Начало http://www.proza.ru/2015/09/23/1881
5. Мурзик
Мурзик обладал красивой внешностью и мастерски ловил мышей. Собственно, как и все многочисленные до и после него представители славного рода черно-белых. И сказать о нем было бы особо нечего, ну кот, как кот… если бы не одна его особенность.
Мурзик любил пожрать.
Пардон за грубость, называю вещи своими именами. Он ел абсолютно всё и в самых немыслимых количествах. И что бы бабушка ни положила в миски своим четвероногим любимцам, он до последней крошки съедал сначала свое, потом чужое, а под конец еще и дочиста вылизывал посуду.
Переиначив слова «прожорливое брюшко», мы называли его «пробрюшливое жорло». Окончательно же слава проглота и бойца со всем съестным закрепилась за Мурзиком после двух случаев.
В выходные, как правило, мы всей семьей: родители, мы с мужем и наши сыновья отправлялись к бабушке. И, как обычно, нашему появлению сопутствовал непременный ритуал.
Первым нас замечал Рамзес – крупный пес породы «кавказская овчарка». Из машин мы видели, как он, заслышав шум моторов, сначала вскидывал огромную голову с пышной гривой тигрового окраса и застывал, грозно глядя в нашу сторону. Но спустя секунду, признав своих, моментально менялся.
На его лице, – да-да, лице, по-другому и не скажешь, – появлялась счастливая улыбка, а сам Рамзес вскакивал на задние лапы и, пританцовывая, начинал крутиться и звонко лаять. При этом его захлебывающийся от радости лай с повизгиваниями совсем не походил на обычный грозный рык, от которого холодела вся округа.
Мы загоняли машины на участок и шли здороваться с главным охранником нашего дома. Рамзес, которого удерживала массивная цепь, в ожидании вертелся на одном месте, а когда мы подходили к нему, радостно подпрыгивал и, привставая на задние лапы, опускал передние нам на плечи. Пушистым хвостом он вилял так, что тот грозил вот-вот оторваться.
– Здравствуй, мужик, здравствуй, наш хороший, – по очереди приветствовали Рамзеса наши мужчины, похлопывая его по крепкой спине.
Мы с мамой здоровались последними. Я со своим ростом метр семьдесят пять, и то старалась избегать крепких объятий, а уж среднего роста мама тем более. Чтобы отвлечь Рамзеса, в руках она обычно несла заблаговременно приготовленное угощенье, как правило, здоровенную отваренную берцовую кость с изрядным количеством на ней мяса.
Рамзес радостно хватал вкусняшку, но грызть ее не спешил, только предусмотрительно уносил в вольер, и сразу же возвращался за новой порцией ласки. Но мы уже успевали пройти «первый уровень».
Дальше начиналась следующая часть ритуала. Если было теплое время года, бабушка, или как мы все ее называли, Мама Нина, возилась на участке, зимой она встречала нас в доме. И вне зависимости от времени года, в доме всегда божественно пахло горячими пирогами.
Пока мы целовались и обнимались, Мама Нина причитала, как она по всем нам соскучилась, мимоходом рассказывала про события минувшей недели, интересовалась, как дела у нас, а потом начинала ворчать на маму «зачем ты балуешь собаку и кошек».
Мама, страстная любительница четвероногих, никогда не приезжала без гостинцев. Стоило ей появиться, как сразу же к ее ногам устремлялись все бабушкины питомцы: кот, пара кошек и несколько котят. Они знали, что сейчас их угостят вкусненьким. Это была третья традиционная часть.
Мама Нина обижалась и на маму, и на своих подопечных.
– Ты вот кормишь их мясом из кошачьих пакетиков, а они потом кашу не едят, – выговаривала она маме.
– И капусту с ботвой тоже не едят, – ржали наши сыновья.
– Вы у меня посмейтесь, посмейтесь, – грозила своим правнукам Мама Нина, – вот сейчас дам каждому по лопате и пойдете мне участок перекапывать.
