ХРИСТОС СО СВАСТИКОЙ НА РУКАВЕ
12-1-12
ПОСЛАННИК
Я лежал на кровати, застеленной синим плюшевым покрывалом с белыми звёздами, накрывшись клетчатым пледом. В комнате было полутемно от разноцветных рождественных огоньков вдоль потолка и четырёх рождественных домиков, горевших на двух нижних полках за изголовьем кровати.
А также одного домика, горевшего над верхней полкой другой кровати, у стенки.
На душе было мрачно.
Всё было плохо.
Жизнь была прожита, и без особого успеха. Во всех отношениях. Не было ни друзей, ни любимой женщины, ни духовно близких сверстников, ни хороших знакомых. Не было ни денег, ни дома, ни чего-либо ещё. Не было ни здоровья, ни хорошего настроения.
Или хотя бы сносного.
Не было вдохновения писать свою повесть, которое практически никогда не покидало меня за последние годы. Ничего не хотелось делать.
Полный упадок духа.
То, что называют тяжёлой депрессией.
По привычке я начал бормотать про себя молитву. Как всегда, когда больше нечего делать. Посередине тёмной, полуосвещённой разноцветными огоньками комнаты, появилось туманное облачко. Оно сгустилось, став полупрозрачным. На его месте появился слегка светящийся человек с длинной бородой.
Почти как у меня.
С непривычки у меня стали дыбом волосы на голове. По спине побежали мурашки, и совершенно отнялся язык.
Я застыл.
- Не бойся, - сказал призрак добродушным голосом.
Он чуть улыбнулся.
Став почти непрозрачным, он стоял около Яниной кровати, повернувшись ко мне лицом с длинной бородой.
Это был старик с синими глазами.
- А-а... кто ты? – спросил я, немного придя в себя.
- Дух, - добродушно сказал он.
- Ангел?
Я почти совсем осмелел.
По спине перестали бегать мурашки. Волосы на голове тоже успокоились. Лишь немного щекотало под ложечкой.
- Да, - сказал он.
- Э-э... с неба? – спросил я.
Я уставился на него с приоткрытым ртом.
У меня не было неприятного ощущения, которое по словам отцов Церкви всегда возникает от присутствия злого духа.
Под личиной доброго.
- Нет, - сказал он, качнув головой с длинной ореховой бородой.
- А-а... кто же? – спросил я.
Я почувствовал падение, как с высокой волны. Неизвестно, кто он такой... От него веяло чем-то потусторонним.
- Добрый дух, - успокоительно произнёс он, погладив свою бороду.
- Какой? – спросил я.
Я глядел на него во все глаза.
Если не считать ангелов, добрые духи бывают только с той стороны, из Нави. Там, где обитают души усопших.
Он пожал плечами.
- Простой, - сказал он.
- М-м... – я не знал, как бы поточнее спросить. – А-а... откуда ты?
- Оттуда, - сказал он, без всякой усмешки.
Он был серьёзным, как будто его послали исполнить какое-то важное дело. Я поглядел на потолок с рождественными огоньками, а потом снова на него. Это был старик, но очень молодого вида. Как будто ему лет двадцать семь.
Около того.
- А как тебя зовут? – наконец пришло мне в голову.
- Галленна, - пропел он странное мелодичное слово.
Звуки были очень необычными. Я не совсем понял, что он, собственно, сказал, и помолчал в нерешительности.
- Но ты можешь называть меня Кламастер, - добавил он.
«Почему?..» - проплыло у меня в голове.
Это совсем не походило на первое слово, которое он произнёс. Точнее, пропел особым, неземным голосом.
- Потому что это больше подходит, - объяснил он. – К данному случаю.
Тут только я сообразил, что он должен знать все мои мысли... а также и чувства. Всё, что я думаю и чувствую.
- А, - сказал я.
- Ты знаешь, что такое депрессия? – спросил он.
«Точно», - подумал я. - «А также меланхолия, уныние, тоска и прочее...»
- Или уныние духа? – добавил он.
У меня снова пробежал холодок по спине.
Старик в тёмно-красном халате почти до пола поднял руку, коснувшись перила верхней Яниной кровати. Он был в колпаке, чуть блестевшем в полутьме золотыми звёздочками.
