Обычный страх можно объяснить эволюционными механизмами, а мистический страх – нет. С биологической или просто практической позиции он бесполезен и бессмыслен, ибо он возникает не по поводу чего-то конкретного, а в связи с соприкосновением с потусторонней реальностью. В этом соприкосновении изменяется само ощущение существования.
Реальность – это не только мир, в котором человек живет, это еще и способ сборки разнообразных явлений в единый поток жизни. Причинная обусловленность, принципы взаимосвязи явлений – всё это уже вторично, так как относится к конкретным явлениям, а способ сборки обуславливает саму их возможность или невозможность. Ошибочно принимать за другую реальность какие-либо измененные состояния сознания, транса или опьянения. И не всякое сновидение – другая реальность. Сновидения могут оказаться совокупностью остаточных от бодрствования впечатлений, а могут сложиться в собственную реальность со своим альтернативным прошлым и особой внутренней причинной обусловленностью. Но бывают особые случаи, когда сновидение оказывается проводником в потустороннюю реальность, ужас от которой превосходит любой кошмар сновидения, ибо этот ужас исходит не от конкретного образа, а из самого ощущения абсолютной чуждости реальности.
Присутствие потустороннего вызывает страх тем, что привычные законы мира уже не действуют, и поэтому ожидать можно абсолютно чего угодно, любую жуть. Но погружение в потустороннюю реальность, это уже ужас, имманентный самому ощущению реальности. Иногда в потустороннюю реальность сознание человека смещается в наркотическом дурмане, но бывает, хоть и редко, что это происходит и в сновидении, как это произошло с Еленой – уже немолодой женщиной, которую я встретил христианском реабилитационном центре. В отличие от обычного ночного кошмара погружение в потустороннюю реальность сопровождается предельно ярким ощущением происходящего, таким же ярким, как и в бодрствовании, и поэтому за десять лет Елена не забыла ничего из деталей сновидения.
Ей снилось, что она ехала в маршрутке и спонтанно вышла на остановке. Сама не поняла зачем, просто почему-то вышла. Маршрутка уехала, и Елена оказалась одна на городской окраине – сзади глухой лес, а вдалеке виднелись бревенчатые дома. Сумерки с неживым синим отливом пропитывали это пустынное место. Окружающее не просто было наполнено чуждым синим сумраком, сама реальность была этим сумраком, и не было никого живого рядом, чтобы отогнать ощущение мертвящей пустоты сумрачного света. Пустота постепенно пробиралась внутрь Елены, сжимая её изнутри. «Как я здесь оказалась! Нужно быстрее выбираться отсюда!» – подумала Елена и направилась по дороге в сторону домов, жаждая снова очутиться среди обычных живых людей.
Неожиданно ее обогнал юноша на велосипеде, затормозил впереди ее, обернулся и… улыбнулся… Сказать, что улыбка была жуткая – ничего не сказать. Елена не смогла её описать словами, лишь на секунду изобразила её. Я почувствовал, как внутренне вздрогнула Вера, которая слушала рассказ вместе со мной. Именно Вера попросила Елену рассказать мне это сновидение, сама она уже раз слышала этот рассказ и тоже намеревалась его записать.
Не может человек сам придумать такую улыбку, и Елена не могла бы ее самостоятельно изобразить, вместо этого она как будто на секунду явила через себя потустороннее, с которым соприкоснулась сама. Улыбка не была ни враждебной, ни злобной, ни вообще как-либо связанной с эмоциями или чувствами. К ней не применимы любые наши слова – холодная, безразличная, так как эта улыбка не соотносится ни с чем человеческим. Она была абсолютно чужой и чуждой, и эта чуждость страшна ещё и тем, что эта улыбка принадлежала самой сине-сумрачной реальности, в которой оказалась Елена.
Улыбнувшееся лицо юноши стало меняться. Нет, оно не становилось лицом монстра. Монстр – это определенность, а с определенностью, какой бы пугающей она ни была, можно свыкнуться. Пугала сама неопределенность метаморфозы лица, умножающей ощущение чуждости. Эта чуждость забирала все силы Елены, парализуя её.
Юноша уехал, и Елена направилась к дому, где были люди. Сначала показалось, что люди доброжелательны. Они сидели за столом во дворе и отнеслись к появлению Елены естественно. Там были женщины и мужчины, кто-то ел за столом, кто-то разговаривал, кто-то ходил рядом. Обычные люди. Но в какой-то момент они все стали смотреть на Елену, а их лица – меняться. Сразу и у всех.
