ПРОСТО ТОЛИК
Толик – самый старший из пацанов во дворе. Ему было лет четырнадцать-пятнадцать, но выглядел он уже как вполне сложившийся мужчина. Говорил громко и уверенно, смеялся как идиот, но девчонкам, которые его регулярно окружали, это очень нравилось.
То, что Игорь с Андрюшкой даже в мыслях себе не могли представить, Толику давалось легко и просто. Например, обнять девчонку за плечи или там за талию, скажем. Или что-то шептать ей на ушко, после чего она краснеет, театральным жестом отталкивает Толика, а сама скорее бежит к подружкам, делится с ними информацией, и они весело хохочут всей толпой.
Что греха таить, Игорь с Дюшой для него были сопляки, карапузики, ничего не понимающие в настоящей жизни.
- Мир, пацаны, - вещал Толик, рассевшись на лавочке, - состоит из людей и женщин. На самом деле это были не его слова. Так часто говорил его отец. Шутил, наверное... "И всё зависит оттого, как они друг друга понимают" А о взаимопонимании очень часто говорила его мать. Она так часто повторяла «Поймите меня правильно», что создавалось впечатление, будто она излагает что-то неестественно сложное, практически недоступное человеческому разуму.
Одним словом в их семье царила дружба и взаимопонимание. Все друг друга очень хорошо понимали и жили также с пониманием. Толик не позволял себе заниматься всякой ерундой. Его главным занятием было отклеивать от конвертов красивые марки из разных стран и продавать их таким неприспособленным к жизни как Игорёк и Дюша. Постепенно его хитроумный кошелёк (не какая-нибудь глупая копилка – фарфоровая кошка или чего доброго свинья, а вполне современная хитроумная штуковина с кругленькими отделениями для монеток разного достоинства) пополнялся и очень привлекал внимание тех же девчонок.
Возможно, что именно такая конкретная жизнь на Земле, устойчивая и до тонкостей продуманная, делала и речи Толика такими же земными, деловыми, понятными для большинства дворового и придворного народа. Но не только в разговорах виделась эта конкретность, но и в делах. Копаясь в сарае, таская привезённый уголь, укладывая дрова, на рыбалке, даже в играх, одним словом, везде, где его видели ребята и девчонки, он всё выполнял со знанием дела, не спеша. В каждом движении читался профессионализм. И все, кто из ребят в этот момент оказывался рядом, попадал под его воздействие. Это был своего рода гипноз. Над любым из пацанов можно было подшутить, а здесь это не проходило. Наоборот, он снисходительно улыбался, когда видел как нелепо болтается ведро, груженое углём, в тонкой и длинной мальчишеской руке.
Сегодня ночью у Толика состоялось очередное свидание, «наведение мостов», как он говорил. Он неспешно шёл, обняв за талию хрупкую красавицу Елену, которая трепетала от предчувствия, что ей сейчас может здорово влететь от мамы за позднее возвращение домой, хотя, в последнее время она стала немного иначе относится к её поступкам. Иногда начинало казаться, что даже одобряет их. А насчет Толика - то не очень-то он ей и нравился, просто скучно без приключений.
- Не с Игорем же или Дюшкой, те вообще обалдуи, засядут в свои «норы» и сидят как кроты, хотя на вид вполне ничего, не мелкие и вполне симпатичные, - убеждая сама себя, думала Лена, подходя к воротам, и совершенно пропустив мимо ушей, что ей нашёптывал Толик.
- Алё, Лен, ты где, замечталась что ли?
Вместо ответа, Лена поёжилась и покрепче прижалась к Толику. Он сразу оценил ситуацию и решил временно не шутить и ни о чём не спрашивать.
Подходя к дому, Лена подняла глаза на светящееся окно.
- Не бойся, всё будет нормально – определив причину тревоги, бодро прошептал Толик.