– Мамнин, так ведь снег на дворе, – смеялись мальчишки.
– Ничего, я вас зимний сад заставлю прополоть, – не терялась бабушка и обращалась к кошкам, – а вам не стыдно? Вы зачем меня позорите? Я вас, что, не кормлю?
Не обращая внимания на альфа-хозяйку, черно-белые хвостатые муфты терлись о мамины ноги и преданно заглядывали ей в лицо подведенными глазами.
– М-р-р-р… ур-р-р-ра… пр-р-р-раздник… м-р-р-р… к нам пр-р-р-ришел пр-р-р-раздник… сейчас будем пир-р-ровать… – отчетливо слышалось в их довольном урчании.
– Вы на них посмотрите, они мурлычут, – сокрушалась бабушка, – сейчас всех выгоню из теплого дома на мороз, будете в снегу мышей ловить.
– Мам, ну не ворчи, пожалуйста… дай детей угостить, – обычно обращалась мама к бабушке, вытаскивая между тем из пакета все новые вкусности.
Так почти каждую субботу проходила церемония приветствия.
Со временем обиженная на черно-белых предателей бабушка выработала свою поведенческую стратегию. Перед нашим приездом она старалась накормить кошек так, чтобы они не могли сдвинуться с места. Тем не менее, на то, чтобы поклянчить угощение, сил у них хватало.
***
В тот зимний солнечный день мы снова приехали к Маме Нине. Как всегда, прошли первый уровень – обязательные обнимания с Рамзесом – и направились к дому. И, как всегда, мамины ноги облепили кошки. К холодному времени года хвостатые изрядно обросли жирком, а их черно-белые шубы стали в несколько раз пушистее.
– Эх вы, – зависшая в дверях Мама Нина грустно покачала головой, – кормлю вас, паразитов, кормлю, а вы все равно в чужие сумки заглядываете.
Кошки довольно урчали.
И вдруг бабушка встрепенулась, – Мурзик! И ты тут! Снова голодный? Ты же полную миску еды сожрал! Э, нет, дорогой, вот ты точно угощенье не заслужил.
С этими словами она извлекла из черно-белой пушистой массы кота-подростка и со словами, – иди, гуляй, – выбросила его за дверь на снег.
Кот мягко приземлился в сугроб у крыльца. Если бы затем он отскочил, никто бы не удивился, – форма его тела являла собой идеальный шар.
Вам приходилось видеть надутую резиновую перчатку? Тогда Вы легко можете представить, как выглядел кот Мурзик.
Мы дружно захохотали.
Видимо кот услышал наш громкий смех. Он обиженно покосился на застекленные окна террасы, кое-как выкатился из сугроба, отряхнулся от снега и по дорожке направился в сторону бани.
Мы захохотали еще громче. На то была причина. Мурзик не мог идти, он скользил по снегу на круглом пузе, при этом не растущими вниз, как у всех нормальных котов, а торчащими в стороны лапами он отталкивался не от проложенной в высоких сугробах дорожки, а от ее стен.
***
Второй же случай такой.
Снова в выходные и снова зимой мы с мужем и сыновьями приехали к бабушке. Дорогу к домам еще не проложили, все ездили через поле по разбитой колее. Мы думали проскочить, но нагруженная до предела машина намертво завязла в сугробе.
Как говорят? Баба с возу? Мы с сыновьями вылезли сами и вытащили максимальное количество вещей. Но кобыла все равно отказалась ехать.
– Придется расчищать снег, – вздохнул муж и мы, прихватив сумки, пошли через поле к дому.
Там мужчины вооружились лопатами и досками и направились обратно к машине. Трудолюбивая и любопытная бабушка увязалась за ними.
– Убери продукты в холодильник, Мурзик в доме, – крикнула она мне.
Коту к тому времени уже исполнилось года три. Поначалу бабушка хотела отдать прожорливого питомца, но из-за своего умения ловить мышей Мурзик остался.
