Маркус грохнул кулаком по столу, отчего пресс-папье подпрыгнуло до уровня подсвечника с застывшими намертво огарками.
В Подразделении всегда есть свет, совершенно непонятно, для чего ему эта безделица…
- Вы знаете, какой сейчас день на дворе, Ромул?! Не знаете?.. Так взгляните на календарь!.. Первое декабря! Это значит, что вы угрохали полгода на решение проблемы, которая для вас проще пареной репы!.. Полгода, Ромул! И никаких результатов… За это время мы потеряли кучу людей, в том числе, потенциальную осведомительницу… Полгода, Ромул, вы водите меня за нос, имея на руках полный карт-бланш… Я уже начинаю подозревать…
- Ваши подозрения беспочвенны, - огрызнулся я, выпрямляясь в кресле. – Вы видно полагаете, что Рэма так легко сбить с толку?.. Попробовали бы сами…
- Молчать!.. – острые клыки Маркуса, видимо, от бешенства, как никогда, вылезли вперед. – Да как вы смеете?! Мальчишка… Ну, хорошо, я отвечу на ваш вопрос… - можно подумать, я его задавал. - Не я связан с ним каналами особого восприятия… Не я, Ромул!.. И даже Великий Маг… А вы… Именно вы, Ромул… И после этого вы будете мне доказывать…
- А вам не приходило в голову, что эти каналы двусторонни? – мне хотелось единственного, отбиться от его обвинений, и я не сразу понял, что Маркус смотрит на меня с внезапно открывшимся интересом.
- Последнее время я замечаю в вас склонность к умничанью, Ромул… Я всегда ценил вашу толковость и расторопность, но никогда не замечал такого изящества в изложении мыслей… Подозреваю, что общение с Найденовым идет вам во вред… Артур всегда отличался вольнодумством, не удивлюсь, что он двурушничает, сотрудничая с «Альянсом»…
- Артур не сотрудничает ни с кем, - сказал я.
Как будто бы Великий Маг нуждался в моей защите…
- Поразительная уверенность!.. – Маркус поправил пресс-папье. – Она подошла бы остолопу типа Гюнтера, но не вам… - я молча проглотил насмешку, и, не достигнув желаемого результата, он продолжил. – Я понял!.. Очарование Рэма оказалось для вас столь же губительно, сколь и для ваших предшественников… Их было трое, каждый из них существенно опытней вас… Не вернулся ни один… Если бы он просто убивал… В конце концов мы с вами тоже убиваем, это наша работа, иначе мир скатится в преисподнюю, если ее не выполнять… Но он играет. Как кошка с мышкой… Он сводит людей с ума, и они поджигают себя на городской площади, он заставляет забывать свое имя и род занятий… Люди для него как глина, из которой он лепит все, что приходит ему в голову. Он мог бы много раз вызволить из застенков тех, кто поверил ему, но он бросает их на произвол судьбы. Они для него, словно мусор, отработанный материал… Милый мальчик Рэм!.. Ребенок, по сути, железной рукой управляющий «Альянсом»… О чем он говорил с вами, Ромул?.. Вспоминал ваше общее детство?.. Кидал вам щедрой рукой воспоминания, которых вы были лишены?.. Я даже не удивлюсь, что он к вам искренне привязан. Рэм бывает сентиментален, мне рассказывали… У него есть определенный кодекс чести, который мы до сих пор не можем уловить… Вы не хотите нам помочь, а, Ромул?..
- Я пытался его убить несколько раз, - я развел руками.
- Но не убили! – резюмировал Маркус. – Короче, - он пристально посмотрел на меня, и у меня заломило затылок от его взгляда. – Я даю вам неделю, Ромул. Неделю, поняли?.. Если за это время ничего не изменится, вы окажитесь на самом низу иерархической лестницы. Пойдете подмастерьем к Гюнтеру, ему как раз не хватает кого-нибудь после того, как Ханс его покинул… Ну, вы представляете, да, что вас ждет?.. – я старательно разглядывал пресс-папье, избегая встречаться с ним глазами. – Ну, а, если мы достигнем результата… Вы, думаю, так же прекрасно понимаете, что такое Особая Милость?.. Ваша жена ведь беременна?.. Это непростое событие при нынешнем состоянии медицины…
- Откуда вы знаете? – слова почему-то произносились с трудом, и я злился на себя за это…
Маркус впервые позволил себе улыбнуться.
