III Волшебник запаса. 5. Пленники подземелий

       ЗАПРЕТНАЯ ГАВАНЬ.

       Часть 3.
            ВОЛШЕБНИК ЗАПАСА.
       Глава 5.
            ПЛЕННИКИ ПОДЗЕМЕЛИЙ.

РАССКАЗЫВАЕТ РИКИ АГИ.

   Утром наша компания, пополнившаяся неизвестной девушкой, вышла в путь. Я не очень боялся Дико Страшных мест, в отличие он неё. Девушка оглядывалась и хмурилась. А Канеке всё было нипочём. Я продолжал видеть тени, которые вились там и тут, но ничего плохого они никому не делали. Правда, меня что-то рано стало клонить в сон. Наверное, из-за колдовства Таена я не высыпался. Я всё больше молчал, потому что предчувствие развязки не покидало меня. Мне совсем не хотелось оставлять своих спутников. Как же они без меня?
   - Рики, ты не заболел? – заботливо спрашивала безымянная девушка, и всё прикладывала тощенькую ладошку к моему лбу. Я, наверное, просто устал. Всё из-за этого Таена. Я так и сказал Капараколке. Он обиделся.
   В общем, еле-еле дотянул до привала, и как только случилась возможность лечь, сразу заснул.
    И тогда мне приснилась очередная история из жизни этого потрясающего человека.
    …Всё случилось очень быстро. Таен не успел толком подготовить Канеке к его ответственной миссии. Потом он недоумевал: по его расчётам у них ещё было время. После отъезда Канеке всё у Таена пошло наперекосяк. Моро постоянно упрекал его в измене. Паги кривили физиономии и по-прежнему видели в нём только объект для недовольства и оскорблений. Моро не спускал с Таена глаз во время его ворожбы. Он торчал рядом, например тогда, когда  Познавший Всё наслал на наш берег бурю. И опять был зол и полон подозрений. Я не понимал, почему он постоянно подозревает и контролирует Таена. Ведь сам же его воспитывал. Доверять должен. Когда в очередной раз мне привиделся волшебный кристалл, я сам взял да и воскликнул (я не говорил, что мог самостоятельно думать во сне?):
   - А ну-ка, живо покажи мне, каким образом Моро подглядывает за Таеном и управляет тобой, волшебный кристалл! Пожалуйста.
    У меня возникло ощущение, что я падаю в пропасть, лечу в узкую щель, которая сужается, сдавливает меня холодными стенами. Перед глазами у меня дрожало, расплывалось и меняло очертания мутное белёсое пятно – волшебный кристалл. Он падал в ужасный провал, и я. Я барахтался и что-то мычал от страха, и протягивал вперёд руки, не зная, как замедлить падение, вызванное тем, что я, по глупости, решился воспользоваться чужой вещью с целью заглянуть в прошлое. И не умея этого делать. И у меня уже не было сил барахтаться.
   Падение было таким долгим, что мне хватило времени и испугаться до крайности, и отругать себя, и настойчивей потребовать от камня того, чего я хотел. Не знаю, почему я не потребовал, чтобы он прекратил это.
   Я со всей скоростью падения влетел в ослепительную вспышку, зажмурился, а когда открыл глаза, увидел большой стеклянный дом, и сразу – комнату в нём, большой кабинет, полный книг и разных приспособлений, в которых Лёка заподозрил бы контрабанду. Там стоял стол из очень красивой, коричнево-розовой, в разводах, древесины. Стол и вся мебель казались очень маленькими по сравнению с высотой потолка и размером помещения. Солнце заливало комнату сквозь огромные, высокие и чистые окна, за которыми открывался вид потрясающей красоты. Склон, зелёный и переливающийся от утренней росы, в пятнах и озёрах цветов всех летних оттенков. Высоко-высоко и левее темнела полоска леса, а справа, за зарослями, протекала сияющая река. Всё звенело от пения птиц и жужжало от полёта насекомых там, за распахнутой створкой. Пахло цветами и скошенной травой, нагретыми на солнце листьями смородины и вкусным завтраком. Эту душевную картину портило присутствие трёх людей. Вы догадываетесь, каких.
    Атта сидела на диване с газетой в руках. На лице у неё, как всегда, было брезгливое и высокомерное выражение. Оно менялось только тогда, когда она смотрела на мужа. Становилось мягким и ласковым. Впрочем, как и у Плора, когда он таращился на свою «курочку». Один из заголовков газеты мне удалось прочитать: «Познавший Всё на страже интересов сынов Зокарды». Ну-ну.
   Рыжий Плор выдвигал ящики стола, один за другим. Что-то искал. И нашёл, наконец.
   - Подойдёт? – спросил он у Моро. И протянул ему… тот самый медальон. Тот самый, что Таен в порту Верпты отдал Лале по её требованию.
   Моро повертел вещицу, но не обнаружил секрета.
   - Открывается? – спросил он.
   Вместо ответа Плор нажал два раза, где нужно, и показал ему открытый медальон.
   - Там лежит что-то, - хохотнул Муравий. – Локон моей сестрицы?
   - Волоса его дочурки, - с отвращением откликнулась с дивана Атта. – Фу! Выброси их, любимый.
   - Конечно, куколка.
   И Плор вытряхнул в урну волосики Лалы. А затем выдрал оттуда нарисованный ею портрет.
   - Дай-ка глянуть, - попросил Моро. И заржал, когда увидел неумелый детский рисунок. – Красотка у вас ваша девочка.
Плор скомкал картинку и тоже отправил в урну.
   - Приставала и плакса, - ответил он. – Всё ходит, канючит: «Папоська, не уеззяй!» Не иначе, как в мать мою пошла. Дети так докучают!
   - А эта в особенности, - не утерпела Атта.
   - Жаль, что она совсем бесполезна для нас, - задумчиво протянул Моро. – Была бы волшебницей, а так… Не повезло.
    Плор взял со стола, с чистой салфетки, что-то крохотное, плоское, узкое и неровное. Ну-ка… Да это полупрозрачный кусочек волшебного шара! Неужели, Моро пожертвовал частью собственной драгоценности, ослабив её? Или поднял руку на основной артефакт? Плоский кусочек Плор легко уместил в Лалином медальоне и захлопнул его.
   - Подаришь уроду вроде как за успехи в учёбе, - фыркнул он презрительно. И вещица перекочевала в карман Моро.
   После этого, после недавнего колдовства, мужчины погасили свечи по краям стола, Моро захлопнул старую книгу и выбросил салфетку. Кинул Атте маленькое зеркальце, видимо, нужное для того, чтобы заколдовать частицу волшебного камня. Моро убрал в собственный медальон свой большой осколок, предварительно подув и погладив один его бок. Значит, на сам шар он не осмелился замахнуться.
   - А что делать, - с сожалением сказал он. – Мерзость эта совсем распоясалась. Так мы будем иметь возможность лучше видеть, чем он там занимается, когда нас нет рядом. Говорил я, надо было раньше его забирать, пока он ещё душой не прикипел к этой Някке своей и к этим двум паршивцам. Подозреваю, он нас водит за нос.
   - Ты это повторяешь по сорок раз на дню, - недовольно пробухтела Атта. – Если б мы его забрали раньше, он нас с ума бы свёл. Нет уж, спасибо.
   - Да и куда забирать было? – добавил Плор, и все трое многозначительно посмеялись каким-то своим воспоминаниям и причинам.
   До чего прозорлив мой Миче! Помните, как здорово он описал эту сцену: почти дословно. А у него ведь не было возможности где-нибудь подсмотреть.
   Потом, в этом отрезке сна, снившемся мне по моей просьбе, я видел Моро, верхом пересекающего долину, окружённую холмами, а с одной стороны – даже неприступными отвесными скалами. Со скал каскадом сбегала река, немного текла по долине и впадала в озеро. На озере был остров, а на острове – замок. Старый – престарый. Моро направлялся туда. Древний мост хрустел и крошился под копытами.
   - Мама! – воскликнул ребёнок женщины, едущей куда-то на телеге, нагруженной сеном. – Мама, смотри, куда поехал дядя! В прОклятый замок ездить нельзя!
   - Отвернись, не гляди, - зашептала женщина и прижала к груди головку сына. – Люди не ходят туда никогда. Всегда это помни! На самом деле, это одна из неприкаянных душ самых злых колдунов прошлого. Кто увидит – должен отвернуться, иначе быть беде.
