Бог. Слово произнесено или написано. И сразу возникает вопрос о соразмерности бога и человека. Ведь, если человек создан по образу и подобию божьему, то значит и богу присущи страдание, чувства любви и боли, ненависти, страсти, стремления к познанию абсолютной истины. Или бог знает абсолютную истину, и потому, безразличен ко всему сущему, кроме своей собственной персоны. А в созданном им мироздании позволены убийства, зло и смерть.
Добро и зло, война и мир, любовь и ненависть, рождение и смерть, чёрное и белое, инь и янь. Скорее всего, этот дуализм присущ не богу, а только слабому и беззащитному существу, волей причин и следствий обретшему разум, способный ощущать бытие и окрашивать его в свои эмоции, выражаемые словами, такими далекими от истины. Слабому и беззащитному существу по имени – человек. Трудно к слову человек добавить слово – разумный. Ибо есть большие сомнения в разумности человека.
По-видимому, в природе только человеку открыты четыре благородные истины Будды – есть страдание, есть возникновение страдания, есть прекращение страдания, есть путь прекращения страдания. Наверно, четыре благородные истины, с точки зрения человеческой логики, нужно было бы расположить в другой последовательности, соответствующей их проявлениям во времени, а именно, - есть возникновение страдания, есть страдание, есть путь прекращения страдания,
есть прекращение страдания. И это было бы логически понятно, ибо при создании всего сущего было создано, или возникло страдание, и оно (страдание) есть, но есть и путь прекращения страдания, итогом которого является прекращение страдания.
Теперь, в силу создавшейся ситуации, пришло время моего страдания; и нужно было искать путь выхода из него.
Теплилась надежда в существовании справедливого бога, способного освободить мироздание от зла и страдания. И этим богом была смерть, единственная сила, способная увести меня от зла и страдания, от инстинкта самосохранения – основного инстинкта для поддержания жизни, стремящейся и жаждущей вечности.
Возможно ли при жизни достигнуть отвращения к таким мирским ощущениям, как потеря, боль, позор или порицание и приобрести невозмутимость, подавляющую страдание? Возможно ли очистить сердце от скверны обычных эгоистических порывов и желаний, чтобы при жизни, без помощи бога, дьявола или смерти, убить свое Эго и освободиться от страдания?
Пока эти вопросы не имели ответа, но мне очень хотелось найти ответ на них.
Чтобы достигнуть пробужденного состояния сознания, было необходимо пройти путь очищения. Необходимо было очистить ум от сексуальных фантазий, научиться видеть вещи такими, каковы они есть в действительности. Необходимо было достигнуть чистоты, концентрации и состояния проницательности; культивировать добрые мысли, добрые слова и дела. Чистоты, не как проявления внешней пристойности, но, чистоты, как склада ума, которым определяются соответствующие слова, действия и мысли. Необходимо было научиться контролировать ум для обуздания чувств, необходимо было научиться привычке просто наблюдать чувственные восприятия, не позволяя им возбуждать в уме цепочки мыслей и реакций. Воздержание ото лжи и опьяняющих напитков, от сексуальных фантазий было первоочередной задачей, решить которую нужно было, без всякого сомнения в успехе. С опьяняющими напитками и сексуальной фантазией было всё ясно, а вот ложь содержала непостижимую тайну.
Можно было назвать ложью заблуждения, возможные заблуждения, если их рассматривать с точки зрения истины. Но можно ли ведать истину, можно ли отличить ложь от правды в глобальных вопросах жизни и небытия?
Свет и тьма, чёрное и белое, да и нет, - ничему нельзя было отдать предпочтение; нельзя было понять, что - ложь, а что - правда. Всё было единым и неразделимым, как ночь и день, как утро и вечер, как начало и конец, как мнимое и действительное. Каждый конец предполагал новое начало, каждое начало предполагало новый конец. И так до бесконечности, которая, как казалось, не могла обратиться в нуль. Нет, всё-таки могла обратиться в нуль через пустоту ума. Но могла обратиться в единицу через концентрацию ума на Нём (на Боге). Это было для меня невероятным. Бесконечность превратить в нуль я не мог, может быть в силу своих предубеждений. Это означало сконцентрировать всё сущее в первоначале и допустить, что существовал нуль времени, в котором не было всего сущего, в котором существовал только Единый (Элохим). Меня удивило, почему мысли так назойливо привели к рассуждению о боге, в то время как целью было сконцентрироваться на пути очищения.
Было необходимо включить всю полноту внимания для отстраненности от собственных мыслей и восприятий, для того, чтобы стать сторонним наблюдателем потока своего сознания, для того, чтобы контролировать свои чувства, быть бесстрастным и спокойным, избавиться от привязанностей и страдания. Этому учил Будда.
Так ли это? А, может быть, для того, чтобы освободиться от страдания, нужно не подавлять эмоции и страсти, а, наоборот, дать им полную свободу, и даже оказывать помощь в их реализации и развитии. Дать свободу действия уму, его подкорке, для того, чтобы мысли не таились в глубине, не теснились, не угнетали друг друга, а напротив, были свободны и независимы, уважая одна другую, находя точки соприкосновения и взаимопонимания. В хаосе мыслей определить каждой своё место, чтобы всё помнить и ничего не забыть; и даже вне себя оставить всё на виду, чтобы без тебя всё можно было бы легко найти, увидеть, услышать и понять. И я, глубинными чувствами, ощутил, что страдание, горе, боль и даже зло только возвышают счастливые мгновения, наполняя их светом любви и очарования. Без страдания невозможно полно и целостно воспринять благость счастливых мгновений. И это ощущение я изложил в стихотворении:
Когда желанья, страсти не остыли,
Царапаются, требуют, кричат,
Ты не старайся обуздать их силу,
Пусть страсти новой песней зазвучат.
Желанья, страсти – это жизни чудо,
Природы дар желания и страсть.
Без страсти продолжаться жизнь не будет,
Желания и страсть – над нами власть.
Желания и страсти оказались по силе равными разуму. Инстинкты не подчинялись разуму. У разума есть возможность предложить инстинктам освободить себя от жизни, но это была только его возможность. Право же выбора принадлежит Природе и, пока она допускает существование «Я», нужно соглашаться с Природой и продолжать путь, и когда-нибудь совершить последнее восхождение.