По рассказам лётчика - штурмовика Героя Советского Союза
Николая Ивановича Должанского
"Курочка ряба» и «Чёрный дракон».
- Майор Ганс Кугель!– командир эскадрильи «мессершмидтов», на фюзеляжах которых намалёваны бубновые тузы, выходит из строя и, щёлкнув каблуками, вытягивается перед полковником Нейманом. Церемония награждения перед строем полка, традиция…
- От имени главнокомандования и нашего фюрера: вы награждаетесь за мужество и мастерство в воздушных боях орденом….
… Час назад вернулся он с полёта без своего ведомого Курта Зибеля. Живы ещё подробности их воздушного боя в этом проклятом Сталинградском небе.
С утра до вечера ведут они сражения с русскими лётчиками за господство. На своей шкуре испытал он, как нелегко оно даётся и чего стоит…Ни дня без жертв. Голос полковника, как через вату, так отвлечены мысли от того, что происходит на этом торжестве …
Не шесть недель длиться «блицкриг». Обманулся «великий фюрер». Уже год и четыре месяца, «как дерьмо в проруби», болтается весь вермахт по необъятным просторам, ещё только, европейской части России…Москва устояла. Ленинград обложен, как медведь в берлоге, но сколько же нужно сил, чтобы сломить сопротивление «большевиков», или, хотя бы удержать в окружении, чтобы не вырвались.
-До Волги дошли победоносные войска фюрера, - бодро вешают с экранов кинохроникёры. Знают ли они, что уже нет и половины из тех, кто в его эскадрильи
понюхал порох войны, перелетев границы СССР, с кем в Испании пил «Мальвазию», а в Париже лучший в мире коньяк. Советские лётчики оказались совершенно непредсказуемой военной породы: лезут в драку, когда их вдвое и втрое меньше, расстреляв боезапас идут в лоб, на таран… Нет, это не французское, не польское, не английское небо, это надо видеть и пережить.
Майор машинально принимает награду, без вдохновения тявкает их привычный «хайль» и возвращается в строй. Ему всё чаще становится вот так «не по себе» и тогда под бортом форменной куртки нащупывает он холодную железку партийного значка и…успокаивается на мысли о том, что фюрер наверное, предвидел и такой поворот событий. Не зря же новое наступление решено провести с юга, отрезав Москву от донецкого угля, каспийской нефти и прочих ресурсов. Сила у нас не малая. Пока жив майор Кугель, он будет драться. Этой мыслью и утешил он своё беспокойство, возбуждённое исходом сегодняшней схватки с русским истребителем. Вдвоём не могли справиться . Картинка дымного следа напарника до самого взрыва в месте падения. больно удерживает память. Нет больше Курта Зибеля, его надёжного ведомого. Сбит. Завтра с ним летит новичок и он покажет фирменный крендель с военными хитростями-завитушками, которыми пользуется ас майор Кугель. Не зря ведь на фюзеляже кроме бубнового туза, отличительного знака эскадрильи, ещё и «чёрный дракон» по правому борту. Страшный зверюга и мудрый. Надо быть твёрже духом, не зря ведь сам партайгеноссе Кальтербруннер прислал ему поздравительную радиограмму, узнав об очередной награде. Нет, не подорван в нём дух арийца. Он ещё покажет этим упрямым русским: кто в небе хозяин!!!
Накануне, ещё с живым Куртом, пронеслись они над полевым аэродромом русских. Набросали им листовок, что служили и пропуском через линию фронта для добровольного перехода на сторону вермахта, и - с портретами немецких асов, уничтоживших в воздухе и на земле по несколько десятков самолётов. Авторы этих агиток были убеждены в пользе такой обработки умов морально неустойчивых элементов в Красной армии. Претеденты сдачи в плен с такими «документами» в руках имели место, умалчивалось только одно, при каких обстоятельствах…
На тех листовках был и портрет самого Кугеля при всех регалиях с высоко вздёрнутым носом и жирно отпечатанными цифрами, указывающими страшное количество, лично им уничтоженных самолётов. Французских, английских, польских, русских. Страшитесь, мол…
* * *
Краснознамённый, штурмовой авиаполк майора Плескача, перебазировавшись на новое место, не имел времени, на долгое обживание «новоселья». Сталинградская битва кипела днём и ночью, и не было у лётчиков выходных, не считая старшего лейтенанта Иванова.
