Дезертир

               

   До чего надоела Володьке Семенову эта солдатская жизнь! Койку заправляй, гимнастерку с галифе гладь, а перед сном аккуратно складывай на табурет у своей кровати. Даже отсыревшие за день портянки нужно разровнять и повесить на его поперечные планки. Гражданскому человеку не представить, какой духан от этого стоит в казарме после отбоя. Ведь там спит одновременно сотня солдат. Сапоги драй до зеркального блеска через каждый час, воротничок белым материалом подшивай. Вне казармы передвигайся только строем, отлучиться куда даже на территории своей военной части можно только с разрешения своего командира. В столовую строем, в баню строем, в магазин строем, в медсанчасть строем, на занятия и различные работы тоже строем. Только в туалет можно ходить по одному, да и то, наверное, только потому, что тот находился прямо в помещении казармы.
   Курить можно было только в курилке, находящейся на улице напротив входа в казарму. Там в кругу нескольких деревянных лавочек, стояла наполовину вкопанная в землю бочка из-под бензина с обрезанной верхней частью. Именно здесь защитникам Отечества позволялось портить себе легкие, сердце, печень и другие внутренние органы.
   Сунулся, было, молодой боец Семенов купить себе пирожное в полковое кафе и сразу же получил наряд вне очереди за самовольное оставление расположение роты. Размечтался, не отдал честь, походящему мимо офицеру и одним нарядом на работу стало больше. От расстроенных чувств закурил у двери казармы, опять получил наказание.
   Он стал шугаться от всевозможного начальства, забиваясь в различные углы казармы. Его находили и навешивали новые наряды, ведь командир должен всегда знать, где находятся его подчиненные.
   А, если учесть, что еда в столовой была не привычной, не обильной, как дома, физическим и строевые занятия были утомительными, а ночи с подъемами по тревоге, то боец совсем упал духом. И он решил бежать. При этом прекрасно понимал, что его рано, или поздно найдут и отдадут под суд военного трибунала. Знал, но ни чего уже не мог с собой поделать. Ему просто хотелось на какое-то время остаться наедине с самим собой, без командиров и «дедов». Такое место было сразу за колючей проволокой, где начинался густой сосновый лес. Там можно забрести в самую глушь, лечь на изумрудную траву поляны, закрыть глаза и полностью расслабиться, не ожидая какой либо команды, или приказа. Затем вдохнуть чистый сосновый воздух, с запахом сосновой смолы, лесных трав, цветов, влажной земли. И плавно погрузиться в сладчайшее забытье сна. Конечно, сделать это нужно не на пустой желудок, иначе сильное желание поесть будет нарушать гармонию сна. А, дальше пусть будет, что будет. Так надоела ему эта воинская служба.
   После пререкания с ефрейтором из соседней роты молодой боец Семенов получил один наряд на работу. Поэтому  сразу после обеда, вместо положенного получасового перерыва, он получил от ротного старшины приказ вырыть яму для бытового мусор указанных размеров на пустыре за казармой. Провинившийся, боец взял у щеголеватого каптенармуса шанцевый инструмент Б.С.Л. – 110 (большая саперная лопата, с длинной ручки сто десять сантиметров) и понуро побрел к месту работы.
   Обойдя бревенчатое сооружение казармы с тыльной его стороны, боец Семенов оказался вне зоны наблюдения всех командиров и начальников. Поэтому сразу же забросил лопату в густые лопухи и прямиком двинулся к проволочному заграждению забора. В нем еще дней назад боец приметил большую дыру. Похоже, его проделали «самоходы» что бы бегать через лес в ближайшую деревню Никулино за алкоголем.
   Нырнув меж, раздвинутых чьими то заботливыми руками ржавых металлических колючек, молодой человек сделал несколько шагов и оказался в зеленой чаще соснового леса.

