Просыпаясь среди ночи, подставляя кипящую голову под холодный душ и уныло глядя на полуразложившийся труп города, я старательно вспоминаю, когда и зачем пришел в этот храм деградации и рассвета человечества. Я ищу ответ в старых воспоминаниях, в далеком детстве и горячей юности, но никак не могу отыскать. Зато снова и снова нарываюсь на вопрос: что меня здесь держит?
Говоря напрямую, я не в той профессии, да и не в том возрасте, чтобы боятся смерти. Нет, она меня не страшит. Но что-то отчаянно держится за белый халат, что-то говорит мне: «Постой!»
Это что-то выливается на арену, кричит, размахивает кулаками и секирами, растекается вязкой кровью по черным кварталам, замызганным улицам треклятого города. Сколько раз я проклинал эти бои, сколько раз порывался вымести, отскрести пресловутые красные пятна со стен и колонн, как наставлял полуразвалившихся «бойцовых собак», давно потерявших человеческий облик. Но не мог, не хотел их оставить. Кто у них есть, кроме меня? Грубые мясники в белых халатах, разливающие по кабинету спирт и насаживающие огрубевшую окровавленную кожу на грязное шило? Неотесанные варвары, которым легче отпилить руку, чем вылечить перелом? Впрочем, надо отдать должное госпоже Кайл. Эта удивительная женщина способна придать движение бездушному металлу, подарить человеку новое тело… Но почему же она не вдохнет жизнь в собственное сердце?
В любом случае, я нужен им. И пока это так, я буду жить, работать, лечить.
Сегодня день урожая, и сотни неокрепших «щенят» поспешат собрать «дар богов». Сколько из них дерзнут попытать счастье на чужой территории, и кого поймают? Кто дойдет до черных вод, и кто в них сгинет? Это не моя забота. Город не любит глупость и слабость, меня же ждет другая работа.
Чужие кланы пугают, черное озеро вселяет ужас, но мой враг манит, зазывает заблудшие души и пожирает их от самого корня… Белый фрукт.
Блуждая по улицам черного города, вдыхая запах сигаретного дыма и сырости, я тихо шепчу: «Хоть бы не повезло…» Шепчу и ненавижу себя за это. И лишь где-то далеко внутри, у края сознания, тихий голос молит: «Лишь бы повезло!» И мы с мирозданием не смеем ему отказать.
Два поворота, грязные закоулки, перемазанные кровью и рвотой, она. Худая, бледная, со спутанными черными волосами и бесстрастным, пустым лицом. Ребенок, глупый подросток, поддавшийся на уговоры растения, впустивший яд. Механически отстраняю челку. Глаза. Две бесконечные пустыни, холодная пелена безразличия и тошнотворной усталости, полная тишина… Они пугают меня. Меня, видевшего полусожженное мясо, раздробленные кости и гниющие тела. Меня, зашивавшего людей, как тряпичных кукол, оперировавшего в подворотне. Меня пугаю эти взрослые, пустые глаза на детском лице.
Беру в охапку тонкое тело, перекидываю через плечо и бегу. Спешу укрыться в своей крепости, в стерильном кабинете, где весь мир подвластен медицине, а любое чудо возможно.
Врываюсь в комнату и скидываю дрожащую ношу. Глупый ребенок, куда ты лезешь, зачем…
Сегодня нас ждет непростая ночь.
Далее все идет по старому сценарию: температура, озноб и рвота. Мне же ничего не остается, кроме как шептать под нос проклятья и, словно каторжному, выполнять свою работу. Менять холодное полотенце, насильно вливать воду и лекарства, подносить ведро, держать голову, оттирать лицо и удивляться, как много дряни вмещается в такой крохотный организм. Удивляться, и радоваться каждой новой рвоте, каждому новому очищению отравленного организма. Глупо улыбаться, когда туман рассеивается, и далекие отголоски сознания обретают форму. Рычать от бессилия и злобы, как только эта призрачная надежда разбивается о пустой, холодный взгляд. Кричать, ругаться и бороться. Сражаться так, как не сражаются эти оголтелые фанатики на грязной арене черного храма. Вести бой с самым сильным противником и не знать, чем закончится эта битва.
И только с рассветом наступит финал. Лишь с первыми лучами солнца становится ясно: нам повезло. Зрачки обретают форму, нагловатый блеск пробивается сквозь пелену тумана. Пациентка пугливо осматривается, и вопрошает:
-Где я?
И я снова отвечаю:
-Дура!