- Ну, Ромул, этот Город пока еще принадлежит мне!..
- Берта сказала, что их будет двое, - Алина положила ладонь себе на живот. – Мальчик и девочка… Я уже придумала, как хотела бы их назвать…
- Пусть сначала родятся… - я листал одной рукой ее книжку, вторая лежала на рукояти пушки.
- Ты теперь и спишь с ней?.. – она взъерошила мне волосы, и я поморщился: сколько раз я ей говорил, что ненавижу этот жест.
Регина вот прекрасно знала об этом…
«Сердце твое осталось на Выселках…»
- Маркус дал мне неделю, - признался я.
- Неделю на что?
- Неделю на то, чтобы убить человека, который приходил к тебе и был с тобой нежен!.. – я чувствовал злость, словно она была в чем-то виновата. – Я могу надеяться, что ты больше не откроешь ему дверь?..
- Ромул… - в ее глазах был ужас, но и какая-то незнакомая мне раньше надежда. – А, если нам сбежать за Пределы?.. Ведь там они тебя не смогут достать?..
… Дома расступаются, словно в Древней игре, которую он купил на воскресном базаре. Запах тины, скрежет баржи, ползущей вниз по реке…
Мальчик помнит эту реку, они часто играли у опор моста в прятки…
Одноглазая девочка плачет, разглядывая себя в зеркальной глади воды…
- Как тебя зовут?..
- Регина… - девочка настороженно косится на незнакомца, она нарушила запрет матери: не при каких обстоятельствах не заходить за Черту…
- А меня – Ромул… Разве тебе можно находиться здесь?.. Пойдем, я тебя провожу…
Девочка, вытирая рукавом блузки слезы, легко взбегает по склону. Ромул неуверенно тащится следом, не решаясь к ней прикоснуться…
Мальчик улыбается. Он уже год, как не девственник, в этом он опередил брата…
- Вставай!.. – человек в белом халате дотрагивается до его плеча. – Иди, мы должны отвезти его в реанимацию…
- Он будет жить?.. – как всегда после таких путешествий, кружится голова, и давит в груди…
Человек в белом халате внимательно смотрит на него.
- Это вряд ли…
Мальчик выходит из палаты. Вслед ему доносится:
- Поражаюсь… За два дня потерять троих близких, и хоть бы хны…
- Он вообще странный… Не хотел бы я иметь его своим соседом…
Они говорят, приглушив голоса, но он слышит каждое слово. Внезапно дверь палаты срывается с петель, прищемив кому-то пальцы, и слышится глухой стон…
Мальчик вбирает в себя воздух. Он задерживает дыхание до тех пор, пока бешенство внутри не затихает, словно пойманный в капкан зверь…
Море совсем рядом, нужно только сделать двадцать шагов… Десять… Пять… Он подходит к краю пирса, еще один шаг, и волны примут его в свои объятья… Десять баллов, не выплыть…
Город никогда не будет твоим, Рэм…
Ты так и останешься сопляком, способным лишь творить мелкие мерзости…
- Я не могу победить смерть… - шепчет он в грозное свинцовое небо. – Мне этого не дано…
Слезы застилают ему глаза, смешиваясь с первыми каплями дождя, упавшими сверху. Море бушует под ногами, забирая слова, которые он произносит: заклинание Забвения…
Хватит, давно пора…
- Рэм… - двое стоят чуть поодаль, не решаясь приблизиться. – Рэм, наши сегодня собираются, ты придешь?.. Мы понимаем, что сейчас не время, но все хотели бы тебя видеть… Приехал человек из Города с вестями…
Мальчик медленно оборачивается. Заклинание прервано, теперь нужно начинать сначала…
На их лицах подобострастие и страх. Он может заставить их спрыгнуть в воду, разбить себе голову о сваи… Он может внушить одному из них, что он женщина, и насладиться потехой…
Только ничего из этого не заглушит пустоту в душе…
- Идите, - говорит он, откидывая с глаз мокрые патлы и радуясь, что небо щедро изливает потоки воды. – Я буду, конечно. О чем может идти речь?..