  И сразу его охватило трепещущее ощущение полной свободы. До воинской службы он ни когда не задумывался над тем, как она необходима и сладка. Что в его предыдущей жизни было естественным, здесь приобретало особую ценность: родители, сестра, его дом, друзья, город в котором он родился и вырос. Даже ненавистная ему школа. Не говоря уже о вкусной пище, которой его ранее потчевала мама, теперь для него недосягаемой.
   За последние четыре месяца ему пришлось очень много ходить, бегать, мыть полы и убирать. Как еще никогда в своей жизни. Но, сейчас он даже с удовольствием пробежался. Вот что значит по собственному желанию, не из-под палки…
   Устав, присел возле большого куста лесной малины, вдоволь наелся вкусных, душистых ягод. Попалась и черника, от которой руки губы и рот сразу стали темно синими. Затем прилег на пружинящий мох, потянулся, как мог и сладко задремал.
   Во сне он парил над землей свободно, как птица, разве что крыльями не махал.
   И ему привиделось печальное лицо собственной матери, укоризненно глядящей на него.
   Проснувшись, сел и глубоко задумался. Что же это получается, он теперь стопроцентный дезертир. Правда убежал он без оружия и не с поста. Но, в части его уже наверняка хватились и усиленно ищут. Молодых бойцов контролируют постоянно и их долгое отсутствие сразу замечается.
   Сначала без лишнего шума обшарят городок, затем поднимут весь личный состав полка, бросят прочесывать лес, выставят посты на ближайших дорогах.
   Здесь им работы на несколько суток. В деревнях не укрыться, о беглеце сразу станет известно местной милиции. В лесу без еды долго не протянешь, от голода сдашься добровольно. Если попадешь в руки солдатам «дедам», то надают под бока, за беспокойство во время поисков. Офицеры бить не будут, а спокойно сдадут на полковую гауптвахту и  доложив начальству,. Затем побыстрее вернутся к своим заждавшимся женам в деревянные финские домики.
   Сначала с ним побеседует полковой особист, затем замполит, а далее приедет выездная коллегия военного суда и впаяют ему годик, другой дисциплинарного батальона. Да потом еще и присудят полный срок дослуживать. Аккурат, через четыре года он и вернется к себе домой. Мало того, дисбат это не тюрьма, где осужденные сидят в камерах, или работают на производстве, организованном в зоне. Это сплошная муштра на плацу, марш-броски с полной выкладкой, и тяжелые хозяйственные работы. Построят, к примеру десяток штрафников, прикажут взять каждому по метле и мести плац. Те бегом (по-другому здесь они не передвигаются) бросаются разбирать указанный инструмент. А, метел то оказывается всего девять и одному, естественно не достается. Сержант язвительно вопрошает бойца с пустыми руками почему, мол, всем метлы досталась, а ему нет. Значит, он недостаточно активно стремится выполнить  приказ своего командира. А, это уже можно рассматривать, как прямой отказ выполнять воинскую присягу.  И пошло и поехало… Заклюет бедного бойца.
   Другие осужденные, наблюдая все это своими глазами, изо всех сил стараются выполнять все приказы беспрекословно, точно и в срок, что и требует воинский устав.  Вот такое в дисбате воспитание. В полку ходила молва, что один год дисбата, по трудности равен двум годам обычной тюрьмы. Во всяком случае, так Семенову старослужащие говорили.
    Ему самому этим летом пришлось участвовать в поисках сбежавшего молодого бойца.
 Тот ушел прямо с поста, прихватив свой автомат и три десятка боевых патронов. Это уже было серьезное воинское преступление, тяжелее которого был применение оружия со смертельным исходом.
   Их отделение ходило с лейтенантом по ближайшим деревням, расспрашивали их жителей, не видели ли те солдата, не заходил ли тот к ним, не просил ли воды, или поесть, гражданскую одежду. Обыскивали избы, сараи, бани и копны сена. Но, все было напрасно.
  Чем закончились поиски этого бойца, Семенову не известно но, похоже, ни чем хорошим.
   Тот от безысходности хотя бы мог застрелиться из собственного оружия, а здесь даже такой возможности нет. Не прыгать же вниз головой с высокой сосны.
   И так вдруг бойцу Семенову стало  себя жалко, что даже слезы навернулись на его глаза. Может не такая уж и тяжелая служба у него была до сегодняшнего дня. Другие же ведь как-то выдерживают. Требуется только немого потерпеть, а через полгода придет новое пополнение и он уже станет «черпаком», уважаемым бойцом, это уже легче. Еще через год, дак, уже и «дедом» будет, тогда  настанет не жизнь, лафа, даром что не гражданская.
   Да и маму очень жалко. Она у него награждена орденом Ленина, имеет несколько медалей за отличную работу на стройке. В ее трудовой книжке записано столько благодарностей руководства, что пришлось вклеивать вкладыши, что бы поместить все. А, ее единственный сын стал дезертиром.   
 И снова молодой боец Семенов увидел грустное лицо своей матери, но уже не во сне, а как-то наяву, чего с ним никогда не было.
   - Пойду, сдамся, и пусть делают со мной, что хотят, - подумал боец. Самое малое, на что он мог надеяться, так это длительная отсидка на гауптвахте, суток так на десять.
   Постоянно оглядываясь, он спешно зашагал назад.
   Тяжело дыша, нырнул в уже знакомую ему дыру в колючей проволоке забора и направился к казарме.
   Уже подходя к ней, у самого бревенчатого угла неожиданно встретился со  старшиной Кропотовым.
   - Ну, что выкопал яму? - обратился тот к бойцу Семенову, глядя на измазанные в глине сапоги своего    подчиненного.   
    У дрожащего от страха салаги нервно дернулась вниз голова. Это было воспринято его командиром, как молчаливое подтверждение уставшим воином исполнения приказа.
   - Значит так, боец, - бери снова лопату в руки и зарой яму, да так, чтобы ее не было видно. И дерн аккуратно на старое место уложи.
   Видя недоуменное выражение лица того, понизил голос и доверительно пояснил:
   - Комиссия из округа приехала, ходит по территории части, выявляет недостатки и стружку с нашего зама по тылу снимает. А, тут яма выкопана, и мусор в ней в любой момент может появиться. Не хорошо это.
   Старшина озабоченно поглядел на свои наручные часы.
   - Боец, выполнять приказ! – скомандовал он.
   Семенов неожиданно радостно и бодро ответил:
   - Есть!
 А, командир рысцой направился по своим служебным делам в штаб.
   С трудом найдя в густых лопухах, брошенную им же после обеда лопату, боец Семенов взял ее и не спеша побрел в казарму своей роты.
   Через полчаса старшина, возвращаясь из штаба, заглянул за казарму  проверить выполнение приказа, и сколько не старался, следов засыпанной ямы не обнаружил. На девственно зеленой траве пустыря не было видно ни комочка чернозема, или глины.
   - Вот какой ловкий салабон оказался. Так замаскировал, что ямы, как и не было.
   На построении роты перед сном, старшина роты Кропотов объявил рядовому Семенову благодарность за быстрое и правильное выполнение приказа. Неожиданно поставил его в пример другим солдатам роты.
   - Так держать! – подбодрил он молодого бойца.
   - Есть! – послышалось звонкое и радостное в ответ…