Провидец.
Год, уже целый год, каждый день встаю с надеждой увидеть хоть одно облачко на небе, увы, и сегодняшний день был таким, как и все предыдущие. Полное безветрие и испепеляющая жара. По всей деревне разносилась мольба и плач, по загубленным виноградникам. Десятилетиями взлелеянные виноградники гибли, один за другим и горе, нестерпимое горе вошло в дома нашей деревни.
Не помогли ни зарезанные петухи - наши жертвоприношения, которые прыгали с отрезанными головами, так, что перепрыгивали через забор из терновника. Как и не помогли молебны местного священника, ни зажжённые свечи каждого жителя деревни.
Бог отвернулся от нас, видно мы чем-то грешны. Слёз уже не было, была одна саднящая боль, я стоял на коленях перед высохшей лозой. Бог мой, сколько пота и труда вложено в эти виноградники.
-Чем прогневали мы тебя Боже?
-Чем?
Засохшие листья винограда скукожились, обнажая заскорузлые, коротко обрезанные плети и они так горько били по моей совести, обличая меня в том, что я не приложил должных усилий спасти их.
Одиночная слеза, как кислота, обжигая щеку, скатилась и, не упав на землю, исчезла.
Полное безветрие и испепеляющий зной, это так угнетало.
Год, почти целый год, над нашей деревней не было, даже слабого дуновения ветерка. Такого не может быть, но так было.
Отчаявшись, на сходке жителей нашей деревни, решили пригласить колдуна не колдуна, вроде, как провидца, а кто и говорил, что он божий человек. Жил он не близко, собрали те деньги, которые ещё были и отправили гонца, с наказам, чтоб без него не возвращался.
Вся деревня в нетерпении ждала вести, а я, живя на окраине деревни, взбирался на вершину холма, выглядывая нашу последнюю надежду.
Но тщетно, снизу из долины, никто к нам не поднимался.
Поздно ночью над деревней несмолкаемым лаем собак зависла тревожная надежда.
Люди, торопливо одеваясь, сходились у векового надломленного молнией дуба - места деревенской сходки. Я жадно выискивал глазами нашего гонца. Увидев гонца, пробирался сквозь окруживших его жителей деревни.
Провидец оказался маленьким, кругленьким, лысоватым мужичком, лет сорока не более. С улыбчивыми добродушными глазами. Разочарованно смотрел на этого весельчака, - как и многие, думал, увижу седовласого старца, а тут какой-то прохиндей.
Раздался недовольный ропот. Тусклый свет лампы, висящий на одной из ветвей, выхватывал из темноты гневные, раздражённые лица моих собратьев по несчастью. Самый уважаемый, пожилой, но всё ещё крепкий Хосе Альмодовар, поднял руку. Наступила тишина, несколько цикад негромко стрекотали - даже их не пощадила засуха.
-Братья по несчастью, разойдёмся и завтра утром всё и решим, что горланить на ночь.
Толпа одобрительно загудела, и потихоньку все разошлись.
Дома меня встретила моя жена Тереза, бурча, - что так долго торчал.
-Пришёл Провидец?
-Пришёл - давай спать, завтра утром всё решится.
Толпа уже собралась, ожидая Провидца, который остановился на ночлег у Хосе Альмодовара. Вот и появились они.
Провидец весь из себя добродушный с елейной улыбкой оглядел нас. Он стоял в центре круга, продолжая улыбаться, поворачивался против часовой стрелки, смотря каждому в глаза.
Толпа зароптала.
-Долго он будет пялиться на нас.
Этот лысый, конопатый пройдоха, всё так же улыбаясь, смотрел на нас, поворачиваясь уже в третий раз по кругу. Мой сосед Хуан Лопес не выдержал - зло выкрикнув.
-Чего крутишься недоумок, лыбишься от радости нахапав наши денежки, где твоя помощь.
Я оторопело смотрел на мгновенно преобразившегося Провидца. Он даже вырос, как-то, глаза лучившиеся добротой - остекленели, зло с какой-то угрозой вперились в Хуана.
-Это ты мне говоришь Хуан, что я недоумок.
-Разве я сплю с твоей сестрой, а не ты.
Хуан, побледневший замер, его руки затряслись. Это не было открытием для деревни, разве такое утаишь, но всех нас поразило, откуда он это знает, неужели Хосе Альмодовар ему рассказал о жителях деревни. Нет, вряд ли. Его все уважали за справедливость и мудрость.
Резко поворачиваясь, провидец вперился в моложавую красавицу Ису.
-А ты Исабель, что так смотришь на меня глумливо, разве я сплю с твоим сыном, разве я соблазнил твоими прелестями - твоего отца.
А вот это была новость. Наступила гробовая тишина, утро резко перешло в дневную жару, окутав всех нас этим жутким пеклом.