Небо озаряется вспышками молний…
Все дальше, и дальше, здание, погруженное в могильный мрак, выбило пробки, у них это большая проблема…
- Ну, что же ты, Ромул?.. Забыл слова?..
В голосе человека с выдающимися вперед клыками ехидство.
Подросток, с такими же, как у него, черными глазами, тем же жестом поправляет упавшую на лоб челку. Древний светильник выхватывает из темноты рукав с нашивками…
- Клянусь… - горло у него перехватывает, и он продолжает дрожащим голосом, не подходящим для столь торжественного момента. – Выполнять задачи Подразделения…
Мальчик медленно опускается на пирс.
- Лучше бы ты умер, Ромул!.. – он с остервенением бьет кулаком по доскам, не обращая внимания на впивающиеся в кожу занозы. – Лучше бы ты тоже умер, как и все они…
- Неделя… - Великий Маг Артур неторопливо прошелся по комнате, подошел к Эмилии, застывшей на пороге с подносом в руках, и сделал ей знак выйти. – Неделя… Что можно сделать за неделю?.. Почему Вы опять пришли ко мне, Ромул?.. – он с неудовольствием дернул плечом, словно выравнивая плохо севший пиджак, хотя тот сидел идеально. – Я-то что могу сделать?..
Я упустил глаза, разглядывая рисунок на паркете.
- Вы можете все…
- Вы заблуждаетесь, - сухо сказал Артур. – Мы тоже не всесильны… Вы, кажется, сказали, что жена уговаривает вас пересечь Пределы?.. Не советую. Маркус достанет где угодно. В данном случае избавление Города от вашего братца дело чести для него, если можно так выразиться… Если бы у Маркуса была честь, - добавил он, присаживаясь в кресло. – Я не завидую Вам, Ромул, скажу откровенно… Не нужно было соглашаться на данную авантюру…
- Я же не знал, - я тоже сел, без приглашения.
- Я могу дать вам совет, но он вам не понравится… - Артур раздумчиво потер переносицу. – Ваша жена… Он может захотеть прийти еще… Воспользуйтесь ей, как наживкой. Собственно, тогда вам будет и проще его убить, - он усмехнулся.
- Я не собираюсь ее в это втягивать! – резко сказал я.
Интересно, может ли Артур догадаться, что подобное приходило в голову и мне самому?..
- Это ваше дело, - он развел руками. – Неделя – слишком маленький срок… У вас нет выбора. Только не надо патетических воззваний, что выбор всегда есть! – поморщился он, хотя я молчал. – Не с вашим гонором падать вниз по карьерной лестнице… Грохните же вы его, наконец, и Город вздохнет спокойно…
- Город не вздохнет спокойно! – возразил я. – Дело не в Рэме. Нужно в корне все менять… Тут все прогнило до основания!..
Великий Маг посмотрел на меня в откровенном изумлении.
- Вы перечитали «Записей», Ромул?.. А я предупреждал… Предупреждал… Ну, что ж, вставайте под знамена «Альянса»… Мне совершенно все равно, как будут звать оглоедов, которые дерут с меня налоги, лишь бы они выделяли мне деньги на исследования… Возможно, этот старый маразматик, чьи интересы лоббирует Запределье, будет даже более великодушен, он вроде бы успел где-то попреподавать до потопа…
- Вы говорите недозволительное! – я встал с кресла.
Артур выпрямился, опираясь на спинку:
- И вы, Ромул, и вы! Давайте накатаем друг на друга доносы. Блок Дознания ведь работает круглосуточно, не так ли?.. Вот будем чем заняться мастерам заплечных дел Маркуса!.. – вокруг его глаз от усмешки, которую он с трудом сдерживал, собрались морщины, и я в который раз подумал, сколько же ему лет…
… Мальчик останавливается перед тахтой, на которой полулежит худощавый мужчина, укутанный пледом.
