Спор о белых пятнах в истории
На современном этапе идеологическая борьба, как бы мы не открещивались от этих слов, не прекращается, а принимает различные формы. В связи с распространением образования и повышением среднего уровня развития идеологическая борьба развернулась не при обсуждении демократии как нового порядка на земле, а за историческое наследие. Демократия как способ установления нового порядка особенно в либеральном толковании настолько себя скомпрометировала, что о ней стыдливо умалчивают сами либералы-западники. Тем более что защищать всегда труднее, нежели компрометировать. Компрометация в нашу эпоху есть основной способ идеологической борьбы. Идеологическая же борьба сама по себе есть первый этап за жизненные ресурсы. Поход на Восток не закончился, он лишь приобрел новые формы.
Итак, наша история стала столь важна, что за нее ведется бескомпромиссная борьба. Главное в ней овладеть умами миллионов. Сражение проигрывается вначале в голове людей, а уже затем на полях сражений. В принципе СССР ни в чем не уступал странам Запада, но он проиграл идеологическую борьбу. Прежде всего, идеологию коммунистическую. Однако ментальность народа, основанная на православии, позволила стране удержаться на краю гибели.
Какое историческое прошлое есть у нашей страны? Кажется вопрос риторический, однако это не совсем так, а вернее совсем не так. Парадокс, но вопрос об историческом прошлом является едва ли не самым важным. Это связано прежде всего с определением своего будущего пути. Отказавшись от марксистской историософии, мы должны для себя определить исторические приоритеты.
Л.Н.Гумилев обратил внимание на историческое прошлое, связанное с востоком, с тюркским народами. «Обращение Гумилева к древним эпохам Евразии также глубоко символично. Гумилев уделял колоссальное внимание истории Евразии, вернул нам две тысячи лет полноценной истории, насыщенной столкновениями множества народов, религий, цивилизаций, драмами, подвигами, невероятными взлетами и падениями, преступлениями, свершениями, достижениями - техническими, интеллектуальными, творческими и культурными. Он вернул нам две тысячи лет нашей судьбы! Какой невероятный бесценный дар! Какое удивительное достояние!» (А.Г.Дугин, «Лев Гумилев и идеология евразийства»).
Гумилев вдумчиво посмотрел на прошедшие века. И именно от него идет традиция уважительного отношения к азиатским корням. До этого было привычно смотреть на себя самих глазами Запада. И что мы видели? Не другую цивилизацию, отличную от европейской, а лишь тягостные века варварства, кровавого недоразумения, бессмысленного, застойного, мертвого существования. Конечно, многое было изучено, о многом спорили ученые. Но все эти знания были уделом ученых историков. Гумилев дал возможность узнать об этой удивительной истории народов, населяющих просторы России. Не нужно было стесняться своих азиатских корней, не нужно стало доказывать Западу, на территории нашей страны проходило блистательное становление цивилизации, шел полным ходом прогресс, протекала историческая, политическая, культурная и экономическая эволюция.
Лев Гумилев познакомил нас с теми народами, которые жили сотни и тысячи лет назад. До этого мы хорошо знали историю западных стран. Вспомним, с чего начиналось изучение истории? С изучения истории Древнего Рима и Древней Греции. С чего начиналась история России? С возникновения Древней Руси. Что было до этого, знали в основном специалисты-историки. О существовании меркитов или чёрных татар, савиров, роксаланов, джурдженей, согдийцев, половцев, аваров и тохаров мы не знаем ровным счетом ничего. «Гумилев восстановил для нас колоссальное наследие, расшифровал послание крови, земли и пространств Евразии, которые постепенно стали обретать для нас (в значительной мере благодаря нему) зримые и внятные черты. После Гумилева наш собственный взгляд на нашу страну, наши корни, нашу роль в истории, на наше национально-этническое происхождение, не чисто славянское и не чисто тюркское существенно изменился. Мы начинаем гордиться нашим "я", начинаем любить и изучать каждый элемент нашего прошлого и искать в этом прошлом перспективные пути в будущее» (А.Г.Дугин, «Лев Гумилев и идеология евразийства»).