   Дальше я видел Моро в прОклятом замке, в зале без окон, озарённым красноватым светом. Свет лился из большой чаши на полу в углу. Такая, знаете, чаша, как для фонтана. На куске металла, прикреплённом сзади неё, метались тени, что-то было видно. Люди… Таен в своей комнате? Всё так смутно, нечётко. То видно, то нет. Моро злится. Что-то льёт в чашу, что-то сыплет, сверяясь с книгой. Стучит кулаком по краю. Топает ногой. Таен, снова слегка проявившийся неясным контуром на металле, смотрит в свой шар. Моро старается разглядеть, что он там видит, но у него не выходит. Он злится пуще прежнего.
   - Ничего, - бормочет диктатор. – Я научусь. И видеть научусь. И влиять на чёртову стекляшку. Будешь делать, что мне угодно. Не обманешь больше. Нет, больше не обманешь. Это я тебя обману. 
   Я понял, как троица получила возможность лучше следить за молодым магом. И понял, что Моро упорно учился при помощи волшебного устройства в проклятом замке как-то влиять на волшебный шар с целью самому видеть, как Таен, и вводить Таена в заблуждение. Во сне я возмутился: кощунство какое! О, Эя! Вдруг авантюрист уже освоил эту методику?
   Таен, однако, тоже понял, что его мучители приняли меры, чтобы лучше следить за ним. Может, просто не доверял их подаркам? Нет, он видел сцену в комнате с большими чистыми окнами. Мне показалось, я выбрался из недалёкого прошлого прямо через кристалл, и прямо в глаза Таена, который глядел в него и наблюдал то же, что и я.
    Он подумал немного – и легко раскрыл Лалин медальон. Достал кусочек всевидящего кристалла и положил его на стол. Полез в шкаф, достал свечи, расставил их по краям стола и зажёг, достал маленькое зеркальце и волшебную палочку – и спокойно, по памяти, шёпотом, принялся за колдовство. Отменив, по всей видимости, предыдущее. А закончив, довольно улыбнулся. И даже тихонько рассмеялся своей затее.
   А какой, собственно?..
   Таен швырнул в дорожную сумку какую-то вещь… А дальше я увидел его в море, ввиду берегов Верпты, на борту того самого корабля. И не мог я смотреть на него. Вы представляете, что он чувствовал, приближаясь к родине, к тем, кого так горячо желал увидеть и защитить, и не имел возможности остаться! Я думаю, что эта идея, пасть от руки Петрика, казалась ему тогда единственным выходом. Он очень устал от такой своей жизни. От чужой жизни, навязанной ему. Но в отношении непонятного Чудилки он просчитался, и, оставшись на этом свете, вынужден был вернуться к прежним обязанностям.
   Я очень отчётливо увидел всю эту сцену. Вот Таен с абсолютно непроницаемой физиономией отдаёт медальон Лале. Его рассматривают – и Лала, перевернув его, вытряхивает на землю осколок, показавшийся ей мусором.
   А вот я. В куртке нараспашку и в жёлто-коричневой рубашке в клетку. Я наклоняюсь… Поднимаю осколок… Кручу его, но не вижу в нём ничего особенного. Но тут на сколе вспыхивает свет, как на драгоценном камне, и я, сын и брат ювелиров, кладу его в нагрудный карман рубашки. И застёгиваю на пуговку. Так-то.
   Поражённый этим, я задрыгал ногами и руками и, уже просыпаясь, уже не во сне даже, вспомнил одну очень важную вещь. Послание Таена! Написанную его рукой записку, переданную через трусливую Кэти моему Миче!
   «Воспользуйся даром дочерней любви» - или что-то в этом роде.
Таен заколдовал осколок кристалла так, чтобы Миче мог увидеть всю его жизнь и понять его. И помочь. И, наверное, если бы Миче осознанно им воспользовался и не был бы слеп, то мог бы видеть это вовсе не во сне. А я, каким-то образом включивший механизм сложной магии, наблюдал, засыпая. Потому-то часть биографии Таена осталась для меня неведомой: пока я не носил рубашку, события шли своим чередом.
   Да полно! Всё ли осколок у меня? Предположим, в пути я стирал рубаху не особо старательно. Не расстёгивал пуговку на кармане и не слишком усердно тёр швы, хотя мама не одобрила бы такое неряшество. И Ната бы не одобрила. С другой стороны – у меня в море не было мыла, так чего напрягаться? Но как же прачка? Я знаю, эти женщины упорны, и не успокоятся, пока не отстирают и не прополощут всё. Я полез в карман, и нащупал камушек, да-да! Вот почему он никуда не делся: он запутался в нитках неаккуратно обработанного шва! Ведь он такой маленький, неровный и узкий. Всё вместе казалось небольшим мягким коконом, попробуй-ка, не выворачивая кармана, нащупать внутри что-то твёрдое! А кто же выворачивает нагрудные карманы у рубашек? Я даже сообразил, по какой причине осколок до такой степени запутался. В ту пору Петрик был одержим идеей создать самостирающее корыто и постоянно экспериментировал с грязной одеждой. С корытом у него не очень получалось. Даже совсем не получалось. В конце концов, всем надоел потоп в постирочной, где он проводил опыты, и его заставили их прекратить. Тогда Чудик сказал, что для нормальной самостирающей стирки простое корыто не подходит. Нужен более сложный агрегат. Надо посоветоваться, к примеру, с дядей Ником Аныком, или с другом Наилом, который живёт на Навине, и такой же помешанный на хозяйственных заклинаниях. Единомышленник. Они вечно обмениваются опытом. В общем, эксперименты временно прекратились, а нитки успели запутаться.
   Поняв это, я со спокойной душой снова заснул, наплевав на то, что Канеке и девушка звали меня и тормошили и даже прыскали водой в лицо. Я очень хотел спать.
    Мне приснилась пещера – где-то здесь, очевидно. Потому что ощущения в ней, как в самых обычных Дико Страшных местах. Только всю её заполнял огонь. Он был виден на подходе к ней, и его жар обжигал, как и положено жару. И Моро со своей шайкой остался позади, стушевавшись и поджав хвост. Вперёд пошёл один только Таен. Шёл он так, словно не было никакого огня, и, подойдя ко входу, произнёс:
   - Я не боюсь! – сделал движение рукой, словно занавес отодвинул – и вошёл в пещеру, прямо в огонь. Мама моя! Наверное, научился у девушки Златы, которая так лихо спасла котёнка.
   Я не знаю, что он там делал вначале, потому что тоже поджал хвост. Уж простите, после пожара, в котором я неизбежно должен был погибнуть, как-то побаиваюсь мест, где много огня. Меня поначалу даже при виде незажжённой свечи бросало в дрожь.
   Но потом до меня дошло, что я ведь сплю, и тут не по-настоящему, а во сне. И я последовал за Таеном. Тем более, что огня и жара стало меньше. Я тоже сказал на всякий случай: «Я не боюсь!» - и увидел молодого волшебника на коленях там, где было самое сердце кошмара. Почему-то невредимого и невозмутимого.
   Там был человек из огня. Весь полностью, как рассказывали Петрик и Миче и сидельцы из старого склада. Таен помогал ему сесть и брал его прямо за огненные руки. Он что-то говорил, но за шумом пламени ничего не было слышно. Что делать? Пришлось подкрасться. Мне было страшно до такой степени, что я выразить не могу. Поэтому я ещё раз сказал, что не боюсь, и приблизился вплотную. Огонь почему-то не причинял вреда и мне тоже. Ах да! Это же сон. Я должен был постоянно напоминать себе это, чтоб не удрать. И чтобы дышать и не чувствовать жара. Представляете – мне было страшно, и Петрик подошёл ко мне, взял меня за руку и повёл вперёд. И остался со мной возле Таена, обнимая за плечи. И мне во сне казалось, что я ощущаю прохладную руку Петрика, обхватившую мою, и силу, исходящую от него.
