сонете 120 другу становится неполным, если третий эпизод (сонет 133) произошёл позже. Во-вторых, тогда и в самом третьем эпизоде мы наблюдаем неполноту, аналогичную такой же неполноте второго эпизода (сонеты 120, 123). Все сонеты гипотетической «третьей» любовной истории (133-152) посвящены только отношениям поэта с возлюбленной, как будто, в это время у поэта не было никаких отношений с другом. Но, как мы помним, во втором эпизоде также наблюдалась неполнота, только обратная по отношению к неполноте третьего эпизода – отсутствовали сонеты, отражающие отношения поэта с возлюбленной. В-третьих, в сонете 133 определённо указано, что женщина, которую поэт считал своей возлюбленной, не была одновременно возлюбленной друга – «коварно другом завладела», т.е. друг этого поначалу не хотел, не он был инициатором измены. Это, с одной стороны, подтверждает «третью» историю, ведь во «второй» истории, казалось бы, было всё наоборот – поэт «не знал», что соблазняет возлюбленную друга, а, с другой стороны, делает «третью» любовную историю нелепой по мотивам персонажей. Ведь тогда получается, что у друга был мотив для соблазнения возлюбленной поэта, который недавно, во «второй» любовной истории, соблазнил возлюбленную друга.
Однако, в «третьей» истории, друг представлен невинной жертвой происков возлюбленной. У возлюбленной поэта, наоборот, не было никакого мотива, чем-то дополнительно досадить поэту или вообще обижаться на его связь с другой женщиной (возлюбленной друга), ведь её отношение к поэту с самого начала, ещё до третьего эпизода, представлено, как «презрение» (сонет 132), «тирания» (сонет 131), отсутствие «жалости» (сонет 132), «пытка» (сонет 133). Причиной такого отношения возлюбленной к поэту послужили обстоятельства, произошедшие, в этом случае, задолго до «второй» любовной истории – поэт сам прекратил отношения с ней после сонета 106. Поэтому отношения возлюбленной поэта с его другом в «третьей» истории не могут быть ни изменой, ни «коварством» в отношении поэта, хотя так и названы в сонетах. Тогда получается, что в «третьей» любовной истории поэт отразил либо то, что вызывает большие сомнения и вопросы, либо новых персонажей, как «друга», так и «возлюбленную», которых ещё не было до этого в сонетах. Но какому варианту отдать предпочтение, пока не ясно, также как неясно, что возможное объяснение и снятие всех вопросов находится в области параллельного написания сонетов, ведь чтобы получить полный набор оснований, необходимо закончить анализ всех сонетов, исключив таким образом побочные варианты.
Сонет 133. Вторая любовная история.
Обновлённый анализ: Вдохновение реальностью.
https://www.skallv.ru/
Шекспир. Сонет 112. Прозвище. http://www.proza.ru/2015/07/02/414
Шекспир. Сонет 111. Не лучшая жизнь. http://www.proza.ru/2015/07/01/589