Однако идеологическая борьба касается и определенных периодов истории. Идеологическая борьба ведется в трех направлениях: исследуются исторические события, анализируется настоящее и предугадывается будущее. Безусловно, интерес к истории - явление положительное. Теперь уже нельзя просто сказать, что Россия не имеет своей истории, нельзя грубо подтасовать факты, нельзя сыграть на незнании истории. Борьба стала сложнее и изощреннее. На первое место вышли тенденциозное освещение, преуменьшение роли России в исторических событиях, попытки фальсификации, основанные на якобы научном взгляде. Конечно, речь не идет о научных поисках, об авторском взгляде на исторические события. Без этого не будет развиваться история как наука. Но при этом основные приоритеты не могут подвергаться ревизии. Какие? Те, ревизия которых представляют угрозу государству. Однако такой ответ довольно расплывчат, и под такую трактовку можно подогнать, что угодно. Любое свободное толкование можно запретить, любая свободная мысль должна появляться на страницах газет и журналов, свободно обсуждаться на телевидении. Нужен уметь отстаивать свою точку зрении.
С чего начинается спор на исторические темы? С темных пятен в истории. А это возникновение Руси, появление первых христианских общин и крещение Руси.
Одним из самых спорных вопросов русской истории – это вопрос о возникновении русской государственности и выяснение имени основателя древнерусского государства. Андрей Подволоцкий в журнале «Загадки истории» (№19. 2013 год) в своей статье «Кем был Рюрик?» рассматривает несколько аспектов данной проблемы. Вначале он анализирует родовой знак Рюрика. «Многие исследователи совершенно уверены в том, что наш славный предок был отнюдь не швед, а славянин-ободрит-варяг, да еще княжеского рода. Имя его значит «сокол», вот почему древний знак Рюриковичей трезубец (стилизованный пикирующий сокол)». Действительно, в последнее время появились желающие несколько подкрасить, преобразить историю согласно своим воззрениям. Однако зачем? Наша история и так удивительна и величественна без всяких прикрас. Поэтому вряд ли стоит так стараться. А.Подволоцкий убедительно доказал, что родовым знаком Рюриковичей был двузубец. «Именно такой двузубец мы можем видеть на печати великого князя киевского Святослава Игоревича». Превращение двузубца в трезубец происходит, по его мнению, при Владимире Святославовиче. «Вероятней всего, литой или кованый двузубец насаживали на древко, вершина которого служила срединным зубцом, и этот видоизмененный родовой знак и принял Владимир Красное Солнышко». Во времена Святополка вновь происходит возврат к двузубцу. Этот возврат был преднамеренным, так как Святополк, будучи племянником, а не сыном, противопоставлял себя Владимиру. Ярослав Мудрый на своих монетах приказал опять изображать трезубец. «С тех времен трезубец неизменно появлялся на монетах и печатях как великих князей киевских, так и прочих удельных князей, а также использовался как великокняжеское клеймо». Конечно, уподобление трезубцу стилизованному изображению пикирующего сокола версия хоть и красивая, но сомнительная.
Интересует А.Подволоцкий, кто является основоположником русского государства. «Вероятно, на вопрос «Кем был Рюрик, основатель государства Российского?», следует задать контр-вопрос: «А кто вам сказал, что Рюрик был основателем ГОСУДАРСТВА?» Автор с помощью летописей доказывает значение князя Олега для становления государства. Причем доказывает это достаточно убедительно. Приходит к выводу далеко не однозначному: «Следовательно, именно Олег, а не удельный князь Рюрик и есть основатель Руси». Что касается этнической принадлежности Олега, то тут А.Подволоцкий опирается на Иоакимовскую летопись, в которой Олег именуется «урманским» (норвежским) князем. «Хоть в этом наши исследователи правы – основатель государства Российского точно не швед! (Кстати, версию, что варяги были свеи (шведы), пустил в научный оборот Иван Грозный, который писал с укоризной шведскому королю, что, мол, ваши предки варяги нашим предкам служили, посему и вы покоритесь.)»
Как одно из доказательств норманнского происхождения Олега и его дружины А.Подволоцкий приводит договор великого князя киевского Олега с византийцами. «Мы от рода русского – Карлы, Ингелд, Фарлоф, веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Рюар, Актеву, Труан, Лидул, Фост, Стемид – посланные от Олега, великого князя русского, и от всех, кто под рукою его…» Читая эти имена трудно не согласиться с автором: «В сих именах пятнадцати послов «от рода русского» с трудом находишь что-то славянское. Видно, сильно уж они «западнославянские».