    - Слушай же, - говорил Таен человеку из огня. – Приди в себя хоть немного и слушай. Сколько можно?! Я вынужден сейчас причинить тебе боль и ещё много чего неприятного. Ничего. Всё пройдёт, только слушай меня. Там, куда тебя привезут, ищи Миче Охти. Запомни только мои слова. Разные люди тебе могут говорить другое. Но я на твоей стороне, я за тебя. Ищи Миче Охти. Миче Охти. Королевича древнего рода, ты знаешь. Смотри на меня. Запоминай. Миче Охти поможет тебе. Только Миче. Больше никто. Ты должен искать Миче Охти, что бы ни случилось, что бы тебе ни приказывали другие. Меня зовут Таен. Таен Паг. Я хочу, чтобы ты получил помощь от Миче Охти и здоровым вернулся домой. Если ты не найдёшь его – попадёшь в рабство навсегда! Наделаешь много бед против воли! О, как я рискую, отдавая тебя им в руки! Но иного выхода нет. Чтобы вернуть тебя к жизни, я убедил их, что они будут иметь возможность вечно пользоваться тобой, как могучим источником огня. Но ты никакой не источник. Ты – это ты. Помни своё имя, помни имя Миче Охти. Кивни хоть!
   - Домой, - едва ворочая языком, простонало существо.
   - Да-да, домой. Ты вернёшься домой и будешь здоров. Твоя земля ждёт твоей помощи. Все добрые люди ждут твоей помощи. Повтори, кого ты должен искать, чтобы всё хорошо было? Они уже идут! Повторяй!
   - Охти, - чуть слышно выдохнуло существо. – Домой.
   - МИЧЕ Охти, - поправил Таен. Он, кажется, был не слишком доволен.
   Со стороны входа в пещеру раздались голоса. Там требовали от Таена результата и спрашивали, чего он так долго.
   - Всё, дружок, держись. Твоё спасение в твоих руках. Миче Охти поможет. Помни.
   Он накинул на существо какую-то ткань, отчего оно слабо закричало, забилось и, кажется, лишилось сознания. Огонь погас. Стало темно и тихо. Под тканью угадывалась человеческая фигура. Человека совсем не высокого роста. Стали приближаться огни фонарей…
    …Что-то резко вырвало меня из сна. Я лежал и хлопал глазами, глядя на огонь фонаря.
   - Ну как ты? – спрашивала девушка. – Я применила одно сильное заклинание, чтобы ты пришёл в себя. Жара у тебя спал, кашля нет. Ничего не болит?
   - Не болит, - эхом отозвался я. – Зачем разбудили?
   - Тебя больше не будут мучить такие сны, - сочувственно произнесла она. – Нехорошо это, когда страшное снится. Кто бы ни наслал на тебя такое, это колдовство больше не подействует. Не нужно тебе ничего ни про какого Таена.
   Я пришёл в ужас. Девушка в заботе обо мне совершила непоправимое – разрушила сложную магию, прервала связь между мной и этим дурацким Таеном. На самом интересном месте!!!
   - Зачем, зачем? Ну как ты могла? Когда не просили! – сокрушался я. – Человек старался, хотел, чтобы про него узнали, помнили… если вдруг что.
   - Ты что говоришь? – в ужасе завопил Канеке. – Если вдруг что?!!
   - Что ты думаешь, этот Моро там в игры играет? Он Таена совсем замордовал! Таен хотел, чтобы Миче узнал! – я путано принялся рассказывать о том, что видел. И чувствовал, что у меня нет сил не только на то, чтобы дальше идти, а даже просто шевелиться. Это всё потому, что я, не умея, заглянул в прошлое посредством кристалла с Зокарды.
    А они мне: ты всё кричал или ногами дрыгал и махал руками, и разбудить тебя невозможно было, и лоб был горячий. То, вроде, проснулся, а потом опять заснул, и ну орать во сне и жаловаться на огонь, и Петрика своего звать. Ну просто ужас что такое!
   Конечно, они беспокоились обо мне. Но видите, что натворили. Они тормошили меня, причитали, галдели, отвлекали, и я, совсем обалдевший, наверное, как-то невнятно объяснил про осколок у меня в кармане. Или они не придали этому значения. Или, может, решили потом им заняться. Не знаю. Но прямо тогда ни Канеке, ни девушка не попросили его показать. Только уговаривали меня сесть, успокоиться и поесть. И тогда, дескать, всё хорошо будет. Ну, я капельку успокоился. Кажется, сны про Таена я уже почти досмотрел – что там осталось? Совсем чуть-чуть до сегодняшнего дня. Наверное, это вообще был последний сон. И не понятно, как он затесался в их череду – ведь заколдованный камушек был уже, по мнению Таена, передан в руки Миче.
   Я выдвинул версию, что огненный человек, которого в моём сне Таен завернул в большую тряпку и отдал Моро, и есть искомый Канеке Мелиорак. Он спал тут, в пещерах. Но Птицевед не верил. Твердил что-то про четыре хвоста, рога и крылья. Какой огонь? Никакого огня. Я бесился от его непонимания и упорства. Девушка повторяла за мной фразы:
   - Четыре хвоста. Как знакомо! Про кого-то из тех, кого я знала, так говорили. Дескать, у него рога и хвосты. А не было ни рогов, ни хвостов. Или были? Были, как вы думаете? Крылья - да. Крылья были. Или нет. А кто это был, а?
   Сумасшедший дом, да и только!
   В общем, в тот день мы уже никуда не двинулись, и все угомонились, наконец, на ночь. Хотя, кто знает, может, на улице был день. Все угомонились, а я нет. Я принялся старательно выпутывать осколок из ниток, и было это не так просто. Пришлось кокон ножиком отрезать, тогда дело быстро пошло.
   Я повертел реликвию в руках, разглядывая в свете фонаря. А потом, ощутив себя сильным и мудрым, воскликнул:
   - Покажи мне моего брата Миче! Где он?
   Потому что мысли о нём, слепом, на вражеском судне, не давали мне покоя.
   И осколок послушно показал мне Миче, правда, смутно – он был очень неровным. Но я увидел. Я даже понял, где он, потому что сперва мне была показана местность. Большая усадьба, окружённая полями, парком и садом. Река. Дом, стоящий на широком дворе. Не распряжённые после дороги лошади. Название на воротах: «Птичья роща». Кусочек кристалла утянул меня внутрь дома, где шло форменное побоище. О, Эя и светлый Радо! Бой, в котором участвовал мой ослепший брат! И вот когда я заорал – так заорал!
   - Вставайте немедленно! Мой Миче в беде! Надо идти к нему! Идёмте! На него нападают!
    Дальше вы знаете. Сумашествие продолжалось. Канеке упёрся в своём желании будить Мелиорака и напрочь отрицал, что Таен его уже разбудил. По его мнению, огненный человек – это вовсе не Мелиорак, потому что у того рога, копыта, хвосты, уши, грива и прочая красота. Девушка хваталась за голову и бормотала своё, и тоже про крылья и уши. Я понял, что толку от спора никакого. Притворился паинькой, а когда они заснули - сбежал, пользуясь тем, что силы ко мне вернулись. Вот и всё. Разрушить охранные чары Канеке при большом желании было, на самом деле, проще простого. Ладно. Хорошо. Сложно было, но я справился.
   Сами понимаете, что, зная заклинания, которым научила меня наша волшебница, я не голодал, хотя, фрукты и овощи мне надоели дико, очень хотелось мяса. Но зато я уже умел создавать кувшин с молоком и такой вкусный белый хлеб. Я очень хорошо знал, куда идти, и куда я иду. В конце концов, я анчу или кто? Далеко от того места, где мной были оставлены мои товарищи, я узнал ту пещеру, в которой Таен разбудил огненное чудище. Стены в ней были чёрные, пол тоже. Никакого Мелиорака в ней не было. В другом месте, я долго искал проход в нужную сторону – и снова мне помог Петрик, который мерещился мне повсюду. Может, по этой причине я не спрашивал у волшебного осколка про него, и где он, и не попал ли в беду, разыскивая меня? Мне казалось, что он где-то тут, а сам я нёсся к своей цели, и он нёсся со мной. Иногда я прислушивался, не догоняет ли меня Капараколка с нашей находкой. Но нет. Было грустно.
    А потом меня застигло землетрясение. Вот ужас где был! Мне казалось, что все горы, сколько их ни есть надо мной, прямо сейчас рухнут на меня и прихлопнут. Никогда больше мне не хотелось бы пережить такое.
   Ах, да! На выходе из Дико Страшных мест, я снова заглянул в осколок. Вот теперь я хотел знать о Петрике. Не успел я ничего попросить и рассмотреть, как за моей спиной раздался голос, и я сразу узнал его – таким голосами перешёптываются тени в самых ужасных пещерах.
