- Что ты сейчас чувствуешь? – молодая женщина смотрит на собеседницу спокойно и внимательно, но без сопутствующей подобным вопросам душевности. Профессионально.
- Обиду, разочарование… - подбородок у Алисы дрожит, а глаза из последних сил прищуриваются, чтобы не проронить скопившиеся и отчаянно напирающие слезы. – Еще презрение, бесконечное презрение – целый океан! - девушка опускает голову, словно стараясь спрятаться. Лихорадочные пальцы, волнуясь, теребят бумажный платок.
- Не подавляй в себе эмоции. Если хочется плакать – плачь.
- Хочется, - согласно кивает Алиса, вздрагивая и едва заметно морщась. Крупные слезы стремительно вырываются наружу, несутся по щекам и неуклюже шлепаются на грудь, оставляя на тоненькой белой блузке мокрые, расползающиеся желтоватой солью, разводы. Где-то в отдалении проявляется и тут же оседает пылью неуместная мысль: «Ну вот, теперь в стирку».
Вообще Алиса любит поплакать, но поводы предпочитает незначительные, а иногда и вовсе не старается их отыскать. Ее рыдания всегда кинематографичны. Ей нравится плакать в одиночестве, заламывая руки, драматически откидывая густые волосы, тревожно вглядываясь в собственное отражение холодных серых глаз, что в сумрачные минуты подчеркнуто грустно глядит на нее из большого зеркала. Чаще всего Алиса рыдает под ошеломляющую неподдельным горем музыку, упиваясь темной атмосферностью и чистотой демонстрируемых чувств. Слезы Алисы красивы, спонтанны и кратковременны. Публичных истерик она не выносит. Плакать на людях считает недостойным.
Всякий раз, глубоко переживая что-то существенное и по-настоящему грустное, Алиса неизменно щеголяет внешним спокойствием. В моменты сильного эмоционального напряжения заплакать у нее почему-то не получается, как она ни старается. Маленький воображаемый енот-суфлер появляется перед ней с большой табличкой: «героиня горько плачет». Алиса глядит на него в полной растерянности. Тогда суфлер начинает энергически жестикулировать, как бы помогая девушке вжиться в роль. Алиса недоуменно молчит. После тщетных попыток суфлер пожимает узенькими пушистыми плечиками, бросает свою табличку и разочарованно уходит. Слезы, как правило, так и не случаются.
- Он дал мне время, чтобы я могла все обдумать и принять решение. Что я могу решить? Что я не обижена? Это не правда. Я обижена и сейчас ничего не могу с этим поделать. – Алиса немного успокоилась после нескольких минут приглушенных рыданий.
- А любовь?
- Про нее мы теперь говорить не станем. Мне трудно быть объективной.
- Хорошо. В прошлый раз мы обсуждали твои взаимоотношения с отцом. Попробуй, пожалуйста, представить своего папу и своего мужчину. На кого из них ты обижена?
- На того и на другого.
- Эти два чувства схожи?
- Пожалуй... Определенно, да.
- Твой мужчина дает тебе то, чего в свое время не дал тебе папа?
- Конечно, в полной мере.
- Не кажется ли тебе, что ты порой принимаешь его за отца и автоматически переносишь на него свою старую обиду?
- Думаю, это возможно.
- Тебе нужно понять, что это два разных человека, но, возможно, их мотивы схожи. Твой мужчина скрыл от тебя свою поездку с дочерью в отпуск, твой отец долгое время скрывал от тебя и твоей мамы свой роман с другой женщиной. Это разные поступки разных людей. Но, как тебе кажется, какими мотивами они руководствовались?
- Оба не желали причинить боль.
- Но один из них все-таки причинил?
- Да.
- Он утратил твое доверие?
- Наверное.
- Ты говоришь об отце. А твой мужчина?
- Я чувствую сильную обиду и не могу ему верить, но теперь не уверена, что виню в этом именно его. Да и, если честно, мне не хочется искать виноватых.
- А чего хочется?
- Чтобы все было легко и хорошо, как раньше.