С чем хочется согласиться с автором? С критическим отношением найти славянские корни там, где их нет и в принципе быть не может. А вот второй вывод автора достаточно спорен. А.Подволоцкий считает, что Олег не только основатель государства, но и основатель династии. Он приводит интересные доказательства. Во-первых, Олег единолично правил и заключал договоры с Византией, а Игорь терпеливо ждал. Во-вторых, если посмотреть на генеалогическую таблицу, то вырисовывается интересная деталь. Имя Рюрик среди княжеского рода было очень редким. Оно впервые появилось в восьмом колене (Рюриком был назван правнук Ярослава Мудрого Рюрик Ростиславович Перемышльский), а повторилось в десятом (Рюрик Ростиславович из рода смоленских князей). «А вот имя «Олег» будет встречаться много раз. Черниговская княжеская ветвь будет даже прозвана «Ольговичи». Неужели тоже в честь узурпатора. Однако если предположить, что Игорь был сыном Олега Вещего, то все становится на свои места…» Как бы то ни было, но этого не достаточно для подтверждения авторской версии, хотя фигура Олега более эпическая и драматическая, нежели фигура Рюрик. В чем автор абсолютно прав.
В журнале «Тайны и загадки» (№14. 2013. 1 июля) в разделе «Из глубины веков» напечатана статья Вячеслава Шпаковского «Аскольд – первокреститель Руси?». В ней автор утверждает, что крещение Руси Владимиром было вторым.
Так ли это на самом деле? Автор сравнивает средневековые легенды о принятии крещения в Ирландии и Англии и находит в них нечто общее: во всех легендах фигурирует счастливое число три. «В Ирландию, например, тоже прибывают три брата викинга с мирными целями под предлогом торговли, и вече ирландцев решает оставить их у себя. В «Саксонской хронике» (967 г.) рассказывается о посольстве бриттов к саксам с предложением владеть их страной». В том, что приход варягов на Русь был, по мнению Шпаковского, никто не сомневается. Весь вопрос в том, призвали ли Рюрика в Новгород или он сам захватил власть? Автор склоняется к мысли о насильственном захвате власти. «В пользу версии о насильственном захвате власти говорит тот факт, что приход Рюрика вместе с норвежской дружиной Олега (в сагах Одда), брата жены Рюрика – Ефанды, вызвал в 864 г. восстание новгородцев против варягов во главе с Вадимом Храбрым и волхвами. Разгромив смутьянов, Рюрик казнил Вадима и его советников-волхвов, представлявших его иноземным завоевателем, а не законным наследником. Уцелевшие же от расправы новгородцы, а также часть варяжской дружины, не участвовавшей в перевороте, бежали в Киев. Туда же ушли и «бояре Рюриковы» по имени Аскольд (Осколд) и Дир, сумевшие захватить там власть около 866 г.» Однако тот ответ, который дан в статье, вызывает ряд вопросов. Кто были те новгородцы, что ушли? Почему бояре Аскольд и Дир бежали в Киев? Почему волхвы-язычники выступили против язычника Рюрика? Несмотря на эти возникающие вопросы, автор тем не менее старается быть объективным, и, по возможности, дает представлении о других взглядах. Так он описывает концепцию Карамзина, по которой Аскольд и Дир – это приближенные Рюрика. Возможно, они ушли чем-то недовольные в Царьград (Константинополь) в поисках счастья, как и многие воины-варяги. По пути они увидели на высоком берегу Днепра маленький городок. Они спросили, чей он. Местные жители ответили, что его основатели, три брата давно уже скончались, а они платят дань хазарам. Аскольд и Дир мирно завладели городом и начали там править. «Таким образом, варяги, предки московского царя, основали не одну, а сразу две самодержавные области: Рюрик – на севере, а вот Аскольд и Дир на юге».
