В свои двадцать пять я никак не мог уразуметь, когда и в каких случаях надо поторопиться, а когда и повременить. Не стал спешить с рапортом на отпуск. Тут другие офицеры подсуетились, мне за командира роты пришлось ишачить, а отпуск на октябрь перенесли. Ожидались, конечно, радости. С родственниками повидаться в Москве. Жена может часть забот о малюсенькой дочке на них переложить. Да и мне от занудливой службы отдохнуть давно уже надо.
Вечерним рейсом тринадцатого октября из Новосибирского аэропорта Толмачево вылетали все втроем. Самолет попался своеобразный, Ту-114. У него часть кресел стояли так, что пассажиры лицом к лицу располагались, разговаривать могли. А тринадцатый ряд был оборудован специальной люлькой для младенца. Понятно, что туда и определили меня с семейством.
Лишь только набрали высоту, я огляделся. Ко мне лицом сидела лет пятидесяти женщина с волосами на прямой пробор. Она достала вязанье. Заметив внимательный взгляд офицера, громко сказала, обращаясь ко мне:
- Вот вяжу, вяжу, а зачем, кому это надо?
Что-то злобное отразилось на ее лице. Меня даже передернуло. Но в это время сзади подошел мужчина лет сорока, суетливый, худенький. Заглянул в люльку и с горькой улыбкой, но вполне дружелюбно произнес:
- Хорошенькая! А мне теперь полжизни алименты платить, - и удалился туда, откуда пришел, вложив мне в руку большое желтое яблоко.
Слева на меня сурово смотрел капитан внутренних войск. Он встал и направился в задний конец салона, в курилку. Я аккуратно освободился от уснувшей на моем плече жены и отправился за ним. Дымили и худенький алиментщик, и не один, а три офицера Внутренних войск. Как оказалось, их было всего шестеро, и этим рейсом они попарно конвоировали в Москву троих опасных преступников.
Самолет приземлился, но из-за плохой погоды не в Домодедово, а в Ленинграде. Я, немного отдохнув в Комнате матери и ребенка, направился за водой в буфет. Чуть было не столкнулся с суетливым пассажиром.
- А вы что, не летите? – Впопыхах спрашивает он меня, - нам уже ИЛ-62 дали, в Шереметьево через час будем.
Я увидел наших пассажиров, спешащих к выходу. Тоже заторопился. Быстро поднялся за семейством.
Стюардесса, проверяющая билеты перед выходом на посадку, нас приостановила:
- Вам надо получить в кассе желтый посадочный талон.
- Да, какая разница! – Восклицаю, - самолет сейчас улетит.
- Не беспокойтесь, пусть ваша жена здесь подождет, а вы идите в кассу. Все будет в порядке.
Подбегаю к кассирше, расталкивая очередь, кричу:
- Поменяйте белый талон на желтый.
- Не надо спешить, - спокойно отвечает кассирша, - на ваш ТУ-114 уже посадку объявили.
Издалека делаю знаки стюардессе, что мы остаемся. Сам думаю: «чего суетиться, зачем спешить, нас в Домодедово встречают».
Летим в своем полупустом огромном салоне: ни вяжущей злобной женщины, ни конвоиров с преступниками, ни суетливого мужика. Все они погибли. Не долетев до Шереметьево, самолет ИЛ-62 разбился. Пожелтевший билет хранится у меня в фотоальбоме.