Узкий каменный кушак подпоясал кромку берега, изгибаясь немалым полумесяцем. Изящно наклонившись над водяным зеркалом, редкие берёзки любовались собой. А сумрачные ели вздымались над ними и притворяли от случайного взгляда.
Вёсла бесшумно погружались в воду и поднимались, оставляя строчку капель. Лодка кротко, разрезала ватный туман, который покоился на озере и порой с ленцой заползал в прибрежные ложбинки, поросшие кустарником.
Началось это на подходе лета, когда ещё утро ледяное было, и солнышко лишь к полудню ладно прогревало тайгу.
В один из таких дней дед Фомич взялся за вёсла - уж очень хотелось жареной рыбёшки. Снарядил пару кружков и они, качаясь на малой зыби, принялись разводиться в разные стороны. Неожиданно один из них вздрогнул, притопился не раз и, вынырнув, перевернулся, красно заблестевши. Дед, не мешкая, вскорости вытащил на белый свет щурёнка, видать голодный, раз так быстро попался.
И вдруг всё вокруг разом посерело и посыпал сырой густой снег. Шибкий ветер взялся раскачивать озеро и закручивать на волнах белые «барашки».
«Остатки зимы», - и дед размял зазябшие руки.
До берега далече, а вот до островка, чудно сложенного из гигантских каменных «блинов», ближе будет. Да и костерок можно - вон какие сосны приютились на вершине.
Сильными гребками дед ловко поставил лодку меж мшистых валунов, которые хорошо прикрывали от волн, разбивая их на холодные брызги.
Набросил, на торчащий из скалы обломок дерева, цепь. Дёрнул пару раз, проверяя надёжность. После чего оглянулся вокруг и, приметив просторную расщелину, поспешил укрыться от ненастья.
По пути насобирал веток и вскоре на каменных стенах заплясал весёлый отсвет пламени. В кружку положил щепотку чая, листья малины и поставил близко с костром - жар хороший, так что быстро закипит. А пока дед развернул тряпицу и принялся неторопливо жевать мякиш хлеба.
И здесь в тёмном дальнем углу сверкнули бусинки-глазки и погасли, будто их и не было. Потом ещё раз, но уже ближе, затем из тени показался бельчонок, неизвестно каким путём попавший на островок.
Может по льду перебрался, да проспал ледостав, а по льдинам не хватило смелости перебежать на берег. Так это или нет, кто знает.
Дед подбросил бельчонку хлебную крошку, а тот поначалу дал дёру. Но после вернулся, схватил угощенье и снова растворился в спасительной темноте. И так до тех пор, пока не насытился.
Вот с той поры дед Фомич взялся раз в неделю наведываться на островок с мешочком кедровых орешков. Бельчонок так освоился, что уж не прятался, а спокойно сидел на самом высоком камне и старательно высматривал лодку деда. Увидав её, вытягивался на задних лапках, словно солдатик на плацу, и начинал звонко, призывно цокать, поторапливая.
Вот и в этот раз рыжеватый бельчонок сидел на своём месте и громко звал деда поспешить. Как только нос лодки захрустел на прибрежной гальке, зверёк подбежал и протянул лапки, в которые упали желанные кедровые орешки.
Фомич раз попробовал приманить в лодку бельчонка, чтобы перевезти на берег, но тот наотрез отказался. Выпрыгнул и потом, обиженный, долго не показывался, лишь скорлупка, оставленных орешков, говорила, что с бельчонком всё в порядке.
Так что дед оставил эту затею, да и что ему в тягость что ли поработать вёслами и привезти на островок запас кедровых орешек для здешнего островитянина. Будет зима, озеро встанет на лёд, вот тогда сам и вернётся в лес.
А пока дед Фомич снарядил удочку, плюнул на жирного червя и забросил поплавок ближе к камышам, что шелестели на беглом ветерке.
А совсем рядом расположился бельчонок. Орешки щёлкает и озорно поглядывает на деда. Вдвоём-то веселее на островке.
23.07.15