Говорят, что браки совершаются на небесах. Пожалуй, там же и определяется: кому и кем быть на Земле в повседневной жизни. В эти тайны мироздания электрик Гаврилов не вникал. Он умел хорошо де-лать скрутку проводов, быстро находить фазы, аккуратно крепить про-водку и выполнять еще массу дел по своей профессии. Но такого бага-жа знаний оказалось мало, когда электрик отправился на прием к сво-ему новому директору щебеночного карьера Виктору Семеновичу Хрулину. «Короткое замыкание» произошло уже в приемной. Заменен-ная секретарша в зародыше пресекла его попытку сразу, (что прежде было естественным делом) попасть в кабинет «к товарищу директору». Она потребовала у опешившего Николая Гаврилова изложить цель прихода на прием. Выяснив – отправилась докладывать шефу. А когда вышла от него, то милостиво разрешила зайти лишь тогда, когда осно-вательно уселась за свой стол.
Решительно открыв дверь к начальнику, Гаврилов увидел перед собой другую, которой прежде не было, и которая сбила его пыл. Так как надо было синхронно затворить за собой дверь из приемной и, что-бы не оказаться в темноте «предбанника», открыть ту, что непосредст-венно вела в кабинет директора. Такая модель двойных дверей – была гениальным изобретением чиновников и их уловкой поставить на место входящего в кабинет. Чем, к слову, Хрулин, сменивший десяток руководящих постов до щебеночного карьера, владел профессионально. Поэтому, придя на новое место службы, он основательно удлинил свой кабинет, поставил в нем стол в виде буквы «Т» и приказал соорудить эти самые двери. Так вот, когда Гаврилов открыл последнюю створку тамбура и вошел в кабинет, то, сделав несколько шагов, тут же уперся в торец стола, на противоположной стороне которого, на приличном отдалении, находился директор. Эта явно выраженная дистанция и бесстрастное «Слушаю!», окончательно похоронили запальчивость электрика. Не робкого десятка Николай стушевался и, заикаясь, начал путано объяснять, что ему уже который год обещают выделить квартиру согласно очереди, но жилье отдают другим. А у него жена и ребенок, и еще будет, а у родителей тесно жить.
Все это время Хрулин сидел монументально непоколебимый, без единой эмоции на лице, смотря куда-то поверх головы электрика. Когда тот, в очередной раз, умолк, переводя дыхание, директор так же ровным голосом сказал, что суть просьбы ему ясна. Что он, директор, выяснит подробности у председателя местного профсоюзного комитета и решение будет сообщено ему, товарищу Гаврилову.
Но тут Николая прорвало.
- Да сколько можно выяснять?! У меня благодарности и премии за работу и я уже второй год первый в очереди!
… Его тираду прервал телефонный звонок. Только сейчас элек-трик обратил внимание на телефоны стоящие на тумбочке, возле ди-ректорского стола. Их было несколько, и среди них выделялся белый, с гербом СССР на диске. Но трезвонил не он, а красный.
- Из обкома партии звонят, – прикрыв ладонью микрофон, ди-ректор, вроде как бы доверительно пояснил электрику природу звонка, а, затем, взмахом кисти руки, показал, что аудиенция окончена, и тому надо покинуть кабинет.
… Прошел месяц, другой, но каких либо подвижек в квартирном вопросе Гаврилов не дождался. Председатель месткома уходил от ответа, а директор – молчал. И Николай вновь пошел на прием. Ни двери в тамбуре, ни длинный стол этот раз его особо не смутили, и он с порога атаковал директора вопросами. Но когда тот в очередной раз сказал, что – разберется, вновь зазвонил обкомовский телефон. Глядя на Николая, директор поднял палец вверх, показывая тому, что его, Хрулина, беспокоят «оттуда, сверху», а сам солидно рокотал в трубку, что коллектив план перевыполнит, и не подведет строителей. И пусть товарищ первый секретарь не беспокоится.
Только он кончил говорить и положил трубку, как телефон за-звенел вновь. Теперь Виктор Семенович разговаривал с кем-то из ЦК компартии республики. И, словно спохватившись, и как бы неожидан-но узрев электрика, он так же рукой показал ему, чтобы тот покинул кабинет. Николай вышел, но какая-то далекая мысль засела у него в голове. На другой день, во время послеобеденного перекура, он поделился своими сомнениями с машинистами дробильного агрегата и механизаторами. Дескать, как только начну «нажимать» на директора, тут же начинаются телефонные звонки и весь разговор комом. Оказалось, что такое же случалось и с еще двумя рабочими. Один просил досрочно выдать зарплату по семейным обстоятельствам, а второй – перевести на другой участок. Сопоставив эти совпадения, все решили, что тут дело нечистое, а электрик Гаврилов поклялся, что докопается до сути. С тем и разошлись по своим местам.