- Выпей со мной, Рэм… Сегодня годовщина Большого Наводнения…
На столике, возле которого в нерешительности замерли две уродливые девушки, бутылка вина и два бокала. Одна из девушек украдкой разглядывает мальчика, он стоит к ней спиной, но чувствует на себе ее взгляд. Она хотела бы, чтобы он навестил ее ночью, когда хозяин, наконец, отправится в страну грез.
«Пошла к черту», - одними губами произносит он.
Девушка вспыхивает до корней волос. Этим странным созданиям, словно в компенсацию за ущербность, тоже дано многое, он уже успел это проверить…
Мужчина взмахом руки показывает девушкам на дверь.
- Присаживайся, Рэм, не стесняйся… Можешь закурить, ты же куришь, я вижу, как ты жадно всегда вдыхаешь табачный дым…
- Здесь нет сигарет, - мальчик чуть-чуть пригубливает вино.
Он не любит пить, алкоголь, как и странное пойло, которое они тут употребляют, заставляет терять контроль над собой...
- Здесь ничего нет… - мужчина осушает свой бокал до дна. – Твои родные… Скажи, у них есть могила?..
Мальчик кивает. Нужно поставить надгробие, но у него нет на это средств…
- Когда я буду помирать, - продолжает Великий Маг, - уеду за пределы… Тогда я хотя бы буду уверен, что мои кости не растащат собаки… Скажи, - вдруг переводит он разговор, - ты скучаешь по ним?..
Мальчик пожимает плечами.
- Привязанности – зло, так говорил мой учитель. Там…
- Вздор!.. – глаза Артура, словно обжигают льдом. – Привязанности ничего не значат. Боязнь привязанностей – вот наркотик, на который можно, ох, как подсесть…
- У вас была семья, господин Великий Маг?.. – непочтительно перебивает мальчик.
Он чувствует легкость и пустоту в голове, как всегда, когда происходит контакт. Иногда это, словно слабая вспышка, иногда, как взрыв… Иногда… Иногда это сильнее, чем способно выдержать его собственное сознание…
… Трясина. Островки чавкающей грязи, на которые приходится становиться людям, несущим ящик, наспех сколоченный из не струганых досок.
- Опускайте… Можно пройти хоть до Владивостока, все равно суши больше не осталось…
Их четверо. Один раскрывает книгу в клеенчатом переплете, страницы ее покрыты плесенью…
- Прекрати, Паша, - худощавый человек в сером костюме, перепачканном глиной, трогает его за рукав. – Не время, не место…
- Она верила в Бога… - дождь, непрерывно льющийся сверху, превращает страницы книги в тряпку, и говорящий в нерешительности смотрит на нее. – Она бы хотела…
- Паша, брось! – человек в сером костюме вырывает у него книгу из рук и отшвыривает в сторону, через мгновение ее засасывает колышущейся почвой. – Брось!.. Посмотри вокруг! Бог забыл о нас!.. Так стоит ли…
Двое сопровождающих переминаются с ноги на ногу. Второй человек делает им знак рукой.
- Идите! – подтверждает человек в сером костюме. – Иди и ты, Паша, оставь меня… Темнеет, скоро выйдут патрули…
Когда все удаляются, он опускается на землю и шепотом произносит слова из книги, которые знает наизусть…
… В виски, словно ударяет молот, и мальчик роняет бокал с вином под ноги. Из носа начинает капать кровь, смешиваясь с разлитой жидкостью…
- Ты не смеешь делать этого, Рэм! – голос Великого Мага гремит у него в ушах. – Ни одна живая душа не имеет право читать мои мысли! Пошел вон, я больше не желаю видеть тебя в своем доме!..
- Я не хотел… - мальчик зажимает нос пальцами. – Я не всегда могу этим управлять… Вы сами…
- Я сам дал тебе повод?.. – из тона Артура уходит ярость, и он становится обычным, неживым. – А ты далеко пойдешь, Рэм!.. Даю тридцать минут на сборы, и чтоб я тебя больше никогда не видел…
- Я не буду в этом участвовать! – никогда я еще не видел ту, другую, в такой ярости. – Не буду, Ромул, неужели ты не можешь это понять?.. Это же мерзко…
Я устало опустился на стул.