Как волшебник.
- М-м... н-нет, - выдавил я.
Вообще-то я знал, и даже не понаслышке.
И при случае, конечно, мог бы дать этому явлению нашей жизни более или менее внятное определение.
Но почему-то не дал.
- Ну подумай, - сказал он, добродушно улыбнувшись.
Я послушно подумал.
Но ничего не приходило в голову. Хотя обычно я на это не жаловался. Во всяком случае, если меня о чём-нибудь спрашивали.
- М-м... – неуверенно промычал я.
Он улыбнулся, утешительно посмотрев на меня.
Я совсем перестал чувствовать себя не в своей тарелке. Его присутствие в общем перестало меня смущать.
Почти.
- Это когда тебе ничего не хочется, - пояснил он. – И всё кажется пустым, бесполезным и ненужным. - Всё, - весомо добавил он.
Мне это тоже было знакомо, как и любому человеку. Но лишь мимолётно... Как и большинству людей.
Обычных.
- А, - сказал я.
Не понимая, к чему он клонит.
У него явно была какая-то неведомая для меня цель. Но как ни странно, я не горел желанием её узнать.
Несмотря на свою любознательность
- Ну а тебе? – спросил он.
- Что? – тупо спросил я.
Находясь в некоторой прострации, я не уловил его мысли. Впрочем, в данной ситуации это извинительно.
До некоторой степени.
- Тебе ничего не хочется? – спросил он, с любопытством посмотрев на меня.
Как будто и так не знал всего, что я чувствую. Но призрачного старика явно интересовало, что я ему скажу.
Сам.
- Э-э... – подумал я вслух.
В полутёмной, освещённой разноцветными огоньками комнате стало таинственно и тихо. Старик с длинной бородой стоял возле стула. На стуле лежала пара Яниных вещей.
У нас была общая спальня.
- Хочется, - признался я, подумав.
За минуту до этого я пребывал в полном унынии.
Но думать о том, что он сказал, отнюдь не было скучно. А совсем наоборот... Чем больше я думал, тем становилось легче на душе.
Что было обычно.
- Чего? – спросил он, как добрый волшебник.
У меня снова похолодело в спине.
Мне пришло в голову... Почудилось, что он не просто спрашивает... и что тут что-то совсем другое.
Может быть.
- Э-э... – пробормотал я. – Домик в зелени на склоне горы, с террасой, выходящей на синее море. В красивом и малолюдном месте.
- Где? – заинтресованно спросил он.
- Ну... в Крыму, - сказал я, пожав плечами. - Или вообще... на Чёрном море, - прибавил я. – Или в Южной Африке, - вспомнил я.
Призрачный старик стоял в полутьме освещённой праздничными огоньками комнаты, ожидая продолжения.
Молча.
- А ещё?
- А ещё-ё... - уже смелее протянул я. – Здоровья... и красивую молодую жену, которая меня любит, - сказал я. – И прожить долгую и счастливую жизнь, - добавил я. - С хорошим концом.
В другой обстановке и с другими людьми я бы, может быть, и постеснялся. Мне было пятьдесят девять лет.
Почти.
- А ещё?
- Ещё... м-м... трёх настоящих друзей и товарищей, - продолжал я. – И ещё несколько хороших знакомых.
Он понимающе кивнул.
С ним было просто говорить о самых сокровенных желаниях. Он же был не человек... Впрочем, и желания были не такие уж постыдные.
Даже для меня.
- А ещё... м-м... важную и интересную работу в компании добрых товарищей, - сказал я.
Повернувшись на бок, я подложил под голову руку.
Я не ощущал с ним совсем никаких стеснений. Как будто он был самым близким существом на свете.
Вроде брата... или отца.
- А ещё? – спросил он.
Посредине комнаты стоял призрачный старик с длинной бородой, а я уже так привык к этому, что почти не удивлялся.
Успел.
«Хм-м...» - подумал я.
Мои пожелания отнюдь не истощились. Наоборот, чем больше я об этом думал, тем больше находил, чего бы ещё пожелать. Даже здесь...
В этой жизни.
- Ещё?.. – вполголоса произнёс я. – М-м... чтобы в доме были хорошие, очень интересные книги. – А около дома заросший зеленью сад. И старый палисадник, а над ним виноград.
