Людмила встречала Светлану в аэропорту. Соскучилась она ужасно! Прилетавшая подруга олицетворяла теперь для неё всё: дом, мать, родной город, школьных друзей. Светка после матери, пожалуй, самый близкий человек в мире. Они с ней познакомились в детском саду. Первый раз обратили внимание друг на дружку, когда их поставили в пару, выводя на прогулку. Как взялись за руки, так и держались крепко всю дальнейшую жизнь. Они были очень разными. Только косы у обеих одинаковой длины. Цветом отличались чуть-чуть. Но волос у Люды был тяжёлым и прямым. Просто оттягивал голову назад. У Светки же волосы были мягкими, пушистыми, лёгкими. Этим они нарушали смысл народной мудрости о соответствии волоса и характера. У Людки характер был совсем не тяжёлым. Она легко сходилась с людьми, любила с ними знакомиться. Она быстро принимала решение и так же запросто могла его поменять. Её трудно было обидеть, потому что она не любила обижаться. Зачем? Если тебя хотели обидеть, что же, радовать тем, что им это удалось? А если обидел кто-то нечаянно, то не следует огорчать человека намёком на то, что он такой неуклюжий. В любом случае обидчивость только повредит тебе самому.
Светкин характер нельзя было назвать жёстким. Впрочем, мягкой она была тоже лишь с виду. Знакомиться она не любила, хотя все считали её очень общительной и коммуникабельной. Но, сойдясь с кем-нибудь близко, девочка старалась оставаться верным другом навсегда. Обижать себя она позволяла только один раз. Думала так: может, у человека это случайно вышло, не со зла? В душе появлялась зарубка, но Света не разрешала ей напоминать о себе. И только, если тот же человек второй раз позволял себе бестактность, грубость, хамство или подлость, она вычёркивала его из своей жизни. Не ссорилась, не высказывала обиды — просто обходила этого человека, как обошла бы, к примеру, фонарный столб или фанерный щит. Маленькой девочкой она выплёскивала из себя бурные эмоции, кипевшие в душе. Повзрослев, Светлана сказала себе: «Выворачиваться наизнанку — это неприлично!» Слова «прилично» и «неприлично» были излюбленными в их семье. «Прилично» — значит: хорошо, красиво, правильно, порядочно, интеллигентно. «Неприлично» — наоборот.
Девочки были одного роста — метр пятьдесят восемь. Метр с шапкой, как говорил Светкин дедушка. Фигурки у обеих точёные! Но Света — тоненькая, худенькая. Люда — хоть и не толстая, но кряжистая. Светку на физкультуре всегда на гимнастику отправляли, Люду — на лыжи или в лёгкую атлетику. Однажды ей даже пришлось ядро толкать на районных соревнованиях — заболела настоящая спортсменка, нужно было подменить. И ничего, третье место заняла. Сама она больше всего любила играть в баскетбольной команде, несмотря на маленький рост.
Одинаковой была у них осанка — всегда пряменькие, с высоко поднятыми головами, словно тяжесть волос, собранных в косу, сказывалась. И характеры у обеих были сильными, несгибаемыми, хоть и разными. Правда, сами они об этом пока не знали.
Светкин рейс задерживался. Людмила уже обошла не один раз все окрестности района аэропорта. Прошлась по аллее из красивых голубых елей. Дважды, туда-сюда, продефилировала мимо павильона-кафе «Встреча», расположенного немного в стороне от аэровокзала. Она видела, что туда заходят в основном лётчики гражданской авиации. Зашли две стюардессы в красивой форме, но быстро вышли оттуда. «Наверное, бутерброды с собой взяли, — подумала Люда. — Интересно, а пассажирам можно туда заходить? Если я зайду, меня не вытурят? Что-то обычных людей там не видать». Сразу захотелось есть. Вспомнила, что с утра только чаю выпила с хлебом и маслом, посыпанным сахаром-песком. Решилась, вошла в кафе. Оно было с самообслуживанием. Лётчики ели, стоя за высокими круглыми столами. Из зала её никто не прогнал. Она заняла очередь за лётчиком.