Тем временем щебеночный карьер залихорадило. Новый дирек-тор оказался любителем проводить совещания по поводу и без таковых. Благо если бы они давали какие-то идеи, а то, как определил механик Сафонов, «переливали из пустого в порожнее», вместо того, чтобы заняться делом. Но директор мнил по иному. Не единожды многозначительно подчеркивая, что послан сюда временно вышестоящими органами на укрепление, – грозил, что поблажек никому не будет. И это Виктор Семенович Хрулин доказывал регулярно. Он любил неожиданно появиться в карьере (причем в любое время дня) и находить «недостатки» и «недоработки». У кого они обнаруживались – получал внушительную порцию нотаций и снижение премии. Это директор называл профилактикой. Но к этому люди относились, как к тяжелой необходимости – новая метла, как известно, по-новому метет. Досаждали же работникам барственность Хрулина по отношению к подчиненным и его высокомерный тон. Всем своим внушительным видом он, как бы говорил: дескать, надо понимать, кто – вы, а кто – я. И когда коллектив за год такого руководства дошел до стадии кипения, случилось событие, о котором вспоминали еще долго.
…Первый день своего выхода после отпуска на работу директор ознаменовал всеобщим разносом на утренней планерке. Смысл бурной речи был таков: за период его отсутствия коллектив разболтался, стал работать хуже, и, вдобавок, некоторые сотрудники сознательно подры-вают авторитет директора и ставят ему палки в колеса. Попытка глав-ного инженера внести ясность и объяснить, что карьер наоборот, зна-чительно перевыполнил план, получила обратную трактовку – значит, когда он руководит, то все идут на саботаж и дискредитацию его, Хру-лина. С таким настроем он появился и вечером в карьере. Устроив, двоим бедолагам - рабочим выволочку, Виктор Семенович пообещал на следующее утро сделать оргвыводы еще по отношению к нескольким рядовым и инженерно-техническим работникам. Но новый день начался не так, как планировал директор, а намеченные им репрессии приняли иное направление. Да такое, что об этом долго с опаской говорили в коллективе и в пригородном поселке, где проживала большая часть сотрудников щебеночного карьера.
Придя на работу, Виктор Степанович через час вдруг срочно выехал в обком партии. Спустя время секретарше директора позвонили из приемного покоя городской больницы, и сказали, что он доставлен к ним с сердечным приступом. Потом началось вообще непонятное. В контору щебеночного карьера приехали тихие, неприметные люди, и принялись исследовать телефоны директора и куда от них ведут провода. А, затем, по списку, стали вызывать на беседы работников и интересоваться у них делами коллектива, товарищем Хрулиным и его возможными врагами. И тем, что не замечал ли кто-нибудь чего-то необычного или подозрительного в поведении товарищей по работе. Эти беседы, после которых все притихли и с опаской косились друг на друга, продолжались несколько дней. Секретаршу директора, электрика Гаврилова, техничку и главного инженера, оставшегося на руководстве, даже вызывали в управление этого ведомства и тоже задавали вопросы. Но, по прошествии времени, весь ажиотаж и таинственность пошли на убыль. Из обкома партии приехал заведующий отделом строительства и объяснил коллективу, что товарищ Хрулин тяжело заболел, и на его место назначается главный инженер. Такой поворот людей устроил, и потекли рабочие будни щебеночного карьера. И если кто-либо ненаро-ком поминал в разговоре бывшего директора, то тут же менял тему: разные слухи ходят о его болезни и лучше не вникать в эту историю.
Ближе к Новому году новый директор и секретарь партийного бюро возвращались в контору щебеночного карьера с совещания в об-коме партии. Унылый заснеженный пейзаж и усталость от длительного сидения в креслах навевали сон. Чтобы не задремать и потом не чувст-вовать себя разбитым, директор спросил партийного секретаря о судьбе Хрулина. Тот, словно давно дожидаясь, этого момента, – начал обстоятельное повествование.