Он чуть улыбнулся.
Но улыбка старика в тёмно-красном халате была не пренебрежительной или снисходительной, а всё понимающей.
- А ещё? – спросил он.
- М-м... ещё чтобы у меня была летающая тарелка, и я мог полететь на ней на неведомую первобытную планету, - сказал я. – С мастодонтами и бескрайними хвойными лесами. И почти без людей... Где на крайнем севере, в возвышающемся над морем огромном замке обитают прекрасные как в сказке люди.
Белые.
- А ещё? – не отставал он.
- А ещё... хорошую парусную яхту из пахучего кедрового дерева, и чтобы я умел ею управлять, - сказал я. – И плавать среди островов Антибского моря.
- С кем? – спросил он.
- Э-э... – чуть растерянно произнёс я. – Со своими друзьями... и особенно с дочками, - сказал я.
Я посмотрел на старика с чувством вины.
Надеясь, что он поймёт. Ведь на самом деле я подразумевал и своих детей. Даже не думая об этом...
И не только их.
«Да-а...» - подумал я.
А вообще, множество других людей. Всех своих родственников и знакомых. Особенно тех, кто ко мне хорошо относится.
- А ещё? – спросил он, довольно погладив бороду.
- Ещё?.. – повторил я. - Оказаться в сказочном заоблачном мире, и потом вернуться обратно, на землю.
- А ещё? – не унимался он.
- Ну-у... попасть в прошлое... и побывать в опасном путешествии по далёким, неизведанным океанам и островам на краснознамённом галеоне с высокой кормой, - сказал я. – И приплыть обратно в Португалию шестнадцатого века.
- А ещё?
- Э-э... ещё... узнать, что написано в манускрипте Войнича, - сказал я. – А потом... потом, что скрывается в пирамиде Хеопса.
- А потом? – спросил он.
Старик стоял около Яниного стула, чуть склонив набок голову с длинной бородой. Видно было, что он совсем не устал.
Как будто сидит в кресле.
- А ещё, - сказал я, размечтавшись, - случайно попасть с ротой СС в неведомый мир, в котором ещё период миоцена... или палеоцена.
Я не очень хорошо помнил порядок этих времён, но представлял себе что-то вроде древних саванн с мохнатыми носорогами и птерозаврами.
И всем остальным зверьём.
- Хм... – с улыбкой произнёс странный чудесный старик.
Он ожидающе поглядел на меня.
Как учитель физики на ученика десятого класса, который забыл написать на доске основную формулу.
Я вспомнил самое главное.
- Да, - сказал я, - и ещё прожить долгую жизнь и написать всё, что я начал... и всё, что будет угодно Богу.
- А смерть? – спросил он.
Я не понял.
Что он имеет в виду... Хочу ли я сейчас умереть? Или хочу ли я умереть вместо всего этого? Или какую я хочу смерть?
Ведь придётся.
- Смерть?.. – чуть растерянно повторил я.
- Да, - ласково сказал он.
- М-м... – я чуть задумался.
Мне было пятьдесят девять лет.
Поэтому данный вопрос не был для меня чуждым. Как в двадцать лет, когда он кажется не актуальным. Но я о нём подумывал, и по временам не без определённого удовлетворения.
По настроению.
- Ну-у... - сказал я.
Я помолчал.
Мне не надо было долго раздумывать. Я давно знал, как лучше всего умереть. В пределах доступного.
Раз уж ты не Илья-пророк и не Серафим Саровский.
- Тогда я хотел бы сначала отбиваться от врагов вместе с другом, а потом один. С пулемётом и кучей лент. Среди камней или развалин, в удобной позиции. И стрелять, пока меня не убьют. Так, чтобы клочки полетели.
Я снова задумался.
- Или на тяжёлом сверхтанке с планеты Риминисса по улицам вражеской столицы, - добавил я. – Сокрушая всё на своём пути... пока не прихлопнут крылатой ракетой, разворотив полгорода. Или на самолёте... врезаться во вражескую крепость. Или корабль... так, чтобы он потоп.
Меня немного разобрало.
В общем, это было ненамного хуже того, что я описывал вначале. Если подумать... Хотя, конечно, одно другому не мешало.