- У нас нет выбора…
- Нет! – она встала возле стола, сложив руки на округлом животе, «их будет двое, мальчик и девочка», вспомнил я отрешенно, ни лекарей, ни нормальных условий, мальчик и девочка... – Выбор всегда есть! Разве тот человек, Гай, не сделал свой выбор?.. Твой выбор не столь ужасен, так в чем же…
- О чем ты? – резко перебил я. – Что ты знаешь об этом?..
- Ты говоришь во сне, Ромул… А ты и не знал… В который раз я прошу тебя: нужно бежать отсюда… Послушай меня, Ромул! У Города нет будущего… - она смахнула рукавом свечу, и она свалилась на пол, раскидывая в стороны снопы алых брызг.
Я встал, затаптывая их сапогами:
- А ты иди к нему! Иди-иди… Тебе же понравилось… Твой муж – всего лишь солдат Подразделения, а вот Рэм… - я отшвырнул огарок к порогу и снова сел, обхватив голову руками.
- Ромул… - она склонилась надо мной. – Не надо так, Ромул…
Ее черты менялись на глазах, становясь мягче, словно тоже были вылеплены из воска, податливого пламени, теперь это снова была Алина, та, что я встретил у колонки с водой на Городской площади…
А ведь неспроста…
Мысль потерялась в ее волосах, щекочущих мне щеки…
- Никогда больше не поминай Гая… - попросил я. – Я ничего не хочу вспоминать… Ничего…
… - Льет дождь… - женщина пальцем проводит по переносице лежащего рядом с ней юноши, словно стараясь разгладить прорезавшую ее морщину. – Ты ведь останешься до утра?.. Мы скоро расстанемся…
Она отворачивается, чтобы он не видел ее слез, но он и так знает, что она плачет. Иногда он специально доводит ее до слез, как когда-то мать…
Льет дождь… Заливает ограду… Скоро она поплывет…
- Когда-то дождь шел несколько лет… - говорит он еле слышно. – Представляешь?.. Несколько лет… Без просвета…
- Я бы не выжила, - женщина украдкой вытирает веки уголком подушки. – Я люблю солнце…
- Тогда мало кто выжил… - он приподнимает на локте. – Мне нужно идти, Лора… Люди ждут меня… Одного меня ждут… Это нехорошо…
- Что за дело тебе, Рэм, до этих людей?! – она отстраняется, когда юноша хочет поцеловать ее. – Когда тебе было дело хоть до кого-то?..
В дверь стучат, помедлив, он накидывает халат и выходит в темноту.
- Рэм… Мы подумали… Мало ли что…
- Все нормально… - халат свободен ему, и холод забирается, кажется, даже внутрь тела, халат Кристиана, она так и не раздала его вещи, ведьмацкая привычка цепляться за барахло… - Идите, дайте мне еще десять минут…
- Конечно, Рэм, извини…
Он подставляет руку под поцелуй, он главный, так положено, хоть его и передергивает от их прикосновений… А молодой-то норовит увернуться, надо получше присмотреться к нему…
Женщина наблюдает за ним через приоткрытые ставни…
- А ты стал другим, Рэм… Когда ты пришел ко мне первый раз…
- Когда я пришел к тебе первый раз, я был неумелым мальчиком, гонимым одноклассниками… - он сбрасывает халат и привлекает ее к себе. – Неужели это может возбуждать?..
- Ты был самим собой…- женщина садится на подоконник. – Теперь я не знаю, кто ты… Я стала забывать твое лицо…
Лучше бы она забыла его навсегда, так было бы проще…
… Рыжеволосая девушка улыбается, и в ее глазах отражается утреннее солнце…
- Так как, говорите, вас зовут?..
- Роберт!..
Что в этих именах, только пустые звуки… Почему люди так стремятся узнать эти имена?..
Он принял облик простого горожанина, хотя он знает, что хорош собой, но таких, как она, это только отпугнет… В его копилке много ликов, и он перебирает их, как маски…
- Вы из Запределья?..
