«Русалки не живут в мутных водах».
Так сказал мне мой дед, Макар Иванов, во время очередной поездки на маленькую безымянную речку. Вода в ней всегда была приятно прохладной, у берегов раскачивались желтые кувшинки, но никогда не было видно дна. Где-то его закрывала густая тина, где-то взбудораженный течением песок. Какие там русалки!
А я все ровно подходил к самому краю берега, долго вглядывался в свое мутное отражение и ждал. Глупым был, маленьким совсем. Дед Макар ласково смеялся, почесывая грубоватую щетку усов, теребил меня по наивной белокурой голове и говорил: «Вот вырастешь большим, найдешь свою русалочку!»
Нет, я уже давно не верю в сказки. Но поиск русалок стал для меня настоящим хобби. Я разъезжал по разным городам и деревням, находил самые прекрасные озера и реки, фотографировал их, пускал по течению белые кувшинки и наблюдал. Мне нравилось смотреть за уплывающим цветком, вспоминать дедовские рассказы и засыпать. А во сне плакать от счастья, наблюдая за изящной русалкой, плывущей по чистой воде. Нет, что вы, я не верю в сказки. Но в сны-то мне можно верить?
Со временем фотографий становилось все больше. Я уже не представлял себя без этого увлечения. Стоит ли говорить, что профессия фотографа легла мне на руку? Я стал творить для себя и других, учиться этому искусству. И совсем пропал.
Хм, интересно было бы заснять русалку…»
Аудитория обрушилась гулким смехом. Крепкий темноволосый парень продолжал читать потрепанную тетрадь, обильно комментируя каждое слово, извращая и черня наивность рассказчика. А рядом стоял виновник торжества. Он то бледнел, как древнегреческий Аполлон, то вдруг вспыхивал ярким пламенем, отводя глаза. Юноша уже не пытался отнять тетрадь, а лишь силился убежать, скрыться от хора насмешек и унижений. Но тело отказывалось повиноваться. И бедный фотограф смиренно смотрел, как жирные пальцы пачкают тонкие страницы, как измазанный в остатках недожеванного бургера рот смакует детские мечты и фантазии. Куски пищи падали на тетрадь, и чернила растекались в пятне слюны и майонеза. Читающий гоготал, вытирая подбородок рукавом и презрительно поглядывая на свою «жертву».
В конце представления автору вернули тетрадь. Жирные листы, разбежавшиеся чернила и остатки еды под общий хохот рухнули на алеющее лицо фотографа.
-Дневники ведут только бабы!- заключил мучитель.- А в русалок верят идиоты или геи. Надеюсь, ты идиот.
Фотограф ушел. Только что чьи-то руки покопались в его воспоминаниях, оплевали лицо деда, полапали мечты и желания, и больше всего парень хотел принять душ, смыть с себя отпечатки этого вмешательства, отчистится. Но он направился к он речке.
Юноша прыгнул в воду с разбега, как в раннем детстве. Одежда, пропитавшись влагой, тут же стала для него тяжелыми оковами, но парень не сожалел. Он лишь подобрался поближе к берегу, лег на вязкую глину, наполовину погрузившись в воду, и тяжело выдохнул. Ил налипала на одежду и волосы, но фотограф не обращал внимания, в душе он чувствовал себя куда более грязным.
-Русалки не водятся в мутных вода,- произнес он, и горькая усмешка пробежала по искусанным губам.
-Уверен?- спросил чей-то голос.
-Более чем…
Фотограф слишком устал, чтобы удивляться. Но любопытство пересилило и, преодолевая тяжесть мокрой и грязной одежды, юноша приподнялся на локтях. И онемел.
В паре метрах сидел совсем молодой парень, наверное, даже его ровесник. Взъерошенные рыжеватые волосы торчали во все стороны пестрыми прядями, словно пытаясь мимикрировать под ближайшее гнездо, а веснушки рассыпались по лицу звездным покровом. Тусклые зеленые глаза, казалось, выцвели от солнца, а бледные губы, покрытые тонкими трещинами, растянулись в приветливой, но загадочной улыбке. Венцом же этого произведения искусства стала корона из травы, цветов и тины, расположившаяся на голове чудища.
Почему-то с самого детства фотограф ждал чего-то подобного, неземного и несуразного. Но не парня же! Впрочем, бывают же среди русалок мужчины? Или нет?
Существо тем временем откинулась назад, подставляя горбатый нос лучам солнца. Длинные пальцы его выплетали что-то из луговых цветов и ржи, а ноги по-ребячески расплескивали воду.
-По-моему, здесь хорошее место для жизни,- заключил «русал», окинув собеседника добродушным взглядом.- А ты сюда водяным, утопленником или кикиморой пришел устраиваться? С такой прической всюду возьмут!
Фотограф лишь усмехнулся. Ил крупными комьями налип на светлые волосы, намертво приклеив к ним куски тины и мелких растений. Впрочем, какая там шевелюра! Парень давно уже не обращал на нее внимания и лишь удивленно смотрел на рыжее чудо.
-Что-то раньше русалки не особо ко мне спешили, знаешь ли,- с легкой обидой воскликнул фотограф.
-Громче звать надо!- ответило существо, нахлобучив венок из цветов и ржи на озадаченную голову нового друга.