При благоприятных обстоятельствах.
- Где? – спросил он.
Он посмотрел на меня проницательными синими глазами в полутьме празднично убранной комнаты.
- Ну-у... в Ливии, - сказал я. – Или вообще... в Израиле... или в Восточной Пруссии, - придумал я.
- Да? – спросил старик.
Он ничуть не удивился.
Словно ожидал от меня только такого ответа. Хотя я забыл, что он и так всё знал. Что у меня на душе.
- Да-а... - протянул я задумчиво.
Вспомнив о святых.
Дело в том, что я подсознательно не полагал себя способным на смерть, как у святого старца. Которая, конечно, лучше.
В своём роде.
- Ну вот, - сказал наконец Кламастер.
Словно объяснил мне что-то.
До меня дошло, что я ни разу не назвал его по имени. Хотя прекрасно его запомнил. Впрочем, как и он.
Как-то не пришлось.
«Телепатия...» - почему-то подумал я.
Старик в тёмно-красном халате посмотрел на меня слегка иронически, погладив длинную русую бороду.
Цвета спелого грецкого ореха.
- Ты этого хочешь, - прибавил он. – И ещё очень многого.
- Да? – спросил я, пока не понимая.
Что он имеет в виду.
Мало ли чего я хочу... или не хочу. Само по себе это ничего значит. А вот что человек имеет на самом деле...
Совсем другое дело.
- Ну конечно, - ответил он.
Немного удивляясь, что я этого не понимаю. А что тут понимать-то? Просто одному достаётся всё, а другому ничего.
Почти.
- Ты не понимаешь? – добродушно спросил он.
Хотя и так видел меня насквозь.
Со всеми моими слабостями и достоинствами. Скорее всего, не только мои чувства и мысли в настоящем.
Но и в прошлом.
- Нет, - мотнул я головой.
Я лежал на боку, опираясь на локоть.
Мне пришло в голову, насколько это чудно. Что мы разговариваем тут в закрытой полутёмной комнате.
А там, в спальне читает газету Нелли.
- Ну ты же этого хочешь, - пояснил он. – Значит, ты жив... и всё это уже получил. - Не так ли? – добавил он, надеясь на мою догадливость.
Но на этот раз напрасно.
Я был не в таком настроении. Ему хорошо... он уже там. А мне было по-настоящему плохо, во всех отношениях.
Тут.
- Ты не знаешь, что желание – признак жизни? – с подвохом спросил он.
- Нет, – сказал я. – То есть, пока... э-э... а желание зла? – сообразил я.
- Всё равно, - сказал он. – Самые мёртвые – те, кто ничего не желает. В данный период времени, конечно. Потому что желание возникает из постоянного соития ума и чувства. А они неистребимы в своём взаимном притяжении.
Всегда.
Я непонятливо смотрел на него, моргая глазами. Мне было известно, что ум и чувство слагаются в волю. А воля... м-м... но при чём тут воплощение?
И вообще... исполнение?
- Ты же хочешь, - пояснил он, видя моё замешательство. – Добра, - прибавил он.
- Д-да, - непонимающе сказал я.
- Чего же ты жалуешься?
- Я?.. – спросил я.
Слегка удивлённо.
Вообще-то, я не жаловался. Ну, было малость, во время молитвы. Сама молитва была обычная. Но тон...
С улицы слабо донёсся гудок.
- Да, - сказал он.
- Ну-у... я нечаянно, - пробормотал я.
Не зная, что сказать.
Я понимал, что старик знает, что говорит. Он лучше меня разбирался в том, кто жаловался, а кто нет.
- Ну вот, я...
Старик в тёмно-красном колпаке осёкся.
Он посмотрел на меня, покачав головой. Как будто моя непонятливость заставила его проговориться.
О чём-то.
- Ты получил то, что желаешь, - добавил призрачный старик, таинственно блеснув синими глазами в полутьме комнаты. – Раз пожелал этого.
- Но-о... как это? – пробормотал я. – А как же те, кто получил на самом деле?
- А ты думаешь, что на самом деле означает вот это? – спросил он, пренебрежительно приподняв рукой какую-то Янину кофточку на стуле.