Девушка чуть понижает голос. Можно подумать!.. Город все еще торгует с Запредельем, никто не отменял поставки!.. Акцент… Можно было убрать акцент, но так таинственней, так лучше найти ключ…
- Да… Все думаю, где я мог вас видеть? А, вот! Вы похожи на принцессу из сказки, которую читала мне мама на ночь, когда я был ребенком…
Дешевая пошлятина, но существа, лишенные внимания, так лихо ведутся на нее…
Августа не читала сказок на ночь, она работала на трех работах, он сам читал их братьям, и они еще час потом требовали продолжения, не давая уснуть, хотя в шесть утра он должен был развозить почту, они родились недоношенными, и она вечно тряслась, что кто-то из них умрет…
- У вас читают книги?!
На лице ее неподдельный ужас, словно на ее глазах кого-нибудь кастрируют…
- Алина! – пузатый мужлан, отдуваясь, выползает на крылечко. – С кем ты тут разговариваешь, вместо того, чтобы готовить обед?..
… Так просто, нужно всего лишь протянуть нить, вот уже показались первые хибары этого Нижнего Квартала…
Рыжеволосая девушка подрезает розы в саду, юноша в мундире с нашивками обнимает ее сзади…
Ох, Ромул, будь же ты проклят, Ромул, будь же ты проклят, почему нам нравится одно и то же, как же мне хочется убить тебя, Ромул, давно хочется, тогда я, наконец, останусь один…
Город спал. Ни огонька в домах, ни проблеска света на улицах, покой и умиротворение…
- Красиво, - неожиданно проговорил Ханс, и я вздрогнул.
- Ты о Холме? – стараясь говорить небрежно, поинтересовался я.
- Ну, да, - он посмотрел на меня удивленно. – А на что же тут еще глядеть?.. Здорово так, все дома разные…
- Когда застраивался Холм, - я зевнул, чтобы скрыть вырвавшийся у меня вздох облегчения, нет, ничего не повторяется, все так, как и должно быть, - в Городе еще было представление об архитектуре… Бараки стали возводить намного позднее…
- Откуда вы все это знаете, господин Ромул? – в его глазах мне почудилось подозрение, и я высокомерно пожал плечами, поживи, мол, с мое.
А ведь настучит, если что, не побрезгует…
Шестьдесят ударов плетьми на площади…
«Я верю, горячо верю в то, что пройдет всего лишь десяток столь безнадежных лет, и наши дети войдут в новый мир…»
- А я вчера решился… - признался Ханс, покраснев. – Ну, с ведьмами… Вы были правы, давно стоило!..
- Еще бы!.. – я благожелательно присвистнул. – Во сколько обошлось?
- Пятьдесят монет…
- Пятьдесят!.. – я ошарашено посмотрел на него. – Это очень дорого! Девчонки развели тебя по самое не могу…
Ханс стал совсем пунцовым:
- Так, может, привлечь их?.. Тогда и денежки можно было вернуть!..
- За что? – я отвернулся от него, чтобы он не заметил, как меня перекосило от его предложения. – Они имеют право устанавливать таксу… Не надо быть таким остолопом…
- Могли бы посодействовать, господин Ромул… - недовольно пробурчал Ханс. – Вы-то с Гаем к одной ходили, в Подразделении говорили…
Я схватил его за воротник.
Башня, построенная еще в Древние Времена, когда-то водонапорная… Башня нависает над Городом, оступись – и ты будешь долго-долго лететь, как лист, увлекаемый ветром…
- Вы… Господин… Да что вы… - из груди Ханса вырывались придушенные звуки. – Господин Ромул… - еще некоторое время после того, как я его выпустил, он судорожно вдыхал воздух, раскрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег. – Да я разве… Но ведь все же говорили… В Подразделении!..
Я засунул пальцы за пояс, нащупывая рукоять пушки. Сердце билось размеренно и ровно, словно мы все это время разговаривали о красотах Города…
- Поедем… - сказал я и добавил в ответ на его недоуменный взгляд. – На Выселки… Покажу, как нужно обращаться со шлюхами…
На месте домика Регины чернели головешки. Бродячая кошка, пристроившаяся на обугленной оконной раме, с шипением бросилась прочь, когда я запулил в нее камнем.