Указывает автор и на другие взгляды, по которым Дир уже был в Киеве в 866 году и княжил там. Аскольд же просто нанялся к нему на службу. «И какое-то время Дир и Аскольд, образно говоря, правили вместе. Скорее всего, киевский князь Дир, имевший длительный опыт общения с варягами-наемниками, просто воспользовался помощью большого по тем временам отряда викингов в соперничестве Хазарии и Южной Руси за контроль над основными торговыми путями в Византию, усилившийся в конце 840-хгг., а сам Аскольд ничего против не имел». И хотя автор не знает, как Аскольду удалось проникнуть в окружении киевскому князю Диру, но тем не менее он высказывает предположение, что Аскольд становится воеводой, который возглавляет войну Киева за возврат своих владений на Западной Двине. «А вот дальше, когда князь Дир умер (причем умер бездетным!), Аскольд не стал дожидаться решения вече, а захватил власть в Киеве силой, что случилось уже в 874 г., и принял крещение в Византии в 875». Почему и как для автора это не важно. Зачем находить причинно-следственные отношения, когда проще привести аналогичный пример из истории других стран. «То есть поступил точно так же, как в свое время поступил и будущий король Франции Генрих IV, сказавший: «Париж стоит мессы». Это, конечно, хорошо, что автор знает о правлении французского короля Генриха IV. И уж совсем славно, что он знаком с его словами. Одно не в тему: Генрих ехал к католикам, будучи гугенотом, а Аскольд стал христианином в противовес киевлянам-язычникам. Да останься он язычником, не было бы в дальнейшем причин призывать Олега. Но об этом несколько позже. А сейчас вернемся к тем взглядам, которые высказывает В.Шпаковский. «Вот так и началось у нас то, что называют Аскольдовым крещением Руси. И получилось так, что насаждать христианскую веру стал не свой законный правитель, а наемный воин-узурпатор. Поначалу местное население над этим только посмеивалось, и тогда Аскольд устроил погром святилищ, изгнал из Киева жрецов и стал насильственно крестить киевлян». Автор всю трагическую ситуацию рассматривает в реалиях сегодняшнего дня. Язычники вообще терпимы к чужим богам, которых они включает в свой пантеон. Однако не до такой степени, чтобы дать надругаться над своими богами. И этого Аскольд не мог не знать. Введение христианства было смертельно опасно, и приступать к крещению Руси мог только искренно верующий человек. Автор же утверждает обратное: «да и сам Аскольд, конечно, никогда не был искренно верующим человеком (хотя знать наверняка это и нельзя!), но христианизация Руси была ему необходима для установления абсолютной власти по типу монархии». Как много всего и все в одном абзаце. Но если нельзя знать наверняка, зачем это утверждать. Далее автор проводит параллели между крещением Аскольда и крещением Владимира и реалии Киевской Руси Х века переносит на более раннее время. Безусловно, сравнение исторических событий многое может дать исследователю. Но при одном условии, если оба события хорошо изучены. В противном случае мы можем только предполагать, но ход событий мог произойти совсем по другому сценарию. Для Вячеслава Шпаковского все ясно. Раз Новгород крестили мечом и огнем, то и Аскольд должен был поступить так же с Киевом. «Ну а во времена Аскольда в Киеве таких людей вряд ли было намного больше. Так что крещение было насильственным и, несомненно, сопровождалось угрозами отнять если уж не жизнь, то имущество. Ну а такое «крещение» симпатий новому князю, конечно, не прибавило! Тем не менее, это крещение, по крайней мере, в Киеве и его окрестностях, все же удалось и христианская вера начала понемногу распространяться».
То, что Аскольд был христианином и пытался ввести на Руси христианство, далеко не тайна. В «Книге Велеса» крестителем Руси назван Аскольд. «И вот Аскольд пришёл с варягами своими к нам. И этот Аскольд – враг наш. Он говорил нам, что идёт защищать нас и лжёт, ибо он такой же, как и греки – крещёный» (Книга Велеса. М., 2008, с.291). Ягайло Ганн называет Аскольда темным воином, так как он просвещён греками и творит требы чужим богам. «И крещена Русь сегодня». О крещении Руси Аскольдом в 866-867 годах можно прочесть и в «Окружном послании» патриарха Фотия, который сообщал о крещении народа рось, хотя в основном в нём говорится об условиях договора между двумя странами. Эти сведения подтверждаются «Жизнеописаниями императора Михаила», который вместе с Фотием «устанавливал дружбу и соглашение, уговорил принять крещение». Этот факт известен и византийскому историку XV века Георгию Кедрину, писавшему, что народ «скифский прислал в Царьград посольство, просил сподобить его святого крещения, которое и получил».