«Наверное, подумали, что я стюардесса без формы. Могла же я переодеться на время!», — рассуждала девочка, мысленно пересчитывая деньги в своём кармане.
Сравнив содержимое карманов с ценами, она решила позволить себе порцию пельменей и компот без булочки. Булочки, наверняка, Светка из дому привезёт, чего зря деньги тратить? А вот постоять на равных среди этих мужественных людей в красивой форме, почувствовать себя взрослой было так приятно. Оказывается, в кафе есть радио, по которому передают сообщения о самолётах! До чего же здорово это придумали! Не успела Людка допить свой компот, как объявили, что рейс 11-17 из Якутска совершил посадку. Быстренько утащила свой поднос на стол для грязной посуды и понеслась в аэропорт.
«Вот не зайди я в кафе, а гуляла б по аллее, так и не услышала бы о прибытии самолёта. Чего доброго, разминулись бы со Светкой. Вот был бы фокус! Ждала её два часа и впустую!», — думала на бегу Люда.
Встретились, как будто сто лет не виделись. Сначала, пока тащили вещи на стоянку такси, (отец дал денег и строго наказал не экономить на транспорте с такой-то тяжестью!), стояли в очереди, Людка рта не давала Светке раскрыть. Без умолку трещала она о своих новостях. На вечернее её приняли. Только потребовалась справка о том, что она работает. Спасибо тётке, помогла, достала. Теперь нужно устраиваться на работу по-настоящему, да пока места подходящего нет. Ну, и тут тётка обещает подсобить. Золотой человек! Хоть с роднёй повезло! Скоро, наверное, придётся к ним перебираться жить. Пока из общаги не гонят. Но уже начинают съезжаться студенты. Правда, до начала занятий абитуру ещё в колхоз погонят. Сантехники, оказывается, живут в двух общежитиях — занимают пятые этажи у строителей и у автотяги, пока свою общагу строят. Недавно узнала: строящаяся девятиэтажка, что на пути к Орбите — это и есть их будущее общежитие.
— Что ещё за «автотяга»? — не поняла Света.
— Ну, автодорожники. Автодорожный факультет, слышала? — видно было, что Людка полностью освоилась в студенческой жизни. Ей хотелось казаться настоящей студенткой, своей в доску. — Их общага стоит за общагой строителей. Тебе, кстати, в строительном общежитии дали место. Комната номер 512.
— Да? Сколько человек?
— По-моему, пятеро в списке. Но кроватей в комнате почему-то четыре. И заселилась уже одна подруга, кореянка Ким. Я с ней договорилась, свои вещи перетащила на твоё место. Пока-то остальные кровати свободные.
— А как зовут эту кореянку Ким?
— Аня. Ничего так девчонка, чистенькая, вроде. И не курит. Я с ней уже третий день живу. Не замечала. А в других комнатах девки смалят, дым коромыслом! Какими ещё соседки будут, посмотрим. Не дай Бог, курящие! В колхоз поедете 2 сентября. 1 сентября — понедельник, у вас общий сбор. Я уже всё в деканате выяснила, — тарахтит Люда.
— Вот спасибо! Что бы я без тебя делала?
Светлана не иронизирует. Она действительно по природе своей «стадная». К тому же, за годы дружбы с Людой она привыкла, что более «пробивная» подруга организационные вопросы всегда брала на себя. Света же только вносила коррективы по мере необходимости.
В машине Люда засыпала Свету расспросами о домашних новостях, о матери, об одноклассниках. Обо всём рассказывала Светлана охотно и подробно, в лицах и красках передавая свои встречи и разговоры в Алдане. Только об «ошибке» на олимпиаде она не стала ничего говорить. К чему ворошить прошлое?