   - Наконец, Рики, ты сделал это, - прошелестело бесформенное, высокое нечто. Руки у него были похожи на корявые палки с пальцами – ветками, а глаза – на дыры в темноте. Само же существо, кажется, было бесплотным. Я ж говорю – тень. Я подошёл и пощупал его. Да. Бесплотное что-то. Но когда он щупал меня, чувствовалось прикосновение и давление. Мы стояли и глядели друг на друга. В существе не было угрозы. Только большая усталость и надежда. На меня оно смотрело по-доброму и называло по имени. Зачем бы я стал его бояться?
   - Ты мальчик, Рики, а детям мы не устраиваем испытаний. Что такое ребёнок? Это ещё не понять, что такое. Хотя, в твоём случае это не так. С тобою как раз всё ясно. Всё ясно, Познавший Всё.
   - Не называйте меня так, пожалуйста, - попросил я. – Познавших Всё не существует.
   Тень улыбнулась тёмной улыбкой.
   - Ты многое видел, и многое испытал, и этим отличаешься от ровесников. Ты сам знаешь об этом, и сам говорил об этом в день Последней битвы на планете Ви. Прошу тебя, не теряй осколок, только когда ты держишь его в руке, ты можешь понимать нашу речь.
   - Вы что-то хотите мне рассказать?
   - О том, как нас призвали на службу сюда, на эту планету, в эти места, оторвали от дома, обманули. От нашего дома, где мы должны жить и создавать семьи. Где наши жёны ждут нас, а мы, скованные страшными чарами, не можем разорвать их, как человек в заточении не может разорвать цепи.
   - Кто призвал вас? – зная на самом деле, спросил я.
   - Тот, кто был побеждён вашими Эей и Радо там, на планете Ви. Хорошо, что ты не пошёл дальше, туда, выше, куда мы не смогли бы последовать за тобой для разговора. Мы делали нашу работу, стоя на страже этих подземелий. Мы защищали нашего господина и не пускали сюда кого не следует, хотя нам это совершенно не нужно. У себя дома мы занимаемся другими делами. Скажи мне, Рики, почему в то время, когда наш господин сам прячется от своей судьбы, мы не должны подпускать к бедному мальчику Милло, что был так храбр, его родных, Эю и Радо? И даже сейчас?
   - Ну, наверное, вы давали клятву, принесли присягу? – предположил я.
   - Война закончена, Рики, наш господин проиграл, мы хотим домой.
   - Это хорошо. Почему бы вам не пойти уже к своим жёнам?
   - Мы стали жертвами обмана. На нас и на эти места были наложены чары, чтобы мы не взбунтовались и не ушли.
   - Вам надо, чтобы кто-то отменил колдовство! Я правильно догадался?
   - Правильно. Ты и твои братья – вы согласились бы помочь нам?
   - Конечно!
   - Ты вот так просто поверишь мне, не заподозришь в хитрости, в обмане, в желании вырваться отсюда и причинить где-то на поверхности ещё больший вред? Ты ведь знаешь, кому мы служили.
   - Что-то как-то мне это в голову не пришло. А вы можете? Хотели бы вред причинить?
   - Ребёнок! - философски произнесла тень, и прочие тени за её спиной согласно закивали. – Ребёнок – это нечто особенное. Тот, первый мальчик, Капараколка, был точно таким же. И Милло был точно таким. Были очень смелыми, простыми и сложными одновременно.
   - Мой спутник Канеке – потомок того Капараколки. Вы не обидите его? – задал я мучивший меня вопрос.
   - Мы никогда не обижаем детей. Не обижаем тех, кто вырос, но кого мы знали детьми. Был бы Радо ребёнком, спокойно перемещался бы здесь. Нам нужна твоя помощь, Рики Аги. Мы просто хотим домой. Мы дадим тебе способ управлять нами – как если бы ты или твои братья не поверили нам.
   - Вам зачем-то надо, чтобы вами всегда кто-то управлял, - догадался я. – Зачем вы вообще согласились служить тому… Ну, Тому Кому?
   - Это древняя история. Плохая история. Мы были обязаны. Без этого никак. Так положено. Это тёмная сторона в любой душе, даже в твоей. Потребность подчиняться. Не избежать было, - испуганно и горестно зашептались тени.
   - Потребность подчиняться, - завороженно протянул я. – Тёмная сторона души.
   - Мы хотим, чтобы вы, мальчики Охти, отпустили нас, - сказал    Утром наша компания, пополнившаяся неизвестной девушкой, вышла в путь. Я не очень боялся Дико Страшных мест, в отличие он неё. Девушка оглядывалась и хмурилась. А Канеке всё было нипочём. Я продолжал видеть тени, которые вились там и тут, но ничего плохого они никому не делали. Правда, меня что-то рано стало клонить в сон. Наверное, из-за колдовства Таена я не высыпался. Я всё больше молчал, потому что предчувствие развязки не покидало меня. Мне совсем не хотелось оставлять своих спутников. Как же они без меня?
   - Рики, ты не заболел? – заботливо спрашивала безымянная девушка, и всё прикладывала тощенькую ладошку к моему лбу. Я, наверное, просто устал. Всё из-за этого Таена. Я так и сказал Капараколке. Он обиделся.
   В общем, еле-еле дотянул до привала, и как только случилась возможность лечь, сразу заснул.
    И тогда мне приснилась очередная история из жизни этого потрясающего человека.
    …Всё случилось очень быстро. Таен не успел толком подготовить Канеке к его ответственной миссии. Потом он недоумевал: по его расчётам у них ещё было время. После отъезда Канеке всё у Таена пошло наперекосяк. Моро постоянно упрекал его в измене. Паги кривили физиономии и по-прежнему видели в нём только объект для недовольства и оскорблений. Моро не спускал с Таена глаз во время его ворожбы. Он торчал рядом, например тогда, когда  Познавший Всё наслал на наш берег бурю. И опять был зол и полон подозрений. Я не понимал, почему он постоянно подозревает и контролирует Таена. Ведь сам же его воспитывал. Доверять должен. Когда в очередной раз мне привиделся волшебный кристалл, я сам взял да и воскликнул (я не говорил, что мог самостоятельно думать во сне?):
   - А ну-ка, живо покажи мне, каким образом Моро подглядывает за Таеном и управляет тобой, волшебный кристалл! Пожалуйста.
    У меня возникло ощущение, что я падаю в пропасть, лечу в узкую щель, которая сужается, сдавливает меня холодными стенами. Перед глазами у меня дрожало, расплывалось и меняло очертания мутное белёсое пятно – волшебный кристалл. Он падал в ужасный провал, и я. Я барахтался и что-то мычал от страха, и протягивал вперёд руки, не зная, как замедлить падение, вызванное тем, что я, по глупости, решился воспользоваться чужой вещью с целью заглянуть в прошлое. И не умея этого делать. И у меня уже не было сил барахтаться.
   Падение было таким долгим, что мне хватило времени и испугаться до крайности, и отругать себя, и настойчивей потребовать от камня того, чего я хотел. Не знаю, почему я не потребовал, чтобы он прекратил это.
   Я со всей скоростью падения влетел в ослепительную вспышку, зажмурился, а когда открыл глаза, увидел большой стеклянный дом, и сразу – комнату в нём, большой кабинет, полный книг и разных приспособлений, в которых Лёка заподозрил бы контрабанду. Там стоял стол из очень красивой, коричнево-розовой, в разводах, древесины. Стол и вся мебель казались очень маленькими по сравнению с высотой потолка и размером помещения. Солнце заливало комнату сквозь огромные, высокие и чистые окна, за которыми открывался вид потрясающей красоты. Склон, зелёный и переливающийся от утренней росы, в пятнах и озёрах цветов всех летних оттенков. Высоко-высоко и левее темнела полоска леса, а справа, за зарослями, протекала сияющая река. Всё звенело от пения птиц и жужжало от полёта насекомых там, за распахнутой створкой. Пахло цветами и скошенной травой, нагретыми на солнце листьями смородины и вкусным завтраком. Эту душевную картину портило присутствие трёх людей. Вы догадываетесь, каких.
    Атта сидела на диване с газетой в руках. На лице у неё, как всегда, было брезгливое и высокомерное выражение. Оно менялось только тогда, когда она смотрела на мужа. Становилось мягким и ласковым. Впрочем, как и у Плора, когда он таращился на свою «курочку». Один из заголовков газеты мне удалось прочитать: «Познавший Всё на страже интересов сынов Зокарды». Ну-ну.