- Ну всё, пока, до завтра, – громко прошептала Лена и, набрав побольше воздуха, словно собираясь нырять, выскользнула из под руки Толика и быстро поднялась по деревянной лестнице.
Когда Лена закрыла за собой дверь, быстро махнув на прощание рукой, Толик ещё немного постоял около крыльца, поёживаясь от ночной прохлады, которая быстро сомкнулась вокруг него, вернув на Землю. Он посмотрел вокруг и, не увидев ничего необыкновенного, кроме разве что горящего света в сарае, потихоньку поплёлся домой. Дойдя до порога, всё же решил ещё немного поторчать на улице, остыть от впечатлений последнего свидания. Он ещё раз взглянул на двери сарая.
"Игорёк совсем обалдел, уже по ночам пилит свои ящики", - подумал мимоходом Толик.
- Щас я его пугану! - подбадривая самого себя, и приноравливая голосовой аппарат к жутким звукам, - бубнил под нос Толик. Уже подбежав на несколько шагов, он приостановился, ещё раз прислушался – вроде тихо. И как только он хотел ворваться в дверь с максимально страшным воем, вдруг что-то щёлкнуло и свет мгновенно потух.
У Толика от неожиданности аж ноги подкосились, он зачем-то резко присел на корточки, затем также быстро подскочил, будто под ним были не ноги, а сверхмощная пружина и, не оглядываясь, помчался домой. Уже закрыв за собой дверь, он стал приходить в себя.
Это было для него что-то новое. Раньше он никогда так не трусил, скорее наоборот, в любой опасной ситуации, в которой требовалось поддержать свою высокую репутацию, становился сдержанным и обстоятельным. Правда, при этом, его постоянно окружали друзья или подруги.
- Хорошо, что хоть никто не видел как я чесанул. Ну, блин, я и дурак. Мало ли что там могло быть, может там лампочка просто перегорела…
- Толя! Уже очень поздно! – очень вежливо сказала мама, без тени возмущения, негодования, а скорее театрально равнодушно.
Толю всегда раздражало такое изменение голоса мамы, когда кто-то был у них в гостях. Как одни дома, так приятно послушать идущие от сердца слова, а как кто приезжает, голос становится каким-то ненастоящим, построенным на более высоких нотах, а слова казались насквозь фальшивыми. Может быть это просто от напряжения, волнения, желания казаться лучше?
- А кто приехал? – громко спросил Толик, специально, для проверки голоса на предмет его дрожания. Всё было в порядке, только ему показалось, что и он начал играть какую-то роль.
- Тише, разбудишь! Дядя Миша приехал.
- Один?
- Нет, все приехали. Заходи вон туда, в комнату, там уже постелено на полу, возле стола – громко шептала мама и тихонько подталкивала мягкой рукой.
Все - означало, что и Светка, дяди Мишина дочь, очень красивая девчонка, хохотушка, то же приехала. Моментально с Толика сдуло остатки волнений и тревог по всяким глупым пустякам, и он полностью переключился на подготовку плана для завтрашнего времяпровождения.
Прикидывая что, да как, он незаметно провалился в сон и если бы кто-то на него в этот момент посмотрел, то увидел бы утомлённого, но счастливого спящего человека. Даже громоподобный храп дяди Миши не был помехой розовым снам Толика.
Толина мама, щёлкнув выключателем, шурша тапочками то же направилась к небольшому старому диванчику, легла, но вдруг отметила для себя, что между шторок просачивается свет со стороны сарая. Пришлось снова вставать, задёргивать шторки. В это время дядя Миша даже перестал храпеть, произнеся какую-то абракадабру на непонятном языке. Вообще-то говоря, такое иногда бывает почти со всеми, и ничего удивительного в этом нет. Но Толина мама всё же вздрогнула от неожиданности, и ей стало как-то не по себе. Она очень быстро нырнула под лёгкое одеяло, под бочок своего мужа, который то же что-то проворчал, но это ворчание только успокоило её, будучи произнесённым на очень даже понятном языке.