Его боевая машина пала в бою с перебитыми тягами рулей, а он уцелел, успев покинуть её, непослушную, на парашюте.
Ходит от стоянки к стоянке угрюмый «безлошадник», мучая себя угрызениями совести. Товарищи по несколько вылетов в день делают, а он …
На заброшенной стоянке сиротливо пребывал на приколе, довоенный «И-153», прозванный авиаторами «Чайкой». Алексей Иванов дотошно обследовал его состояние внутри и снаружи и, как имеющий достаточную практику полётов на таких самолётах, попросил командира распорядиться подготовить «Чайку» к боевой работе.
Лётчики быстро понимают друг друга, но боевое применение командиру показалось рискованным. Решено было использовать её, как связную, между штабами и по хозяйственным делам
Полковые авиаспецы, среди которых опытом и умением выделялся гомельчанин Лёва Кучеров, с охотой взялись за порученное дело и к 12 октября «Чайка» готова была к испытаниям в небе.
В тот погожий осенний день среди технарей, собравшихся на стоянке в ожидании «хозяина» подготовленного самолёта, зашёл, разговор об истории их краснознамённого
61 штурмового авиаполка. Кучеров оригинально подошёл к теме, образно сравнив положение молодого советского государства, тех лет, в окружении «оскалившихся» на него политиков всего «западного мира».
-А что было делать, братцы. Когда на тебя набрасывается стая собак невольно схватишь, что под руку попадёт: палку, камень. А среди той «стаи» врагов, первого в мире государства рабочих и крестьян, выделялся английский лорд Керзон. Он призывал к полной блокаде страны Советов, к свержению власти большевиков вооружённым путём.
В ответ на эти угрозы и решили трудящиеся всей страны взяться за перевооружение Красной армии, что сказалось и на авиации.
-Лёва улыбнулся, вспомнив картинку - плакат, на борту одного из наших первых штурмовиков, виденную им, ещё в детстве. Сжатая в кулак рабочая рука, во весь борт показывала Керзону мощь и сплочённость трудового народа над словом «Ультиматум». Характерным для того времени были и добровольные пожертвования , на укрепление армии и флота, и различные государственные займы на двадцатилетний период.
Оружейник, Саша Шашурин, заметив приближение лётчика подсказал: кончай, Лёва. Идёт «хозяин», обрадуй докладом по форме.
Когда это было сделано, глаза старшего лейтенанта засветились радостью и он на полном серьёзе пообещал спецам с первого сбитого «фрица», все доступные трофеи отдать им, «рестовраторам» «Чайки»
-Но смотрите, что я вам принёс: - произнёс лётчик и протянул для обзора одну из листовок раскиданных по аэродрому.
-Да их, «что снега зимой» накидали вчера «бубновые», - горячо возмутился оружейник, - эту гадость и в руки то брать гадко. Но Иванов попросил горячего оружейника быть внимательней.
- Смотрите: это же тот самый Кугель, что вчера пролетел над нами. Листовка пошла по рукам. Лётчик был прав. Портрет немецкого аса на фоне самолёта с устрашающей картинкой на борту напомнил эпизод вчерашнего «ЧП»…
В группе, идущие последними на посадку Должанский и Полях могли быть легко сбиты двумя «мессершмидтами», заходящими на них сзади. Однако, вовремя принятые меры «сторожами аэродрома», заставили немцев ограничиться. Две бомбы, сброшенные второпях, пулемётная очередь по горизонту, да вот, этот, рассеянный «дождик» листовок - всё, что они успели.
На борту ведущего пары, был намалёван бубновый туз и «чёрный дракон».
- Так что, вы намерены на этой «курице» поклевать «дракона», - насмешливо спросил оружейник, кивнув на «Чайку».