   Рыжий Плор выдвигал ящики стола, один за другим. Что-то искал. И нашёл, наконец.
   - Подойдёт? – спросил он у Моро. И протянул ему… тот самый медальон. Тот самый, что Таен в порту Верпты отдал Лале по её требованию.
   Моро повертел вещицу, но не обнаружил секрета.
   - Открывается? – спросил он.
   Вместо ответа Плор нажал два раза, где нужно, и показал ему открытый медальон.
   - Там лежит что-то, - хохотнул Муравий. – Локон моей сестрицы?
   - Волоса его дочурки, - с отвращением откликнулась с дивана Атта. – Фу! Выброси их, любимый.
   - Конечно, куколка.
   И Плор вытряхнул в урну волосики Лалы. А затем выдрал оттуда нарисованный ею портрет.
   - Дай-ка глянуть, - попросил Моро. И заржал, когда увидел неумелый детский рисунок. – Красотка у вас ваша девочка.
Плор скомкал картинку и тоже отправил в урну.
   - Приставала и плакса, - ответил он. – Всё ходит, канючит: «Папоська, не уеззяй!» Не иначе, как в мать мою пошла. Дети так докучают!
   - А эта в особенности, - не утерпела Атта.
   - Жаль, что она совсем бесполезна для нас, - задумчиво протянул Моро. – Была бы волшебницей, а так… Не повезло.
    Плор взял со стола, с чистой салфетки, что-то крохотное, плоское, узкое и неровное. Ну-ка… Да это полупрозрачный кусочек волшебного шара! Неужели, Моро пожертвовал частью собственной драгоценности, ослабив её? Или поднял руку на основной артефакт? Плоский кусочек Плор легко уместил в Лалином медальоне и захлопнул его.
   - Подаришь уроду вроде как за успехи в учёбе, - фыркнул он презрительно. И вещица перекочевала в карман Моро.
   После этого, после недавнего колдовства, мужчины погасили свечи по краям стола, Моро захлопнул старую книгу и выбросил салфетку. Кинул Атте маленькое зеркальце, видимо, нужное для того, чтобы заколдовать частицу волшебного камня. Моро убрал в собственный медальон свой большой осколок, предварительно подув и погладив один его бок. Значит, на сам шар он не осмелился замахнуться.
   - А что делать, - с сожалением сказал он. – Мерзость эта совсем распоясалась. Так мы будем иметь возможность лучше видеть, чем он там занимается, когда нас нет рядом. Говорил я, надо было раньше его забирать, пока он ещё душой не прикипел к этой Някке своей и к этим двум паршивцам. Подозреваю, он нас водит за нос.
   - Ты это повторяешь по сорок раз на дню, - недовольно пробухтела Атта. – Если б мы его забрали раньше, он нас с ума бы свёл. Нет уж, спасибо.
   - Да и куда забирать было? – добавил Плор, и все трое многозначительно посмеялись каким-то своим воспоминаниям и причинам.
   До чего прозорлив мой Миче! Помните, как здорово он описал эту сцену: почти дословно. А у него ведь не было возможности где-нибудь подсмотреть.
   Потом, в этом отрезке сна, снившемся мне по моей просьбе, я видел Моро, верхом пересекающего долину, окружённую холмами, а с одной стороны – даже неприступными отвесными скалами. Со скал каскадом сбегала река, немного текла по долине и впадала в озеро. На озере был остров, а на острове – замок. Старый – престарый. Моро направлялся туда. Древний мост хрустел и крошился под копытами.
   - Мама! – воскликнул ребёнок женщины, едущей куда-то на телеге, нагруженной сеном. – Мама, смотри, куда поехал дядя! В прОклятый замок ездить нельзя!
   - Отвернись, не гляди, - зашептала женщина и прижала к груди головку сына. – Люди не ходят туда никогда. Всегда это помни! На самом деле, это одна из неприкаянных душ самых злых колдунов прошлого. Кто увидит – должен отвернуться, иначе быть беде.
   Дальше я видел Моро в прОклятом замке, в зале без окон, озарённым красноватым светом. Свет лился из большой чаши на полу в углу. Такая, знаете, чаша, как для фонтана. На куске металла, прикреплённом сзади неё, метались тени, что-то было видно. Люди… Таен в своей комнате? Всё так смутно, нечётко. То видно, то нет. Моро злится. Что-то льёт в чашу, что-то сыплет, сверяясь с книгой. Стучит кулаком по краю. Топает ногой. Таен, снова слегка проявившийся неясным контуром на металле, смотрит в свой шар. Моро старается разглядеть, что он там видит, но у него не выходит. Он злится пуще прежнего.
   - Ничего, - бормочет диктатор. – Я научусь. И видеть научусь. И влиять на чёртову стекляшку. Будешь делать, что мне угодно. Не обманешь больше. Нет, больше не обманешь. Это я тебя обману. 
   Я понял, как троица получила возможность лучше следить за молодым магом. И понял, что Моро упорно учился при помощи волшебного устройства в проклятом замке как-то влиять на волшебный шар с целью самому видеть, как Таен, и вводить Таена в заблуждение. Во сне я возмутился: кощунство какое! О, Эя! Вдруг авантюрист уже освоил эту методику?
   Таен, однако, тоже понял, что его мучители приняли меры, чтобы лучше следить за ним. Может, просто не доверял их подаркам? Нет, он видел сцену в комнате с большими чистыми окнами. Мне показалось, я выбрался из недалёкого прошлого прямо через кристалл, и прямо в глаза Таена, который глядел в него и наблюдал то же, что и я.
    Он подумал немного – и легко раскрыл Лалин медальон. Достал кусочек всевидящего кристалла и положил его на стол. Полез в шкаф, достал свечи, расставил их по краям стола и зажёг, достал маленькое зеркальце и волшебную палочку – и спокойно, по памяти, шёпотом, принялся за колдовство. Отменив, по всей видимости, предыдущее. А закончив, довольно улыбнулся. И даже тихонько рассмеялся своей затее.
   А какой, собственно?..
   Таен швырнул в дорожную сумку какую-то вещь… А дальше я увидел его в море, ввиду берегов Верпты, на борту того самого корабля. И не мог я смотреть на него. Вы представляете, что он чувствовал, приближаясь к родине, к тем, кого так горячо желал увидеть и защитить, и не имел возможности остаться! Я думаю, что эта идея, пасть от руки Петрика, казалась ему тогда единственным выходом. Он очень устал от такой своей жизни. От чужой жизни, навязанной ему. Но в отношении непонятного Чудилки он просчитался, и, оставшись на этом свете, вынужден был вернуться к прежним обязанностям.
   Я очень отчётливо увидел всю эту сцену. Вот Таен с абсолютно непроницаемой физиономией отдаёт медальон Лале. Его рассматривают – и Лала, перевернув его, вытряхивает на землю осколок, показавшийся ей мусором.
   А вот я. В куртке нараспашку и в жёлто-коричневой рубашке в клетку. Я наклоняюсь… Поднимаю осколок… Кручу его, но не вижу в нём ничего особенного. Но тут на сколе вспыхивает свет, как на драгоценном камне, и я, сын и брат ювелиров, кладу его в нагрудный карман рубашки. И застёгиваю его на пуговку. Так-то.
   Поражённый этим, я задрыгал ногами и руками и, уже просыпаясь, уже не во сне даже, вспомнил одну очень важную вещь. Послание Таена! Написанную его рукой записку, переданную через трусливую Кэти моему Миче!
   «Воспользуйся даром дочерней любви» - или что-то в этом роде.
Таен заколдовал осколок кристалла так, чтобы Миче мог увидеть всю его жизнь и понять его. И помочь. И, наверное, если бы Миче осознанно им воспользовался и не был бы слеп, то мог бы видеть это вовсе не во сне. А я, каким-то образом включивший механизм сложной магии, наблюдал, засыпая. Потому-то часть биографии Таена осталась для меня неведомой: пока я не носил рубашку, события шли своим чередом.