«Надо уходить!» – подумала Елена и быстрым шагом пошла прочь прямо через поле. И поняла, что идет не одна – по обе стороны от неё шли двое мужчин. Синий сумрак становился всё более вязким, пропитывая ужасом до костей. «Вот, приложи к губам, сразу будет легче» – сказал мужчина, протягивая Елене какой-то знак. Она так и не запомнила, что это был за знак, но в тот момент чётко понимала, что если приложит его к губам, то превратится в часть этого чужого мира и останется в нём навсегда. «Приложи к губам, это очень хорошо!» – сказал мужчина справа, протягивая такой же знак. «Нет, мне это не надо!» – пыталась отнекиваться Елена, но мужчины были настойчивы. «Иисус! Иисус!» – закричала Елена, рванув вперед, оттягивая назад распростёртые руки. И какая-то сила подхватила её и вытолкнула из сновидения. Очнувшись, она обнаружила, как лёжа в постели вся прогнулась вверх.
Судя по ощущениям, это было не обычным сновидением, но настоящим погружением в потустороннюю реальность. И если бы Елена коснулась губами предлагаемого ей знака, то вряд ли она тогда проснулась вообще. Конечно, потусторонняя реальность вызывает сильное эмоциональное смятение, но ее изначальный ужас не в эмоциях, он первичен по отношению к эмоциям… Это требует пояснения.
Эмоции это психические переживания, которые имеют свою инерцию течения. Они увлекают, порой полностью захватывают человека. Собственно само это течение, увлекающее и поглощающее всё внимание человека, и составляет содержание переживания эмоции. Однако есть поток эмоций, но также есть и существование, в котором обнаруживается и поток эмоций, и все другие явления жизни. Существование протекает во времени, и поэтому в соответствии с временем всё упорядоченно. Реальность – это и есть упорядоченность существования, которая не только объединяет в единый мир разные явления, но и задает возможные русла эмоциональных течений. Эмоции могут бурлить, захватывать или разрывать душу, но при этом они всё равно остаются в пределах одной и той же реальности. Если эта реальность ослабевает в сновидениях или других измененных состояниях сознания, эмоции раскрепощаются, переходят в хаотичное состояние, но остаются в пределах реальности.
Однако сине-сумрачная реальность сновидения Елены – это уже другая, потусторонняя реальность, в которой невозможно привычное для нашего мира течение эмоций. Вместо привычного эмоционального движения возникает ощущение пустоты и чуждости, которые проявляются в ненаправленном до-эмоциональном ужасе. Этот ужас не связан ни с чем конкретным, ибо его порождает само существование абсолютно чуждой реальности.
Полагаю, что потусторонние миры тоже могут быть разными. В одних преобладает хаотичность, в других – холодая детерминированность. Где-то преобладает уничтожающая враждебность, где-то – высасывающая паразитическая воронка, а есть и такие, где нет ничего, кроме мертвящей одинокости. Сборка явлений также происходит по-разному, и потому в потустороннем мире можно встретить нечто, что в нашем мире не просто не возможно, но и абсурдно.
Алкоголь или наркотики нарушают естественные потоки эмоций, но это нарушение всё равно происходит в пределах нашей реальности. Чем больше нарко- и алкозависимые люди предаются своим порокам, тем больше ослабляют свою привязанность к нашей реальности, и тогда возникает опасность, что в какой-то момент их просто втянет в потусторонний мир, как это однажды случилось с Еленой. Но я считаю, что ей повезло. Ведь она увидела, где может оказаться после смерти, и благодаря этому получила шанс избежать уготованной ей посмертной судьбы.
Бывшие алкоголики и наркоманы в христианском реабилитационном центре очень часто испытывают раздвоение личности. Приходя в центр, они отказываются от пороков и духовно возрождаются через обращение к Богу. Старая личность уходит в тень, но время от времени всё равно даёт о себе знать. Елена рассказала, что внутри неё всё время борьба. Время от времени наваливаются чужие мысли и побуждения бежать отсюда, а прошлым вечером она как будто была не собою и теперь недоумевала, почему так цинично и бесчувственно разговаривала с сёстрами.
Но это не было одержимостью (одержимость я бы почувствовал). У неё, как и у других реабилитантов центра, было типичное раздвоение личности.