* * *
Общий сбор первого сентября носил общий характер. Им зачитали списки тех, кто едет завтра в колхоз в Берёзовку. Посоветовали взять с собой тёплые вещи. Представили им комиссара Виктора, студента третьего курса санитарно-технического факультета, их факультета, значит. Сказали, что автобус за ними будет подан к корпусу «Б» в девять утра. Велели не опаздывать. Зачитали списки тех, кто оставался работать на строительстве нового общежития. Сообщили, что пока не закончатся общественно-полезные работы, они все считаются абитуриентами. Если кто-то за этот период проявит себя с отрицательной стороны, тех отсеют. Снова этот колхозный термин. Через месяц будет посвящение в студенты, им выдадут студенческие билеты и распределят на учебные группы. Из всех фамилий Светка уловила только четыре, знакомые ей на слух — Славуцкая, Сущевская, Ким и Салогуб. Сущевская, как и Ким, была ещё одной соседкой по комнате Светланы. Они со Светой отправлялись в колхоз. Ким и Салогуб оставались в городе. Володю Светка среди абитуриентов почему-то не увидела.
К вечеру подъехали ещё две девочки из их комнаты. Они пошли к коменданту. Та сказала, что одной из них придётся поспать на раскладушке, пока не добавят кроватей. Кровати — дефицит. Слово дефицит всё сильнее входило в жизнь и распространялось по стране. Дефицитом были многие продукты питания. Дефицитом была красивая одежда, красивое бельё, косметика. Но самым большим дефицитом была туалетная бумага. Её в Красноярске, например, можно было купить только в конце месяца, отстояв многокилометровую очередь. А в основном этот дефицит везли из Москвы, где приходилось биться за него в такой же толпе. Зачастую, встречая фирменный поезд Москва–Красноярск, видели толпы пассажиров, тащивших в обеих руках багаж. На шее у них ожерельем висели рулоны туалетной бумаги. Проблему дефицита каждый решал, как мог.
Новые девочки звались Оля Бурачок и Таня Спесивцева. Оля Бурачок — маленькая, ещё ниже Светы и Люды, чёрненькая, с круглыми румяными щеками и вправду напоминала свёколку. Это Таня Сущевская, «хохлушка с Полтавы», пояснила, что «бурачок» в переводе с украинского означает «свёколка». Всем очень понравился и перевод, и сама обладательница такой интересной фамилии.
Таня Спесивцева — высокая, стройная девочка, с длинными пышными волосами чёрного цвета, собранными на затылке в «конский хвост». У неё была осанка танцовщицы. Говорила она сдержанно и мало. Когда они с Олей пошли к коменданту, Сущевская сказала:
— Ишь, Спесивцева! Похоже, дивчина и впрямь со спесью!
— А я тебе кажусь милой? — спросила, смеясь, Люда.
— Ты очень даже милая, гарна дивчина! — они с Людой уже успели подружиться. Высокая Таня Сущевская обняла низенькую Люду. — Пошли на кухню готовить ужин — население прибавилось. Бери чайник!
На раскладушке согласилась спать Оля Бурачок. Поставили её у окна возле батареи. Оля шутила:
— Зимой мне, девоньки, теплее всех будет! Ещё станете просить меня уступить своё место.
Выяснилось, что они вместе с Аней Ким остаются работать на общежитии. Новосёлки привезли домашнюю снедь, и ужин превратился в настоящую обжираловку. Вечер знакомства состоялся. Ложась спать, девочки чувствовали себя уже подругами. Засыпая, Сущевская говорила:
— Мы со Славуцкой завтра укатим, а Милую оставим за себя, как «за того парня». Вы тут её не забижайте. Ну, на добранич!
Все давно поняли, что она специально вставляет в свою речь украинские слова. Видно, это ей лишний раз напоминало далёкий дом.
Утром загрузились в автобус. Комиссар Виктор перекликнул всех по списку. Отсутствующих не оказалось.
— Ну, поехали, абитура!