   Да полно! Всё ли осколок у меня? Предположим, в пути я стирал рубаху не особо старательно. Не расстёгивал пуговку на кармане и не слишком усердно тёр швы, хотя мама не одобрила бы такое неряшество. И Ната бы не одобрила. С другой стороны – у меня в море не было мыла, так чего напрягаться? Но как же прачка? Я знаю, эти женщины упорны, и не успокоятся, пока не отстирают и не прополощут всё. Я полез в карман, и нащупал камушек, да-да! Вот почему он никуда не делся: он запутался в нитках неаккуратно обработанного шва! Ведь он такой маленький, неровный и узкий. Всё вместе казалось небольшим мягким коконом, попробуй-ка, не выворачивая кармана, нащупать внутри что-то твёрдое! А кто же выворачивает нагрудные карманы у рубашек? Я даже сообразил, по какой причине осколок до такой степени запутался. В ту пору Петрик был одержим идеей создать самостирающее корыто и постоянно экспериментировал с грязной одеждой. С корытом у него не очень получалось. Даже совсем не получалось. В конце концов, всем надоел потоп в постирочной, где он проводил опыты, и его заставили их прекратить. Тогда Чудик сказал, что для нормальной самостирающей стирки простое корыто не подходит. Нужен более сложный агрегат. Надо посоветоваться, к примеру, с дядей Ником Аныком, или с другом Наилом, который живёт на Навине, и такой же помешанный на хозяйственных заклинаниях. Единомышленник. Они вечно обмениваются опытом. В общем, эксперименты временно прекратились, а нитки успели запутаться.
   Поняв это, я со спокойной душой снова заснул, наплевав на то, что Канеке и девушка звали меня и тормошили и даже прыскали водой в лицо. Я очень хотел спать.
    Мне приснилась пещера – где-то здесь, очевидно. Потому что ощущения в ней, как в самых обычных Дико Страшных местах. Только всю её заполнял огонь. Он был виден на подходе к ней, и его жар обжигал, как и положено жару. И Моро со своей шайкой остался позади, стушевавшись и поджав хвост. Вперёд пошёл один только Таен. Шёл он так, словно не было никакого огня, и, подойдя ко входу, произнёс:
   - Я не боюсь! – сделал движение рукой, словно занавес отодвинул – и вошёл в пещеру, прямо в огонь. Мама моя! Наверное, научился у девушки Златы, которая так лихо спасла котёнка.
   Я не знаю, что он там делал вначале, потому что тоже поджал хвост. Уж простите, после пожара, в котором я неизбежно должен был погибнуть, как-то побаиваюсь мест, где много огня. Меня поначалу даже при виде незажжённой свечи бросало в дрожь.
   Но потом до меня дошло, что я ведь сплю, и тут не по-настоящему, а во сне. И я последовал за Таеном. Тем более, что огня и жара стало меньше. Я тоже сказал на всякий случай: «Я не боюсь!» - и увидел молодого волшебника на коленях там, где было самое сердце кошмара. Почему-то невредимого и невозмутимого.
   Там был человек из огня. Весь полностью, как рассказывали Петрик и Миче и сидельцы из старого склада. Таен помогал ему сесть и брал его прямо за огненные руки. Он что-то говорил, но за шумом пламени ничего не было слышно. Что делать? Пришлось подкрасться. Мне было страшно до такой степени, что я выразить не могу. Поэтому я ещё раз сказал, что не боюсь, и приблизился вплотную. Огонь почему-то не причинял вреда и мне тоже. Ах да! Это же сон. Я должен был постоянно напоминать себе это, чтоб не удрать. И чтобы дышать и не чувствовать жара. Представляете – мне было страшно, и Петрик подошёл ко мне, взял меня за руку и повёл вперёд. И остался со мной возле Таена, обнимая за плечи. И мне во сне казалось, что я ощущаю прохладную руку Петрика, обхватившую мою, и силу, исходящую от него.
    - Слушай же, - говорил Таен человеку из огня. – Приди в себя хоть немного и слушай. Сколько можно?! Я вынужден сейчас причинить тебе боль и ещё много чего неприятного. Ничего. Всё пройдёт, только слушай меня. Там, куда тебя привезут, ищи Миче Охти. Запомни только мои слова. Разные люди тебе могут говорить другое. Но я на твоей стороне, я за тебя. Ищи Миче Охти. Миче Охти. Королевича древнего рода, ты знаешь. Смотри на меня. Запоминай. Миче Охти поможет тебе. Только Миче. Больше никто. Ты должен искать Миче Охти, что бы ни случилось, что бы тебе ни приказывали другие. Меня зовут Таен. Таен Паг. Я хочу, чтобы ты получил помощь от Миче Охти и здоровым вернулся домой. Если ты не найдёшь его – попадёшь в рабство навсегда! Наделаешь много бед против воли! О, как я рискую, отдавая им тебя в руки! Но иного выхода нет. Чтобы вернуть тебя к жизни, я убедил их, что они будут иметь возможность вечно пользоваться тобой, как могучим источником огня. Но ты никакой не источник. Ты – это ты. Помни своё имя, помни имя Миче Охти. Кивни хоть!
   - Домой, - едва ворочая языком, простонало существо.
   - Да-да, домой. Ты вернёшься домой и будешь здоров. Твоя земля ждёт твоей помощи. Все добрые люди ждут твоей помощи. Повтори, кого ты должен искать, чтобы всё хорошо было? Они уже идут! Повторяй!
   - Охти, - чуть слышно выдохнуло существо. – Домой.
   - МИЧЕ Охти, - поправил Таен. Он, кажется, был не слишком доволен.
   Со стороны входа в пещеру раздались голоса. Там требовали от Таена результата и спрашивали, чего он так долго.
   - Всё, дружок, держись. Твоё спасение в твоих руках. Миче Охти поможет. Помни.
   Он накинул на существо какую-то ткань, отчего оно слабо закричало, забилось и, кажется, лишилось сознания. Огонь погас. Стало темно и тихо. Под тканью угадывалась человеческая фигура. Человека совсем не высокого роста. Стали приближаться огни фонарей…
    …Что-то резко вырвало меня из сна. Я лежал и хлопал глазами, глядя на огонь фонаря.
   - Ну как ты? – спрашивала девушка. – Я применила одно сильное заклинание, чтобы ты пришёл в себя. Жара у тебя спал, кашля нет. Ничего не болит?
   - Не болит, - эхом отозвался я. – Зачем разбудили?
   - Тебя больше не будут мучить такие сны, - сочувственно произнесла она. – Нехорошо это, когда страшное снится. Кто бы ни наслал на тебя такое, это колдовство больше не подействует. Не нужно тебе ничего ни про какого Таена.
   Я пришёл в ужас. Девушка в заботе обо мне совершила непоправимое – разрушила сложную магию, прервала связь между мной и этим дурацким Таеном. На самом интересном месте!!!
   - Зачем, зачем? Ну как ты могла? Когда не просили! – сокрушался я. – Человек старался, хотел, чтобы про него узнали, помнили… если вдруг что.
   - Ты что говоришь? – в ужасе завопил Канеке. – Если вдруг что?!!
   - Что ты думаешь, этот Моро там в игры играет? Он Таена совсем замордовал! Таен хотел, чтобы Миче узнал! – я путано принялся рассказывать о том, что видел. И чувствовал, что у меня нет сил не только на то, чтобы дальше идти, а даже просто шевелиться. Это всё потому, что я, не умея, заглянул в прошлое посредством кристалла с Зокарды.
    А они мне: ты всё кричал или ногами дрыгал и махал руками, и разбудить тебя невозможно было, и лоб был горячий. То, вроде, проснулся, а потом опять заснул, и ну орать во сне и жаловаться на огонь, и Петрика своего звать. Ну просто ужас что такое!
   Конечно, они беспокоились обо мне. Но видите, что натворили. Они тормошили меня, причитали, галдели, отвлекали, и я, совсем обалдевший, наверное, как-то невнятно объяснил про осколок у меня в кармане. Или они не придали этому значения. Или, может, решили потом им заняться. Не знаю. Но прямо тогда ни Канеке, ни девушка не попросили его показать. Только уговаривали меня сесть, успокоиться и поесть. И тогда, дескать, всё хорошо будет. Ну, я капельку успокоился. Кажется, сны про Таена я уже почти досмотрел – что там осталось? Совсем чуть-чуть до сегодняшнего дня. Наверное, это вообще был последний сон. И не понятно, как он затесался в их череду – ведь заколдованный камушек был уже, по мнению Таена, передан в руки Миче.