- Я дам тебе задание, которое ты выполнишь дома, когда у тебя будут силы и желание. Представь себе своего партнера во всех деталях: во что он одет, какое место в комнате занимает, в каком он настроении. А после представь свое разочарование и обиду в виде чего-то осязаемого. Это может быть что угодно, что вас связывает: провода, веревка, бумажная гирлянда, клубы дыма. Понимаешь? Постарайся увидеть анатомию этой связи: откуда это появляется у тебя и как это привязывается к нему. Например, провод может расти у тебя из правого плеча и тянуться к его затылку. Когда ты создашь эту картину, попробуй уничтожить связавшую вас обиду. Можешь разрезать ее ножом, разорвать, делай с ней все, что посчитаешь нужным. Затем выйди из комнаты, где ты это увидела, и выдохни все свои чувства. Тебе должно стать значительно легче. Попробуешь?
- Обязательно.
После разговора прошло два дня. Усевшись на большой молочно-белый диван в гостиной, Алиса, собравшись с мыслями, закрыла глаза и увидела рядом с собой того, с кем не разговаривала вот уже три недели. Он был в вытянутых черных трикотажных брюках и старенькой домашней футболке с пятнами то ли от вишневого варенья, то ли от вина. Как ни в чем не бывало, забросив свои маленькие ноги на подушку, он лениво полулежал с очень серьезным видом. Заглянув ему через плечо, Алиса сумела разглядеть, что он читает Достоевского, и не сдержала улыбки.
Плечи его ласково окутывала толстая и мягкая кашемировая паутина самых замечательных цветов. Здесь были и кобальтовый синий, и васильковый, и лазурно-серый, и благородный сизый, и даже редкий индиго. Алиса восхищенно залюбовалась. Паутина струилась по спинке дивана, сумбурно путалась в подушках, вилась по левой руке и аккуратно, едва касаясь, подбиралась к затылку, будто бы желая раствориться в алисиных кудрях. «Красиво! Жаль, нельзя оставить! Вышел бы превосходный шарф», - подумалось Алисе. Она сжала в ладони портновские ножницы с яркими лимонными кольцами ручек и аккуратно начала резать ими воздух. Кашемировые нити висли на низком кофейном столике, цепляясь, что есть мочи, за острые его уголки, падали на пушистый, цвета слоновой кости, ковер и разлетались по темному дубовому полу. Очень скоро обида цвета глубокой тоски превратилась в спутанную кучу пряжи и была уж без всякого сожаления отправлена в мусорное ведро. Алиса выбежала на залитый солнцем балкон и шумно, с необычайной веселостью выдохнула. Стало легче.
На следующее утро спонтанно завязалась генеральная уборка. Громко двигались полки и стулья, тщательно вытиралась влажной тряпкой пыль с картин и подоконников. Кухонные баночки внимательно осматривались и через одну отправлялись в посудомоечную машину. Плита была залита густой белой пеной и оставлена отмокать. Зеркала стряхнули с себя тусклую сонливость и засияли летней красочностью.
Пропылесосив ковер, Алиса придирчиво оглядела диван и с неистовством принялась за него. Большие квадратные подушки и тоненький льняной плед были отброшены в сторону. Алиса сосредоточенно водила щеткой по ручкам, спинке и стыкам, постепенно пробираясь в самые глубокие закоулки диванной души. Внезапно в трубке пылесоса засвистело, завибрировало, завыло жалобным тоненьким голоском. С веселым удивлением Алиса извлекла оттуда длинную мягкую шерстяную нить глубокого темно-синего цвета. Нить зацепилась за щетку и упрямо не желала обрести новый тесный и темный дом среди хлопьев пыли, песка, рассыпанного впопыхах кофе и прочего ненужного.
- Решила от меня спрятаться? Так не пойдет! Я тебя все равно выкину, – Алиса заколебалась, – а впрочем, нет, не стану. Заешь что? Оставайся, будешь напоминать мне о том, что я сумела передумать и пережить.
Так нить цвета самого синего моря поселилась на звонкой связке ключей. Всякий раз, когда любопытные спрашивают Алису о происхождении этого трофея, девушка счастливо отмалчивается.
Июль 2015