- Говорят, что их души вселяются в этих животных… Так что, ты зря…
Рэм, стоял, прислонившись спиной к остаткам чугунной ограды. Когда-то здесь, наверное, цвел пышный сад…
Странно, сколько раз я был у Регины и ни разу не обращал внимания на эту ограду…
Я сказал Хансу, что хочу пройтись, пока он будет развлекаться. На его круглой физиономии ясно читалось недоверие, вероятно, он подумал, что себе-то я присмотрел товар гораздо лучше…
- Как ей удалось выбраться отсюда?.. Как она прошла через тройной кордон?.. Да еще с тобой?.. Как? У нее были связи?..
Я остановился, не доходя метр до него, и он, казалось бы, не трогаясь с места, сместился направо. Все, бесполезно… Завтра я пойду чистить сапоги Гюнтеру…
- Ты хочешь сбежать за Пределы, не так ли?.. – Рэм коротко хохотнул. – Уверяю тебя, Ромул, там точно такое же дерьмо!.. Наша мать была наивной идеалисткой… Да, там больше уделяется внимания образованию, медицине… Там не глушат науки на корню, заменяя их колдовством, годным разве что на приворот женщины, которая и так тебя хочет… - я зыркнул на него глазами, но лицо Рэма осталось непроницаемо. – Но люди… Так же ленивы, жадны и вероломны… Годятся только на то, чтобы управляли…
Боковым зрением я заметил, что Ханс приближается к нам. Я показал ему глазами на Рэма, готовый поклясться, что тот его не заметил… Да может ли такое быть?..
Неужели и у Рэма существует эта пята, как ее, о которой когда рассказывала мне Алина?..
Сейчас же все закончится… Все… Навсегда…
И, уже видя, как Ханс поднимает пушку, я спросил:
- Где похоронены наши родные?..
- Не знаю, - отозвался Рэм, чуть отходя от ограды. – Я никогда не ухаживал за их могилами… Думаю, что их уже и нет… Впрочем… - легкая улыбка коснулась его губ. – Я могу тебе показать…
Яркий свет, вспыхнувший перед глазами, сложился в картинку, тут же рассыпавшуюся мириадами черных, как головешки, звезд.
И больше ничего не стало…
Вообще ничего.
… Мальчик поднимается по лестнице, на ходу перелистывая книжные страницы. Читать некогда, сегодня он устроился разносчиком в пекарню. Он открывает дверь в свою комнату, и на голову ему обрушивается таз с водой…
Два детских хихикающих голоска сливаются в один.
Топот быстрых ног, и дети скрываются в кухне…
Мальчик осторожно промокает книжные страницы рукавом рубашки. Дождавшись, пока возня на кухне стихнет, он рывком распахивает туда дверь, выдергивая ремень из брюк…
- Рэм! – женщина хватает его за руку. – Рэм, пожалуйста, не надо! Ты опять выбьешь кому-нибудь их них зуб!.. Ну, пожалуйста, Рэм…
Дети прячутся за ее широкой юбкой. Один из их осторожно выглядывает:
- Я не хотел, это Роберт меня подбил!..
Мгновение – и он оскальзывается на ровном месте и кубарем летит на пол.
Мальчик стоит перед ними, засунув большие пальцы за наполовину вытащенный ремень. Мокрая рубашка прилипает к телу.
Женщина опасливо заглядывает ему в глаза:
- Ты же простишь их, Рэм?.. Им просто хочется, чтобы ты уделял им больше внимания… Откуда в тебе эта ужасная жестокость, сынок?..
Мальчик щелкает пальцами.
- Эй, вы, живо, пошли и вытерли пол!.. Мне еще нужно делать уроки…
… Велосипед, старый, облезлый, подаренный кем-то из соседей, которых он ненавидит. Нужно было сказать «спасибо», хоть губы и сводила судорога, он ни разу не сел потом на этот велосипед…
- Ну, что же ты, Роберт, трусишь?! Давай, я подтолкну тебя!.. – рука мальчика лежит на багажнике, готовясь пихнуть шаткое сооружение с горки…
- Подожди, Рэм!.. Тут же высоко, а я не умею…
- Так ты никогда не научишься!.. Давай!.. – он направляет велосипед вниз.