- Понимаешь, он по-своему несчастный человек, – рассказчик расстегнул ворот куртки. – Когда я пришел к нему в больницу, он, уви-дев меня, как-то съежился и жалобно так заплакал. Как я узнал позже, он всю жизнь, со школы, в каких-то начальниках ходил. Нигде долго не задерживался и по причине своего характера, и развала работы. Но он был в «партийной обойме» и его передвигали на новое руководящее место. К нам он пришел после телевидения, куда его послали на укрепление. Он там начал, как у нас, «ломать дрова», учить людей тому – о чем имел весьма поверхностные знания. Ну, а ты знаешь журналистов – им палец в рот не клади. Вот они его и разыграли. На одной из планерок заявили, что сегодня телепередач не будет, так как вышка (а дело было поздней осенью) покрылась инеем и отражает радиосигналы. Выслушав это, Хрулин машинально спросил о том, что надо делать? Ему подсказали, что следовало бы заранее подсуетиться и сшить чехол на телевышку. Ну, Виктор Степанович и закусил удила: вызвал главбуха и завхоза и при всех начал устраивать им разнос. А те стоят и не могут понять, что он от них требует. В конце концов, кто-то не выдержал, засмеялся, а следом загоготал весь коллектив. Эта история тут же дошла до обкома партии, и Хрулина переправили к нам, на щебенку, в пригород. Другой бы сделал выводы, а этот – словно запрограммированный. Все пыжился, стараясь людям свою значимость и степенность показать. Поэтому и напичкал кабинет дюжиной телефонов для солидности. И что придумал: строители, нанятые им на стороне, обустраивая его кабинет, подсоединили эти ложные телефоны, которые ни с кем не были соединены в телефонной сети, к кнопкам под крышкой стола Хрулина. Если посетители донимали его, он незаметно щелкал кнопкой, телефон начинал звонить и Виктор Степанович, в зависимости от аппарата, принимался «говорить» то, с обкомом, то с министерством, то с ЦК партии (это мне потом объяснили те товарищи, которые беседовали с нашими людьми). На посетителей эти звонки действовали неотразимо, и люди уходили озадаченные и ни с чем. Такая вот бюрократическая игрушка.
Телефон с гербом страны – стоял вообще ни к чему не подклю-ченный, больше для солидности, – продолжал рассказ секретарь парт-бюро. – И вот когда Хрулин пришел из отпуска и собирался устроить всем разнос, аппарат с гербом вдруг зазвонил. Виктор Степанович, как он объяснял, понимал, что такого явления не может быть. Он заглянул под стол, и видит, что этот телефон по всем правилам подсоединен к сети. И остальные тоже. Аппарат тем временем настойчиво звонит, а в голове у Хрулина рой мыслей: может, когда он был в отпуске, кто-то свыше распорядился их подсоединить? И он поднимает трубку. Дале-кий и требовательный голос, представившись инспектором ЦК партии по кадрам (фамилию от волнения Виктор Степанович не запомнил) убедившись, что беседует именно с ним и, уточнив, его партийный и руководящий стаж, поинтересовался: как, мол, товарищ Хрулин смот-рит на то, чтобы его кандидатуру предложили на должность секретаря обкома по промышленности и строительству? По силам ли это товари-щу Хрулину и оправдает ли он оказанное доверие? Получив утверди-тельные ответы, голос велел ему, чтобы он тут же выехал в обком пар-тии для беседы с первым секретарем, который уже в курсе кадровых перемен. Вот Хрулин и поехал. Что было в обкоме, Виктор Степанович рассказывать не стал, но после этого попал в больницу. Когда он оттуда выписался, то его, пожалев, направили заместителем начальника городского управления по озеленению. Там он и сейчас работает. Но это уже не тот Хрулин – ныне он какой-то поблекший и далеко не орел.
…Рассказчик замолчал. А потом, словно забыв досказать, спро-сил, обращаясь куда-то в пустоту:
- А интересно, – кто у нас с ним такую шутку мог сыграть? Как выяснили проверявшие товарищи, провод от телефона с гербом вел только до распределительной коробки, что была в коридоре конторы. И кто-то в коробке копался.
…Бывший главный инженер, закрыв глаза, будто задремал, ни-чего не ответил и не продолжил беседы. Замолчал и партийный сек-ретарь.
Весною электрик Николай Гаврилов получил квартиру в новом доме. И даже трехкомнатную.