Свою военную тайну я тут обсуждать не буду. Но воюют не только на высоких скоростях полёта и превосходством вооружения. Умение использовать то, что есть тоже может принести пользу. Я боевой лётчик, Саня, и попробую доказать это на нашей «рябой курочке».
Слова, обращённые к Шашурину касались всех, делали их участниками задуманного плана. Это вдохновляло и товарищи хором, пожелали отважному пилоту успеха. "
Чайка», подмаскированная покраской: бурыми, зелёными, желтыми пятнами, под полевые цветы и травку – и в самом деле выглядела рябой курицей.
Изложить свой план Иванову предстояло на разборе у командира полка.
Рядом с командиром, в общевойсковой форме подполковник, ранее в их полку не замеченный. Когда расселись, он встал, представился и с неприкрытым ехидством спросил: - присутствующие здесь могут объяснить, почему вражеские самолёты прилетают сюда в то время, когда вы возвращаетесь с боевых заданий, и кто из лётчиков «коллекционирует немецкие листовки.
Иванова задел не столько тон представителя грозной службы, сколько слабость в элементарных знаниях авиационных возможностей.
Аккуратный, ладно скроенный, старший лейтенант Алексей Иванов встал и, глядя в глаза вопрошателя, просто сказал: - наверно, это я, товарищ подполковник, и пояснил:
-На листовке, которую я сохранил для разбора с товарищами, напечатан портрет того самого немецкого аса, который вчера прилетал к нам, охотясь, как на уток, за идущими на посадку штурмовиками. Безопасно, удобно. Особого лётного мастерства тоже ненужно. Убил и уходи, «герой», ас. Зовут его майор – фон Кугель. Так значиться в листовке с его портретом, на фоне его «месса», с чёрным драконом, намалёванном на борту.
По этим данным мы и определили, что на аэродром прилетал именно он, ас Кугель. Бить его нужно тем же методом, когда он заявиться с новым визитом. Что же касается определения: когда и где взлетают на задания самолёты - то даже без авиаразведки просчитать можно, имея данные самолётов нашего типа, фронтового и прифронтового назначения. Взлётный вес, вооружённость, боекомплект, топливо на дальность полёта, плюс условия погоды и любой квалифицированный пилот высчитает приблизительное расстояние до места базирования. А если следовать за возвращающимися штурмовиками и того проще
Приятно удивлённый столь быстрой реакцией, прямотой и главное, конструктивностью предложения: бить немца его же методом, подполковник резюмировал уже улыбаясь:
- Ну что ж, товарищи, - прерывая Иванова,- произнёс он, подняв руку - ответ полный, вразумительный, надеюсь старший лейтенант простит мой язвительный тон. Его наблюдательность вовсе не помеха в боевой работе, а скорее наоборот.-
Провожая подполковника, комиссар полка рассказал о возросшей тревоге немцев, за безопасность над их головами, похороненную огневой мощью «Ил- 2». Способных бить танки, громить батареи, укрепления и живую силу на поле боя. А в ответ был рад услышать похвалу в адрес лётного состава полка и просьбу о результатах затеи Павлова, дать знать незамедлительно.
На следующее утро, через полчаса после вылета эскадрилий на задания поднялась в воздух и «курочка ряба»…
Русские «воздушные танки», как сами немцы называли наши новые штурмовики, повышали авторитет истребителей полковника Неймана. Над Сталинградом, по всему фронту кружилась огненная метелица воздушных сражений и пока в этой карусели немцев было больше, но пока…
… Отметившие свои самолёты изображениями карточных тузов, и звериными чудищами, в родословной имели право на приставку – «фон». Вот и наш знакомый, оберегая своё «особое» положение стремился к тому, что бы в паре с ним летали представители равного сословия. В сентябре 1942 года это было ещё возможно.
Связь с боевыми порядками войск на фронте у немцев налажена чётко.