   Я выдвинул версию, что огненный человек, которого в моём сне Таен завернул в большую тряпку и отдал Моро, и есть искомый Канеке Мелиорак. Он спал тут, в пещерах. Но Птицевед не верил. Твердил что-то про четыре хвоста, рога и крылья. Какой огонь? Никакого огня. Я бесился от его непонимания и упорства. Девушка повторяла за мной фразы:
   - Четыре хвоста. Как знакомо! Про кого-то из тех, кого я знала, так говорили. Дескать, у него рога и хвосты. А не было ни рогов, ни хвостов. Или были? Были, как вы думаете? Крылья - да. Крылья были. Или нет. А кто это был, а?
   Сумасшедший дом, да и только!
   В общем, в тот день мы уже никуда не двинулись, и все угомонились, наконец, на ночь. Хотя, кто знает, может, на улице был день. Все угомонились, а я нет. Я принялся старательно выпутывать осколок из ниток, и было это не так просто. Пришлось кокон ножиком отрезать, тогда дело быстро пошло.
   Я повертел реликвию в руках, разглядывая в свете фонаря. А потом, ощутив себя сильным и мудрым, воскликнул:
   - Покажи мне моего брата Миче! Где он?
   Потому что мысли о нём, слепом, на вражеском судне, не давали мне покоя.
   И осколок послушно показал мне Миче, правда, смутно – он был очень неровным. Но я увидел. Я даже понял, где он, потому что сперва мне была показана местность. Большая усадьба, окружённая полями, парком и садом. Река. Дом, стоящий на широком дворе. Не распряжённые после дороги лошади. Название на воротах: «Птичья роща». Кусочек кристалла утянул меня внутрь дома, где шло форменное побоище. О, Эя и светлый Радо! Бой, в котором участвовал мой ослепший брат! И вот когда я заорал – так заорал!
   - Вставайте немедленно! Мой Миче в беде! Надо идти к нему! Идёмте! На него нападают!
    Дальше вы знаете. Сумашествие продолжалось. Канеке упёрся в своём желании будить Мелиорака и напрочь отрицал, что Таен его уже разбудил. По его мнению, огненный человек – это вовсе не Мелиорак, потому что у того рога, копыта, хвосты, уши, грива и прочая красота. Девушка хваталась за голову и бормотала своё, и тоже про крылья и уши. Я понял, что толку от спора никакого. Притворился паинькой, а когда они заснули - сбежал, пользуясь тем, что силы ко мне вернулись. Вот и всё. Разрушить охранные чары Канеке при большом желании было, на самом деле, проще простого. Ладно. Хорошо. Сложно было, но я справился.
   Сами понимаете, что, зная заклинания, которым научила меня наша волшебница, я не голодал, хотя, фрукты и овощи мне надоели дико, очень хотелось мяса. Но зато я уже умел создавать кувшин с молоком и такой вкусный белый хлеб. Я очень хорошо знал, куда идти, и куда я иду. В конце концов, я анчу или кто? Далеко от того места, где мной были оставлены мои товарищи, я узнал ту пещеру, в которой Таен разбудил огненное чудище. Стены в ней были чёрные, пол тоже. Никакого Мелиорака в ней не было. В другом месте, я долго искал проход в нужную сторону – и снова мне помог Петрик, который мерещился мне повсюду. Может, по этой причине я не спрашивал у волшебного осколка про него, и где он, и не попал ли в беду, разыскивая меня? Мне казалось, что он где-то тут, а сам я нёсся к своей цели, и он нёсся со мной. Иногда я прислушивался, не догоняет ли меня Капараколка с нашей находкой. Но нет. Было грустно.
    А потом меня застигло землетрясение. Вот ужас где был! Мне казалось, что все горы, сколько их ни есть надо мной, прямо сейчас рухнут на меня и прихлопнут. Никогда больше мне не хотелось бы пережить такое.
   Ах, да! На выходе из Дико Страшных мест, я снова заглянул в осколок. Вот теперь я хотел знать о Петрике. Не успел я ничего попросить и рассмотреть, как за моей спиной раздался голос, и я сразу узнал его – таким голосами перешёптываются тени в самых ужасных пещерах.
   - Наконец, Рики, ты сделал это, - прошелестело бесформенное, высокое нечто. Руки у него были похожи на корявые палки с пальцами – ветками, а глаза – на дыры в темноте. Само же существо, кажется, было бесплотным. Я ж говорю – тень. Я подошёл и пощупал его. Да. Бесплотное что-то. Но когда он щупал меня, чувствовалось прикосновение и давление. Мы стояли и глядели друг на друга. В существе не было угрозы. Только большая усталость и надежда. На меня оно смотрело по-доброму и называло по имени. Зачем бы я стал его бояться?
   - Ты мальчик, Рики, а детям мы не устраиваем испытаний. Что такое ребёнок? Это ещё не понять, что такое. Хотя, в твоём случае это не так. С тобою как раз всё ясно. Всё ясно, Познавший Всё.
   - Не называйте меня так, пожалуйста, - попросил я. – Познавших Всё не существует.
   Тень улыбнулась тёмной улыбкой.
   - Ты многое видел, и многое испытал, и этим отличаешься от ровесников. Ты сам знаешь об этом, и сам говорил об этом в день Последней битвы на планете Ви. Прошу тебя, не теряй осколок, только когда ты держишь его в руке, ты можешь понимать нашу речь.
   - Вы что-то хотите мне рассказать?
   - О том, как нас призвали на службу сюда, на эту планету, в эти места, оторвали от дома, обманули. От нашего дома, где мы должны жить и создавать семьи. Где наши жёны ждут нас, а мы, скованные страшными чарами, не можем разорвать их, как человек в заточении не может разорвать цепи.
   - Кто призвал вас? – зная на самом деле, спросил я.
   - Тот, кто был побеждён вашими Эей и Радо там, на планете Ви. Хорошо, что ты не пошёл дальше, туда, выше, куда мы не смогли бы последовать за тобой для разговора. Мы делали нашу работу, стоя на страже этих подземелий. Мы защищали нашего господина и не пускали сюда кого не следует, хотя нам это совершенно не нужно. У себя дома мы занимаемся другими делами. Скажи мне, Рики, почему в то время, когда наш господин сам прячется от своей судьбы, мы не должны подпускать к бедному мальчику Милло, что был так храбр, его родных, Эю и Радо? И даже сейчас?
   - Ну, наверное, вы давали клятву, принесли присягу? – предположил я.
   - Война закончена, Рики, наш господин проиграл, мы хотим домой.
   - Это хорошо. Почему бы вам не пойти уже к своим жёнам?
   - Мы стали жертвами обмана. На нас и на эти места были наложены чары, чтобы мы не взбунтовались и не ушли.
   - Вам надо, чтобы кто-то отменил колдовство! Я правильно догадался?
   - Правильно. Ты и твои братья – вы согласились бы помочь нам?
   - Конечно!
   - Ты вот так просто поверишь мне, не заподозришь в хитрости, в обмане, в желании вырваться отсюда и причинить где-то на поверхности ещё больший вред? Ты ведь знаешь, кому мы служили.
   - Что-то как-то мне это в голову не пришло. А вы можете? Хотели бы вред причинить?
   - Ребёнок! - философски произнесла тень, и прочие тени за её спиной согласно закивали. – Ребёнок – это нечто особенное. Тот, первый мальчик, Капараколка, был точно таким же. И Милло был точно таким. Были очень смелыми, простыми и сложными одновременно.
   - Мой спутник Канеке – потомок того Капараколки. Вы не обидите его? – задал я мучивший меня вопрос.
   - Мы никогда не обижаем детей. Не обижаем тех, кто вырос, но кого мы знали детьми. Был бы Радо ребёнком, спокойно перемещался бы здесь. Нам нужна твоя помощь, Рики Аги. Мы просто хотим домой. Мы дадим тебе способ управлять нами – как если бы ты или твои братья не поверили нам.
   - Вам зачем-то надо, чтобы вами всегда кто-то управлял, - догадался я. – Зачем вы вообще согласились служить тому… Ну, Тому Кому?
   - Это древняя история. Плохая история. Мы были обязаны. Без этого никак. Так положено. Это тёмная сторона в любой душе, даже в твоей. Потребность подчиняться. Не избежать было, - испуганно и горестно зашептались тени.
   - Потребность подчиняться, - завороженно протянул я. – Тёмная сторона души.
   - Мы хотим, чтобы вы, мальчики Охти, отпустили нас, - сказал главный. – Всё, что было, не имеет значения.
   - Я должен сказать: «Отпускаю вас домой?», да?