Рассказывая о дальнейшей судьбе Аскольда, В.Шпаковский обращается к Иоакимовской летописи, которая повествует о смерти Аскольда от руки Олега. «В любом случае Аскольд был первым, кто попытался крестить киевлян. Кстати Ключевский по поводу установления государства на Руси писал, что «Русское государство основалось деятельностью Аскольда». Ну а второе Крещение Руси получается, предпринял уже князь Владимир в 988 г., за что его следовало бы назвать второкрестетилем, тогда как Аскольда в нашей истории было бы правильнее звать первокрестителем». Попытка крещения не есть само крещение. Если следовать логике автора, то Владимир даже не второкреститель, а третьекреститель, а может быть даже … и не креститель! Ведь до Владимира была Ольга… Тем не менее, только при Владимире христианство установилось на Руси и стало государственной религией.
Достаточно запутанным является и вопрос, откуда на Русь пришло христианства. Этому есть несколько причин. И главное заключается в том, что реалии сегодняшнего дня переносятся на далекое прошлое. В своей статье Дмитрий Калюжный «Кто крестил Русь?» ставит вопрос: «Славян обратили в христианство католические священники?» Вопрос именно в такой постановке мог появиться в реалиях только сегодняшнего дня, когда между православием и католичеством существует достаточно большое расхождение. Однако до Х века эти различия были не столь серьезны. Так в вердикте императора Константина римский первосвященник должен был сидеть по правую руку от императора, а вселенский патриарх по левую. В легенде о принятии князем Владимиром христианства основное различие между православием и католичеством заключалось в «опресноках». Для древнерусского человека существовала единая христианская церковь с двумя политическими центрами. Разница была в культуре, а главное – в отношении к другим народам. Политическая борьба определила основные приоритеты в мире средневековья.
В своей статье Дмитрий Калюжный сталкивает две точки зрения: «Греческие источники сообщают, что Русь крестили греки по византийскому обряду. Однако есть и сообщения, нас обращали в христианство латиняне. По декрету папы Урбана VIII католическая церковь в 1634 году даже признала князя Владимира своим святым». Говоря об этих двух взглядах, автор заявляет, что о крещении от греков написано немало. Его же цель – ради полноты взглядов – рассмотреть подтверждение латинского извода нашей веры.
Д.Калюжный находит ряд интересных моментов. Во-первых, это касается дативировок солнечных и лунных затмений в русских летописях. Она правильна лишь в том случае, если начинать год как в Риме с 1 марта, а не как в Византии с 1 сентября. Во-вторых, названия месяцев взяты из латинского языка: септембрий, октобрий, новембрий, децембрий, что означало седьмой, восьмой, девятый, десятый. «Одиннадцатым оказывается январь, двенадцатым – февраль, а март – первый месяц года».
Автор анализирует церковный календарь и отмечает, что культовые термины имеют не греческую природу, церковный словарь переполнен латинизмами. Дмитрий Калюжный отстаивает свой тезис достаточно интересным способом: он задает вопросы, в которых подспудно содержится ответ. «Почему русское слово «церковь» созвучно латинскому cyrica («круг верующих»), а не греческому «экклесия»? Почему русское слово «крест», как и польское «крыж» происходит от латинского crucifixus («распятие»), а не от греческого «ставрос».
Автор приводит ряд интересных совпадений с латинскими названиями. Таким образом Д.Калюжный показывает тот языковой уровень заимствований, который произошел в языке. Конечно, это доказывает только одно между русской церковь и римо-католической были тесные взаимоотношения. Но и только. Поэтому и сам автор не дает точного ответа. «Все это, конечно, не дает оснований для вывода, что Русь получила крещение от Ватикана. Могло быть так, а могло быть иначе. Но эти вопросы русский энциклопедист Николай Морозов (1854-1946) задал без малого сто лет назад, а на них нет ответов!»