Личность забывает себя, если с помощью алкоголя или наркотиков разрушаются чувства, интересы и другие привязки к реальному миру. Ее место занимает примитивное квазиличностное образование – холодное, корыстное, хитрое и способное на что угольно ради выгоды и удовольствия. Это ещё не одержимость, но только деградация, однако, такая деградация, которая подготавливает к одержимости. И тогда мне стало понятно, чего добивались два спутника Елены из сновидения, настаивая, чтобы она пригубила какой-то знак. Это был знак окончательного разрыва с реальным миром, и если бы Елена согласилась на этот разрыв, то тогда уже в неё действительно могло бы вселиться потустороннее существо.
Именно таким образом алкоголики и наркоманы легко становятся жертвами одержимости, и Елена получила предупреждение об этой угрозе в другом сновидении, которое она также рассказала во время нашей беседы. В этом сновидении она встретила женщину в красном платье с запомнившимся узором. Приглядевшись, Елена узнала себя в этой женщине. Точно такое же лицо, только на месте глаз – чернота. Елена схватила первое, что попалась под руку, и обрушилась на двойника, пытаясь забить его до смерти, но двойник только дико хохотал. Прошла пара дней, и родственница дарит ей красное платье, которое купила на базаре. Это было то же самое платье, что и на двойнике, тот же узор.
Так же как платье, проникшее в реальный мир, существо в образе двойника тоже хотело проникнуть в наш мир через Елену, но не смогло (если бы смогло, то тогда не нужно было бы протаскивать платье, оно само бы явилось вместо платья). А значит, его можно не пустить через себя, и всякий человек, как бы он ни пал в пороке до этого, но если решается на духовную борьбу, то получит помощь Свыше.
* * *
После того, как я закончил писать это эссе, свою запись сновидения принесла и Вера, которая слушала рассказ Елены вместе со мной. Мне стало интересно, как одну и ту же историю можно по-разному услышать и пересказать. Ниже помещаю пересказ Веры без изменений.
Вера Каменская-Шабель
http://www.proza.ru/avtor/verashabel
В синих сумерках
Ночь. Дорога. Лес. Автобус, прыгающий по ухабам. Отрешённые люди, изредка перешёптывающиеся. Странное ощущение обреченности, будто за тебя уже всё решили, а ты как тряпичная кукла безмолвна и податлива.
Тревога сковала всё тело в кандалы. «Что я здесь делаю! Куда я еду? Кто эти люди?»
Автобус изрядно тряхнуло, и он, взлетел, будто пролетев всю вечность, попал в сиреневое аморфное облако.
Рядом с Еленой оказался молодой человек почему-то в ковбойской шляпе. Странно. До этого сидела бабушка с розовым бантом на голове. Что за бред!
Ковбой неожиданно спросил:
- Мадам. Вы до конечной?
- Что?
- Вы с нами до конечной?
- Я? Наверное… Не знаю.
- А кто знает? Может, бабушка с розовым бантом?
Парень запрокинул голову и басисто рассмеялся. Шляпа спадала с его головы, и густые каштановые волосы рассыпались мягким шёлком по его плечам.
- Неожиданно, да? – подмигнул он.
Елена рассеяно захлопала глазами. Вдруг захотелось срочно выйти из этого непонятного автобуса.
- Остановите здесь, пожалуйста, - крикнула Елена водителю.
- Что, прямо здесь, что ли? – не поворачиваясь, спросил водитель.
- Да, да, здесь.
Автобус резко притормозил, от чего Елена ударилась головой о переднее сидение. На мгновение заиграла классическая музыка. И тут же отпустило. Елена шла мимо удивленных людей, пробираясь к выходу.
Покинув автобус, она оказалась среди кукурузного поля. Ночь почему-то сменилась сумерками. Вокруг стояла абсолютно зловещая тишина. Елена даже не слышала биение своего сердца. Она вдруг ощутила себя такой несчастной, одинокой, беспомощной.
«Зачем я вышла из автобуса? Где и я и куда мне идти?» Неожиданно силой мысли она перенеслась на лужок. Дул сильный ветер, прижимая кустарники деревьев к земле. Всё также стояли синеватые сумерки. Тревога утроилась, но слух вернулся.
Неподалеку виднелись бревенчатые дома. Подойдя к одному из них, она услышала ритмичную музыку и какой-то рыкающий голос, подпевающий в такт ритма. Подойдя вплотную к забору, Елена заглянула во двор. Её взору открылась такая картина: одно из окон дома было на распашку открыто. На подоконнике стояли две колонки, они будто подпрыгивали от мощных звукоизвержений.
Вдруг она увидела множество людей, которые заполонили двор. Одни стояли и курили у забора. Другие просто сидели на брёвнах. Наблюдая за танцующей женщиной, которая извиваясь как змея, выплясывала в центре двора.