Все то, что, на мой взгляд, могло привлечь внимание кота с хроническим желудочным неудовлетворением, я сунула в холодильник. Остальные продукты оставила в пакетах на полу и направилась помогать своим.
Со снегом мы провозились больше часа, проложив за это время в поле широкую трассу. Домой вернулись усталые и взмокшие, сразу прошли в кухню, залпом осушили кувшин с компотом и плюхнулись на стулья.
– Уф, – трудолюбивая Мама Нина, которая махала лопатой наравне с мужчинами и не покинула нас ни на минуту, отерла потный лоб, – хорошо подвигались, сбросили ненужный жир, – она оглядела свои стройные бока, – пять минут отдыхаем, а потом…
И тут мы услышали какое-то шипенье, урчанье и чавканье.
Я откинула длинную скатерть и заглянула под стол. Увиденное меня потрясло, я даже не сразу поверила, что такое может быть.
Под столом сидел Мурзик и жадно жрал… копченую колбасу в оболочке из пряных трав, специй и семян душистого перца, кориандра и тмина.
Я схватила кота за лапы и потащила к себе, он не сопротивлялся, но добычу из пасти не выпускал.
– Мурзик, – возмущенно выдохнула бабушка, увидев его, намертво вцепившегося в батон колбасы, – как же тебе не стыдно?
Кот виновато втянул голову в плечи и прижал уши к голове. Своими обычно наглыми, а сейчас прищуренными от стыда и слезящимися от специй глазами он старался не встречаться с осуждающим взглядом хозяйки. При этом продолжал жевать, одновременно стараясь избавиться от прилипшего к зубам куска целлофана. Из пасти кота капала слюна.
На Мурзика было страшно смотреть. Даже бабушка, которая обычно не церемонилась с нашкодившими четвероногими и сразу выгоняла их из дома, сжалилась над несчастным обжорой. Ему налили корыто воды и оставили в доме.
Вечером, когда мы после бани ужинали, бабушка обратилась к коту, сидящему рядом на стуле.
– Мурзик, – начала она, – я хочу с тобой серьезно поговорить.
Тот кинул на хозяйку быстрый виноватый взгляд, прижал уши и выдавил глухое, – мя.
– Вот ты мне объясни, – между тем продолжала Мама Нина, – почему говорят, что кошки похожи на своих хозяев? Вот что можно подумать обо мне, глядя на тебя? Ты драчун, гулёна, обжора… мало того, что обжора, еще и воришка!
– Мя, – на всякий случай согласился с ней Мурзик.
– Разве я такая же, как и ты?
Мы с мужем и сыновьями беззвучно тряслись, диалог был забавным.
– Посмотри в мою тарелку, – предложила коту бабушка, – куриное крылышко, половинка картошечки и овощи. И это, – она подняла вверх указательный палец, – только потому, что приехали дети, и я позволила себе расслабиться. А так, ты сам знаешь, я мясное ем очень редко.
– Мя, – подтвердил кот.
Он уже уловил добродушные интонации в голосе хозяйки и приободрился: уши снова стояли торчком, а в широко раскрытых глазах появился интерес к жизни.
– А ты? – уставилась на кота Мама Нина, – выжрал из самой середины батона здоровенный кусок, да еще с целлофаном и перцем! Что обо мне подумают дети и внуки? Что я плохая хозяйка? Что кошки у меня голодные? Я же кормлю вас, как слонов! А вместо одного тебя я бы уже двух поросят выкормила, от них хоть какая-то польза была бы! А от тебя? Ты посмотри на себя – у тебя глаза слезятся и вся пасть, наверное, горит. Ты же так нюх потеряешь, а еще неделю ничего жрать не сможешь.
Мурзик уже не слушал бабушку, он завороженно смотрел на куриное крылышко в ее тарелке и, довольно улыбаясь, облизывался.
Продолжение http://www.proza.ru/2015/09/29/1992