- Не-ет... – произнёс я. – Но-о... где же тогда разница?
- В этом, - сказал он, снова потрогав кофточку. – Разве ты не видишь?
- Нет, - признался я. – То есть, не совсем...
Сказать ему «вы» с самого начала показалось довольно глупо. Всё равно, что говорить «вы» своему близкому другу.
Или ангелу.
- Не совсем... – задумчиво протянул он.
Он стал прозрачнее.
Я испугался, что он сейчас исчезнет. И всё пропадёт... как с белых яблонь дым. Неизвестно почему.
Ведь он мне ничего не обещал.
- Да-а, - сказал я. – Ведь не зря же мы существуем в Земной сфере. И то, что воплощено, тоже что-то значит.
Тут.
- Ты так думаешь? – спросил он.
- Да, - сказал я.
Я подумал про Земную сферу.
Конечно, это была всего лишь земная жизнь, которая в тысячи раз короче соответствующей небесной жизни. Я сейчас забыл, во сколько раз точно... Но именно по этой причине она имела такое значение.
Как отпечаток.
- Хм... – добродушно сказал он. – Что ж... ты тоже бываешь прав. Особенно когда вовремя угадаешь, что тебе сказать Всевышнему.
Старик лукаво улыбнулся.
Он снова стал более осязаемым на вид. Мне показалось, что я мог бы его потрогать. Если бы захотел.
Точнее, если бы осмелился.
- Ну и чего ты больше хочешь? – спросил он, сделав ударение на слове «больше».
Он не пояснил.
Но я догадался, что он имеет в виду. Все мои пожелания, которые я называл, как удачливый рыбак сказочной щуке. Или то, что я сказал по его наводящему вопросу.
О смерти.
- Ну-у... – произнёс я в замешательстве.
По сути, я был не против обоих вариантов. Прямо сейчас... Не считая своих физических возможностей, в последнем случае.
Может быть.
- Лучше первое, - сказал я, вспомнив о своих детях.
Особенно о Янушке.
И о Маше.
Да и вообще...
- Ну что ж, - сказал он. – Получай... только помни, что всякое добро должно полностью отпечатываться в душе. А это трудно... но возможно, - добавил он.
- Да, - сказал я.
Я приподнялся на локте.
Моя душа застыла от предчувствия чуда. Вся комната сделалась какой-то странной. Повеяло дивным небесным благоуханием. Полутёмный от разноцветных праздничных огоньков воздух стал зыбким. Появилось чувство, что всё окружающее меня не твёрдая материя, а лишь полуосязаемая завеса.
- Иначе лучше его не иметь, - добавил старый Кламестра, строго посмотрев на меня.
Старик погладил длинную бороду.
Он чуть пошевелился, отняв руку в широком тёмно-красном рукаве от перила верхней Яниной кровати.
У него в глазах блеснула бездонная небесная глубина.
- Поэтому день смерти лучше дня рождения, - пояснил он.
Ну, это мне известно.
Но... в душе начало подниматься вдохновение, и я был полностью готов принять на себя эту тяжесть. Лёгкую...
С Божьей помощью.
- С Богом, - сказал он, начав растворяться в полутёмной комнате с разноцветными рождественскими огоньками.
«Кто он?..» - пришло мне в голову.
- А сколько тебе лет? – торопливо спросил я, пока он не улетучился.
Он понял.
Вообще, он не мог не понять, о чём я спрашиваю. Но всё же это было удивительно. Для меня, земного человека.
Пока.
- Пятьдесят девять, - ответил он.
Больше я ничего не успел сказать.
В полутёмной комнате его не было. Всё было совершенно по-прежнему. Если не считать того, что тут произошло. То, что называется чудом.
У людей.
«Ушёл...» - отрешённо подумал я.
Насчёт остального я не был уверен.
Но знал, что он не мог мог сказать мне неправду. Ну а что он имел в виду... Может быть, в другой жизни?
«Получай...» - подумал я, вспомнив величавого старика с ореховой, чуть золотистой бородой.
С благодарностью в душе.
В комнате было прохладно. Я сел на кровати, совершенно без мыслей уставившись на противоположную стенку со стенным шкафом. Потом поднялся с кровати.
И встал на колени.
Сергей Горлов