Регент Жанна, решив пригласить всех желающих петь в церковном хоре, пришла в музыкальную школу и объяснила просто; и заработаете, и жизнь станет интереснее (вы ведь музыканты, а там огромный простор для творчества), и все же при церкви - сами понимаете; грехи - они, тут она замялась, задумалась и добавила - об этом можно долго говорить.
На первую репетицию пришли многие. На вторую, единицы. Сразу на службу Жанна пригласила петь баса (мягкий, чистый баритон Льва Борисовича понравился ей сразу), тенора Нину Владимировну, альта Ольгу Михайловну и, конечно, осталась Женя. Сопрано, тенор, два альта и бас -пять человек. Вот и хор родился.
Лев Борисович работал преподавателем на народном отделении. Учил детей играть на баяне. Сам владел инструментом, "как бог". Мог исполнить все, от Баха до "Цыганочки". Всегда играл в одной и той же позе; не глядя на клавиатуру, на свои руки, немного повернув голову в сторону, и устремляя свой взгляд в только ему видимый мир.
Бог наградил его прекрасным характером. Беззлобный и уравновешенный, он успокаивал и усмирял всех вокруг. Поэтому все за спиной звали его Левушка. У него не было врагов, потому, что с ним невозможно было поссориться. Никому и никогда. Но, будучи прекрасным исполнителем, со своими учениками он обходился жестко. Делалось все просто. В начале урока он сам проигрывал произведение, которое должен был выучить его ученик, затем играл это произведение второй раз, объясняя аппликатуру, положение кисти, фразировку, затем играл третий раз в замедленном темпе, подпевая мелодические обороты и объясняя трудные ритмические места. Сделав все это, он уходил курить и возвращался только к концу урока. Он просто не мог слушать музыку в состоянии разучивания. Это было выше его сил. Бедный ученик мучился самостоятельно. Выдерживали не все. Но его методика не менялась. Хотя многие родители и преподаватели пытались это как-то изменить. Но ... не получилось. Его супруга была директором в этой музыкальной школе. Она, красавица, умница, умела все сгладить, все правильно объяснить и сделать все так, что бы её Левушка безмятежно продолжал свою преподавательскую деятельность.
Лера Валерьевна, его вторая половинка, когда-то сама сделала его своим мужем. Родила троих детей и всю жизнь по капле лепила свою семью терпением, умом и любовью. Её старания не пропали даром. И дети получились умные, красивые, воспитанные, и муж всегда и во всем помогал, и все окружающие считали их семью благополучной.
Левушка был очень похож на Есенина; робкие большие глаза, вьющиеся волосы, мягкие губы, легкая фигура и полное отсутствие даже малейшей агрессии.
Он не мог никого обидеть. Но и не мог пройти мимо женщин, которым очень нравился. Он постоянно откликался. Постоянно изменял и своим любовницам и своей очаровательной жене. Она это знала и никому не жаловалась. Она сама захотела быть его женой. Её никто не принуждал. Лера Валерьевна на всю жизнь запомнила слова своей матери, (женщины строгой и сдержанной) при первом их знакомстве с Левушкой. Тогда мама с нескрываемым огорчением сказала: "Тебе с ним жить. Сама эту жизнь выбираешь".
А Лера тогда не могла не полюбить этого красивого и ласкового человека. Не могла. Она и сейчас его любила. А может уже и не любила ... Она сама себя не
понимала. Устала от его измен. Но не сдавалась. Его отдать кому-то - эта мысль и рядом не стояла. Она - его жена. Это должны все знать.
Но случай был, всего один, тогда она не вытерпела. Сама пришла в тот дом, где он "влюблялся". И даже не пришла... Ворвалась! Не унижаясь пустыми выяснениями, вбежала в спальню, сняла домашний тапок с ноги и, приговаривая - долго я буду терпеть тебя в чужих кроватях, - стала бить Левушку по лицу. После, как бы очнувшись, оглядела их уютный уголок и, увидев на столе водку, налила себе полный стакан, рывком выпила и ушла. Измучил он её. И иногда (то было очень редко) к ней мысли приходили ... а-а-а пусть лучше уж помрет, чем так. Её огромные глаза, всегда спокойные, в эти моменты блестели зеркалом холодным.
А он? А он по-прежнему любил всех тех, кто его любит. Но никогда его измены, болтовней об этом, не выходили на чужое обозрение. Но знали многие.
Лев Борисович с детства хотел быть летчиком. Он представлял себе полет, как бесконечную свободу, как сладостное чувство огромной скорости. Куда - не важно! Это ощущение вольно летящей птицы, осталось в нем навсегда. Любил он в море один плыть в лодке к горизонту. Плыть, плыть и уйти. Устав, вернуться. Вернуться - наполненный простором бесконечным, как будто сбросил что-то, что жить мешало.
Он летчиком не стал. Не то здоровье. Сердце подвело. И вот ему уже за сорок. Жена красавица. Трое детей. А в храм пришел впервые. Петь стал с такою радостью! Как улетал куда-то. Голос его бережно нес звуки и бережно сливался с другими голосами, и бережно слова молитвы оживлял.
Но это было позже. Вначале - грубые ошибки, фальшь, невнятное произношение слов - все это обидой на себя с досадным удивлением на собственное неумение ложилось в душу. Все то, что раньше казалось очень просто, ну что такого - петь чисто партию, сливаться с другими голосами, слушать других ... Ан - нет! На деле все было труднее и сложнее, чем думалось со стороны. Нужно учиться, как завещал великий Ленин. И делать это он начал каждую свободную минуту, мысленно глазами измеряя движенье музыкальных фраз, и так же мысленно соединял себя в гармонии с другими голосами в хоре.
В этом божественном многоголосии единства и бережного отношения к звучанию других, быть эгоистом трудно. Хороший хор требует СЕБЯ ОТДАТЬ ДЛЯ ВСЕХ.
Продолжение следует.