   - Этого мало. Мы должны сослужить вам службу. Отслужить свою свободу. Выполнить ваше приказание. Долг послушания. После этого мы будем свободны. И будем благодарны.
   - А что вы можете? – всерьёз заинтересовался я. - Возможно ли вам выходить отсюда?
   - Если ты или твои братья прикажут. Мы дадим тебе знания об этом способе. Если ты выполнишь обещание, то сможешь…
   - Тс, тише, не надо, - зашептались за спиной у главного. Но тот не согласился: - мы обязаны это сказать. Ты сможешь, Рики Аги призвать нас на помощь потом.
   - Да ладно, не надо.
   - Не зарекайся. Мы дадим тебе необходимые знания.
   - Каждый из нас, я, Миче и Петрик, должен приказать вам что-то сделать или достаточно кого-то одного? Три приказа быть должно или только один?
   - Достаточно одного. Кого-то одного. Или по единодушному соглашению. Каждый из вас может погибнуть, но каждый из вас должен знать, что мы зависим от него и ждём помощи. И готовы оказать помощь. Вас трое, потому мы избрали вас.
   - Ага. Чтобы подстраховаться.
   - Конечно. Так ты поможешь? Передашь своим братьям? Если тебе самому не нужно наше участие?
   - Да. Обещаю. Но я не знаю, что приказать. Ведь это не может быть приказом помыть посуду или заштопать носок?
   - Конечно, нет.
   - Но обещай подумать.
   - Не забывай.
   - Я не забуду, - кивнул я.
   - Помни, об этом, Рики. Пока вы на этом континенте, сделайте это для нас.
   - Хорошо.
   И тут мне сказали:
   - Рики Аги, ты принял на себя обязательства позаботиться о нас. Нарушивший обещание не вернётся домой через море, через цепь островов.
   - Э! Вы не предупредили! Не честно!
   - Но мы должны быть уверены, что о нас не забудут.
   Я раскрыл было рот, чтобы возмущаться ещё, но тут-то и началось землетрясение. Пол качнулся и затрясся. Всё затрещало, заскрипело, загудело и, где-то там, откуда я пришёл, загрохотало. Я хотел обвинить тени в этом кошмаре, но они всполошились сильнее меня. Заметались, заохали, даже заплакали.
   - Что это? Что? Вторжение? Кто это? Бежать? Смотреть? Что делать? – гомонили они. В голосах была паника. Слуги Чёрной Нечисти, ха! Ну, он и нашёл, с кем связаться!
   О них надо заботиться. Им требуется подчиняться. Они желают, чтобы им говорили, что делать. Не могут принять даже такого простого решения. Типичные слабые люди. Тёмная сторона. Они сами сказали.
   - Послушайте, вы можете защитить Канеке и девушку, которая с ним?
   - Да, - сказал главный.
   - Вот она, ваша служба: защитите их – и будете свободны, и вернётесь домой!
   - Не то, не то, - скорчившись от страха, шепнула тень, в то время, как прочие метались за её спиной, а всё вокруг тряслось и пугало. – Мы просто так их защитим. Это наша обязанность – уберечь детей. Того мальчика и малышку Аринар.
   - Так идите же!
   Главная тень обвела всё тонкой рукой: никого больше не было здесь, его товарищи умчались защищать. Я чуть не разрыдался от облегчения.
   Главный отступил в темноту, в Дико Страшные места. Я тоже отступил туда же, потому что там, во владениях теней, была обещана защита и мне. И, хотя горы тряслись, и многое рушилось, и было очень страшно, я не пострадал совершенно.
   Когда всё успокоилось, главная тень протянула ко мне свои руки и потребовала, чтобы я приготовился воспринять от неё обещанные знания: как их позвать в случае необходимости, какими словами отпустить восвояси, и мне лично на будущее, как призвать их потом, когда понадобиться. Ни слова не было сказано вслух. Тень приложила ладони к моим вискам и дырами глаз заглянула в мои глаза. И я почувствовал, что всё уже знаю! О том, что они, эти тени, могут или не могут, о способах управления ими, которыми не собирался воспользоваться никогда, кроме единственного раза, чтобы их отпустить. Об образе жизни этих существ в их родных местах и даже о том, что я могу не волноваться за друзей, оставленных позади: землетрясение не причинило им вреда.
   - Иди, Рики Аги, - шепнула тень и слегка оттолкнула меня. - Иди. Помни.
   - Хорошо. Обязательно, - пообещал я. Помахал рукой и весело, с лёгкой душой, понёсся из Дико Страшных мест.
   В одном из верхних переходов, что являются даже дорогами, я сел передохнуть. Я немного не соизмерял свои силы, шёл и шёл, пока уже чуть не падал. А хотелось двигаться ещё быстрее. Что делать? Отдохнуть подольше? Поспать? Но меня тянуло вперёд. По моим подсчётам день уже кончился, если это был день, и людям пора на покой. Но пройти бы ещё хоть немного. Я встал и поплёлся. И потом, предполагаемым утром, был весь разбитый, и сил у меня не было двигаться дальше. Как же я устал в пути, в этих проклятых пещерах! И ведь мне ещё нужно преодолеть огромное расстояние и опасности, исходящие от чернокрылых.
   Я сидел на спальном мешке, набираясь сил двигаться дальше. И вдруг до меня дошло, что в этой галерее есть свет! Он падал сквозь отверстия в стенах и потолке. И, должно быть, это был ещё только рассвет. Я так обрадовался! Не передать словами! Вот, наконец, солнце и настоящий день после темноты. Я нашёл в себе силы подобраться к стене и выглянуть наружу. И счастливо засмеялся, увидев склон горы, густой лес, дымки труб очень, очень далеко среди зелени. Небо! Солнце! Птицы и бабочки! И сверкающий, шумный ручей, настоящий лесной ручей на вольном воздухе! Он скакал прямо мимо окошка, и я напился и умылся, просто вытянув руку.
   И снова сел на спальный мешок. Хотелось только отдыхать после тяжёлой дороги. Что сделали бы мои братья?
    Миче сказал бы: «Надо идти. Раз взялся преодолеть этот путь, значит, надо двигаться вперёд. Сидя никуда не доберёшься. Но скоро, если всё пойдёт, как ты хотел, ты сможешь отдохнуть гораздо лучше и дольше».
    А вот Петрик не спешил бы. Он задумался бы о том, как сократить путь, увеличив скорость. Мне вспомнились летающая бочка и полулетучая лодка. Не смогу ли я применить полётные чары? Может не получиться, просто потому, что я слишком молод и не обладаю необходимой силой. Однако, заклинания мне известны. Я бы попробовал.
   Недалеко валялись останки тележки и бочки. Я осмотрел их и принялся за дело. Я изодрал всю свою лёгкую одежду и даже оторвал и разрезал рукава любимой рубашки, чтобы связать полусгнившие детали. За интересной работой я забыл об усталости, и у меня получилось что-то вроде гнезда с невысоким сиденьем и четырьмя колёсами. И с палкой для управления. Это была оглобля. А вторую оглоблю я оставил торчать, как она обычно торчит. Если бы мне пришлось появиться со своим приспособлением в городе, я вы быстро прикрепил вторую оглоблю и – оп-ля! – у меня просто такая странная тачка. Я принёс в гнездо вещи и забрался сам. Предстояло самое трудное. Я принялся за заклинания.
   Через некоторое время я, визжа от страха и неожиданности, вылетел в отверстие и едва собрался с духом, чтобы открыть глаза. Как это я, зажмурившись, не врезался в стену? Что творится на свете! Это сделал я!!! Я применил полётные чары, которые ещё полгода назад у меня не получались по малолетству!
   - Петрик! – взвизгнул я с замирающим от счастья сердцем. – Петрик, я же лечу! Сам!
   О, как это было красиво! Как захватывало дух! Как бил в лицо ветер! Я сделал над лесом несколько кругов, чтобы сориентироваться. Увидел Беглянку, но туда не полетел. Я решил придерживаться маленькой речонки восточнее большой реки. Выбраться к побережью, забрать Мичину лодку и двигаться вдоль берега, мимо места впадения Беглянки, к городу Аринари и устью реки Виляйки. Мне надо было туда. Возле побережья я не мог вызвать больших подозрений. Просто рыбак такой. Удочки в лодке есть.
 
ПРОДОЛЖЕНИЕ:  http://www.proza.ru/2015/07/26/1394


Иллюстрация: картинка из "ВКонтакте".