Елена попыталась подать голос, чтобы её заметили, но рот не поддавался ей. Все мышцы лица будто парализовало. Она неимоверным усилием всё-таки смогла открыть рот, но ощутила себя немой рыбой, выброшенной на берег.
Неожиданно танцующая женщина повернулась к Елене и жестом пригласила её присоединиться. «Ну, наконец-то! Сейчас надо спросить, что это за поселение и как отсюда выбраться».
Всё происходящее дальше закрутилось-завертелось. Елена сидела на завалинке, наблюдая за танцующей женщиной, которая выплясывала уже не одна, а с до боли знакомой личностью.
Приглядевшись, Елена узнала себя, кружившейся в диком танце. Что за чертовщина! Вдруг танцующий двойник обернулся к Елене и начал хохотать. Елене захотелось ударить свою наглую копию. Она схватила полено и размахивая им, бегала за своим двойником по своему двору. Аж голова пошла кругом, лица поплыли, а эта наглючка ещё пуще стала хохотать, местами доходя до иступленного визга. У двойника будто выросли крылья, с помощью которых она взлетала и нависала над Еленой, всячески дразня и высмеивая. Оглядевшись по сторонам, Елена поразилась. Скопище людей тыкало на неё пальцем и хохотало в унисон двойнику. Их лица изменялись до безобразия. Они уже обступили её и смыкали кольцо всё уже и уже, злобно ухмыляясь.
«Срочно бежать, не оглядываясь!» – И вскочив, будто на пружине, Елена, высоко подпрыгнув, семимильным шагом унеслась за пределы двора. – «Бежать, бежать, бежать…»
Но Елена топталась на месте, судорожно передвигая ногами.
И тут она почувствовала внезапную легкость, воспарив на метр над землей и приземлившись в чистом поле. Вокруг колосилась золотистая пшеница, а впереди вихляла пыльная дорога, уходящая за горизонт.
Елена шла и шла, не оборачиваясь. Сумерки давили своей зловещей синевой.
Откуда-то сзади послышался приближающийся скрипучий звук.
Обернувшись, она увидела молодого парня в цветастой панаме на велосипеде. Он улыбнулся и кивнул в знак приветствия. Машинально Елена тоже кивнула и продолжила свой путь.
Приветливый велосипедист проехал вперед метров пять, внезапно обернулся, и Елена обомлела. Это длилось мгновение, но казалось, целую вечность. Она даже остановилась как вкопанная. Гнетущее ощущение страха взорвалось где-то в чреве, и подползло к области горла, парализовав все члены на своём пути. На Елену смотрели глаза нечеловека. Они настолько были злобны и безжалостны, будто ты заглянула в преисподнюю. Рот парня растянулся в улыбке-гримасе. Напоследок он даже подмигнул и поехал дальше, что-то насвистывая.
Елена ещё долго стояла, приходя в себя и боясь пошевелиться. Потом она бодро шагала по дороге, погрузившись в пустоту своих мыслей. «Я сошла с ума… Какая досада!»
Внезапно она обнаружила, что не одна. По обе стороны от неё вышагивали два парня: один в ковбойской шляпе с длинными каштановыми волосами, а второй – велосипедист в цветастой панаме.
Сердце бухнуло и ушло в пятки. «Что им нужно от меня?»
Ковбой заговорил первым.
- Не бойся, Елена, мы тебе хоти помочь.
- Ты, главное, доверься нам, – вторил велосипедист в панаме.
Голоса обоих были вкрадчивыми и на первый взгляд, доброжелательными, но чувствовался скрытый металл, что и настораживало. «Откуда они знают моё имя?»
- Ты не переживай так Елена, мы тебя давно знаем, – ответил на немой вопрос ковбой.
В ту же секунду он поднес к её губам нечто холодное и требовательно попросил:
- Поцелуй этот знак, и ты будешь наша, это единственное твоё спасение.
Елена даже не посмотрела на неведомый страх, до того ей было жутко.
- Поцелуй, Елена, – уже парень в панаме совал ей под нос некий символ.
- Сейчас, ребята, ещё немного пройдем, – ответила Елена, пытаясь выкроить время. «Что же делать? Как же отделаться от них?» Отступать от неё они точно не собираются.
- Целуй!
- Давай, не медли!
Неожиданно Елена почувствовала неведомую лёгкость и вспорхнула ввысь. Сумеречное пространство будто порвалось как простыня, и Елена, распластав руки, устремилась в эту расщелину света с криком: «Мой Бог, Иисус!».