-А ты Мануэль, прикидываясь правдолюбцем, не ты ли заразил виноградники в позапрошлом году несчастной Фелисидад, у которой и так горе - её сына только-только перед твоим преступлением похоронили, сорвавшегося в пропасть.
Все уставились на покрывшегося красными пятнами Маноло. С ужасом и благоговением мы смотрели на Провидца, он видел каждого из нас насквозь. И липкий удушающий страх появился испариной на лицах жителей деревни. У каждого из нас есть, что скрывать.
Я горел от ужаса, что он расскажет про то, как я изнасиловал молоденькую Соледад собиравшую сарсапарель на приправу на том склоне горы, с которой сорвался сын Фелисии. Хотя она ранее и заигрывала со мной, плакала, когда я срывал с неё платье, умоляя её пощадить.
Смотрел в лица жителей нашей грешной деревни и видел у каждого в глазах страх разоблачения.
Бог мой, вот в чём причина, мы все погрязли во лжи, разврате, блуде, воровстве и прочих грехах и Бог наказал нашу деревню. Потрясённая деревня замерла и рухнула на колени вслед за Хосе Альмадоваром, который неистово начал молиться.
Изменившееся лицо Провидца казалось, засветилось, или это засветился воздух вокруг него. И я был поражён, увидев непередаваемую муку в глазах Провидца и покатившиеся слезы по его круглым щекам.
Провидец поднял руку. Все замерли, смотря в его глаза.
-Жители деревни - внемлите.
-У арабских мудрецов есть хорошая истина.
-Всё в нас самих, но мы не ведаем. Мактуб, - как они говорят – это записано! Именно так, всё вас в самих и ваши грехи, и ваше горе, ваша любовь, и ваш каторжный труд. За своей усталостью, житейскими неурядицами вы забыли главное - вы сыны божьи.
-Вы понимаете это - нет, вы это забыли.
-Сатана не родил человечество, его создал наш Бог.
Множа свои грехи, вы питаете им Сатану и его воинство, вот вы сейчас на коленях неистово молитесь.
-Чему?
-Чему вы молитесь, несчастные.
-Гордыня вами обуяла, гордыня. Вы забыли, что вы не вечны, что предстанете перед судом божьим. Сердце моё вопиет, мне больно за вас и страшно. Вы соль земли, созидатели, труд ваш тяжек? Безусловно. Но ваш труд основа жизни на земле, потом и кровью даёт блага ваша земля, а не воровством, блудом и насилием. Вы забыли это и наказаны.
Голос Провидца грохотал, оглушая нас своей правдой. Женщины разрыдались, неистово молясь, прося прощение перед Господом Богом. Все жадно смотрели в глаза Провидца. Стыд и раскаяние, надежда и исцеляющая вера, всё это было на наших лицах.
Провидец умолк уйдя в себя. Очнулся.
-Нужна жертва, исцеляющая ваши души.
Провидец возвёл очи, протягивая руки к небесам.
-Боже, прости своих детей, прости, ибо не ведали, что творят, - он рухнул на колени, по его щекам текли слёзы.
И в тот же миг небо потемнело прямо на наших глазах. Начали клубиться тучи, и впервые подул ветерок, которого мы так ждали.
Поражённые все вскочили, смотря в небо, протянув руки, моля Господа, о дожде. Ветер, усиливаясь, крепчал, никто уже не обращал внимания на Провидца, а я, с ужасом, продолжая стоять на коленях, смотрел, как провидец, вытащив красивый нож - наваха, повернул ко мне голову.
-Алберто, помни этот день, помни, я беру ваши грехи на себя - и с улыбкой на глазах вонзил в сердце свой нож.
-И в тот же миг, страшный грохот эхом прокатился по горам, небеса разверзлись, и благодатная вода рухнула на нас, омывая от нашей скверны. Ветер взвыл, закручивая воду, пыль, высохшую траву превращаясь в смерч, тонким жгутом он потянулся к Провидцу.
Онемевшие жители деревни обратили свой взор на распростёртое тело Провидца с торчащим ножом в груди, вновь рухнув на колени.
Стоял несмолкаемый грохот громов. Ошеломлённые мы смотрели, как обмякшее тело провидца начало подниматься, закручиваясь смерчем, раздался страшный грохот, молния расщепила старый дуб, развалив его на две половины.
Смерч исчез, как и тело Провидца и сколько потом мы его не искали, так и не нашли.
Ветер стих, небо прояснилось. И только ласковый прохладный, освежающий ветер взъерошил наши волосы, нагоняя белоснежные тучи над нашими виноградниками.
***
Я сидел на пороге нашей маленькой церквушки, построенной на том самом месте, где Провидец искупил наши грехи перед Богом, пожертвовав своей жизнью. Вокруг меня стояли дети нашей деревни, испуганные и заворожённые в какой раз, слушая историю нашей церквушки, место паломничества всех тех, кто потерял веру в Бога и себя.
16 июля 2009