Майор Кугель на особом счету. Охотников за русскими штурмовиками славили в кинохронике и в прессе. Не жалели и бриллиантов к железным крестам. Дорого нам доставалась их кровавая слава, пока не научились бить в воздушных боях, даже на штурмовиках и «чайках» …
Утро нового фронтового дня Кугель, с новым напарником Карлом Шотке, встретили в кабинах своих «мессеров», ожидая сообщения о появлении русских «ил-ов». Не ошибся в своих предположениях заматеревший вояка. Война не знает выходных. «Отечественная», тем более.
Получив ожидаемое сообщение, немецкий ас по радиосвязи вызвал ведомого:
- Нам пора, Карл, делай, как договорились. Следуй за мной.
Спокойное - «яволь», - прозвучавшее в наушниках шлемофона, убедило в понятливости и здоровой памяти напарника…
***
Набрав 5000 м. Иванов барражировал в условной зоне ожидания, внимательно следя за воздушным пространством …
- «Курочка», худые явились, курсом 160 высота 2700, визуально
Условный позывной, придуманный Шашуриным Алексей использовал специально. Пусть и это духовно объединяет авиаторов, выполняющих одну задачу.
- «Земля» - «худых» вижу, слежу, - в динамике, на стартовой радиостанции в голосе Алексея не прослушивается никакой тревоги. Так чувствуют себя только хозяева положения.
-Понял, «курочка», действуй, следим. – И эти слова – оружие братской связи, дорогого стоят. Хорошо видно с высоты, как выстраиваются, готовясь к заходу на посадку, три пары штурмовиков комэска Добкевича, а выше, сзади, два «мессершмидта», что бы надёжно, как нож в спину, воткнуть трассирующие очереди по последней паре, на выравнивании. Легко и просто, без риска.
…Но за ними. По их же методу, несётся «курочка ряба» и в рёв мотора, вплетаются хлёсткие очереди, пулемётного огня клюющие «тузов» и «драконов».
Напарник фон-Кугеля, как то сразу нырнул и бухнулся в землю, а он сам, почуяв недоброе, с креном влево, пытался ускользнуть. Но, поздно…
-Не уйдёшь, гад. Я тебя на выводе поймаю, - слышен в динамике стартовой радиостанции, севший от перегрузки голос Алексея, а , вслед,, длинная очередь, как многоточие неизвестной в дальнейшем судьбе немецкого «аса».
Мысль барона не долго металась в выборе между смертью и жизнью, еще несколько секунд и выбирать будет некому… и он вывалился из кабины…Парашютная сумка сработала по-немецки чётко и аккуратно. Лютеранский Бог спас его в этой войне. И больше не нужно думать «чья возьмёт». «Блиц – плен» в «Блицкриге» всего за полчаса войны, тоже своеобразное достижение. «Завтракать среди своих, а обедать в плену у русских»… оригинальность ума «фона» отличала его и на службе.
- Кто так ловко закончил мою военную карьеру, - оглядывая окруживших его авиаторов, задал он, заискивающий вопрос конвоирам, остановившимся по дороге к штабу. Иванов, заруливший на стоянку, тоже хотел глянуть в глаза «асу» и не преминул подойти к собравшимся. Вопрос немца он понял. По этому языку в школе у него троек не было. В поведении , сосредоточившихся вниманием к подошедшему лётчику, можно было понять – кто посмел сбить его, аса.. * * *
Спокойно прикурив «беломорину», Алексей подбирая слова на немецком Кугелю ответил сам. На - русском это звучало совсем нелицеприятно: - Ну я тебя ссадил, так что? Герой?! Без боя? - и пренебрегая картинным, рыцарским жестом, протянутой руки немца, признающего победителем русского лётчика, густо сплюнул на блестящие сапоги фона. У немца аж глаза «разъехались», а Иванов, найдя взглядом своего оружейника весело напомнил :
-Саня, ты вчера говорил, что на листовках рожа его портретов такая, что кирпича просит. У тебя есть возможность выполнить, то что хотел… Приступай…Я же обещал, первый сбитый на «курочке рябой» трофей - вам, нашим верным боевым друзьям- помощникам
Немца уводили под общий, хохот,
35