Быстрее и быстрее, сейчас его занесет в сторону, еще быстрее, а впереди бетонная стена…
Вот так, это вам не молочный зуб, из-за которого она неделю хлопала крыльями… Давай же, Роберт…
Мальчик рывком выравнивает скорость велосипеда. Когда ему было столько же, сколько им сейчас, от такой манипуляции сутки кружилась голова. Сила растет, сдерживать ее все сложнее…
- Классно! – Роберт, пыхтя, затаскивает велосипед на горку. – А еще?.. Можешь так еще раз, Рэм?..
- Хватит! – мальчик откидывает волосы с глаз, мать вечно говорит ему, что он похож на беспризорника, но он и не думает стричься. – Теперь его очередь!.. – он показывает на Ричарда.
Тот переминается с ноги на ногу.
- Я не хочу…
- Не хочешь кататься?.. – Роберт, довольный, вновь забирается на сидение.
- Почему не хочешь? Испугался?.. – мальчик садится на корточки и заглядывает брату в лицо.
- Я хочу поймать бабочку… Ты обещал научить меня…
- Бабочек ловят девчонки!.. – Роберт, обрадованный отсутствием конкурента, нетерпеливо крутит педали.
- Закрой рот, - задумчиво говорит ему мальчик. – Зачем же тебе бабочка, Ричард? Чтобы посадить на булавку
- Нет! – от отсутствия понимания тот даже топает ногой. – Я просто хочу, чтобы она прилетела ко мне… Ты обещал научить, как это сделать!.. Тебе это всегда удается…
Мальчик усмехается.
- Протяни ладонь… Да нет так! – он разжимает руку Ричарда, показывая, как надо ее держать – Вот… А теперь жди… - шепотом, чтобы тот не услышал, он произносит простенькое заклинание, костыль для новичков.
- И она прилетит?.. – Ричард недоверчиво морщит лоб.
- Да…
- А надолго?..
- Настолько, насколько тебе хватит сил ее удержать…
ЭПИЛОГ
- В Городе полная разруха, - худощавый мужчина небрежным движением стряхнул пепел на прибрежный песок. – Никаких возможностей для исследований. Мои ведьмы разбежались, они теперь свободные гражданки… Осталась лишь Эмилия… Ну, во всяком случае, теплые тапочки мне обеспечены. – Он усмехнулся. – Представляете, Ромул, теперь они выключают свет и у нас! За счет этого освещаются Выселки, в которых устроили полноценный бордель… Старый маразматик был еще туда-сюда, но это существо, посаженное на трон, новым формированием!..
Его спутник неопределенно повел плечами, наблюдая за девочкой и мальчиком, играющими на кромке прибоя.
Девочка что-то сердито выговаривала брату, ее черные глаза сверкали от негодования.
- Не понимаю Ваше желание, Ромул, поселиться в том же доме, - продолжил мужчина. – Тут слишком много призраков…
- Не больше, чем везде, господин Великий Маг… - он жестом подозвал девочку. – Что у вас там случилось, Августа?.. Почему ты кричишь на брата?..
- Потому что он выстрелил из рогатки в птичку! Теперь у нее сломано крыло!.. Нельзя так поступать со зверушками, они же живые! Да, дядя Алик?.. – девочка нахмурила лоб, рыжие локоны разметались вокруг ее щек, и она быстрым движением откинула их тыльной стороной руки.
Мальчик, опустив глаза, покорно плелся за ней.
- Да, солнышко, - мужчина взял чайку из ее ладоней, дети, затаив дыхание, наблюдали за его действиями. – Ну, не сломано, она скоро сможет летать, если ты будешь хорошо ухаживать за ней, Августа!.. - он передал чайку девочке. – А ты, Павел, никогда впредь не зли сестру, а то тебе плохо придется!..
- Пойдемте в дом, - сказал его спутник, кивая в сторону женщины, в нерешительности застывшей наверху. – Пусть мать посидит с ними… А то они никогда не дадут поговорить…
Они начали подниматься, но на середине дороге худощавый мужчина обернулся, услышав восторженные крики детей.
Чайка парила в воздухе, все больше и больше набирая высоту.
Его взгляд встретился с взглядом девочки, и она приложила палец к губам.