…Сергей Павлович уже почти карабкался по крутым и гулким чугунным ступеням, хватаясь рукой за блестящие поручни. Похоже вся винтовая лестница сверху до низу была натерта соляркой. Её запах стоял повсюду, и усиливался наверху, в сужающемся уже довольно тесном пространстве.
Высота маяка изнутри обескураживала – не такой она ему показалась, когда он легкомысленно, в его-то годы, решил залезть и покорить эту башню. Впрочем, там внизу, ему больше хотелось посмотреть с вышины на морскую даль. Почувствовать свежий ветер, который тихим трубным пением манил его туда, где выше, над почерневшей медью колпака фонаря, поворачиваясь влево и вправо – поблескивал на тонком штыре флюгер.
Сергей Павлович, сопя и переводя дух, посмотрел вниз. Он ощущал себя внутри гигантской раковины затянувшей его в свое спиральное нутро…
…Вчера на берегу он нашел истертую волнами и песком большую раковину с проломом на боку. И всё разглядывал, пытаясь понять – чем все таки заканчивается её последний завиток на самой верхушке. И удивлялся, как похожа она на Вавилонскую башню, если её вот так, наполовину, воткнуть в песок. Ему казалось, что конца, тупика, в последнем завитке раковины нет. Что там выход. В узкое пространство, свернутую внутрь изнанку раковины – эмалевым раструбом спускающуюся к горловине. И всё же, он не мог разобраться. Верней ощутить, представить. В общем, он запутался…
Здесь в башне, в центре, тоже была труба – железная черная шахта с громадными заклепками. И лестница всё теснее обвивала ее кверху, прижимаясь слева к каменной стене. За последним поворотом, над головой, уже слышались шорохи и ветер и какое-то тихое гудение. Люк был откинут наружу, и Сергей Павлович с облегчением, весь подался вперед.
Он очутился внутри круглого застекленного помещения. В центре, на массивной тумбе возвышался Фонарь. Это было множество сверкающих узких сегментов с острыми краями и огромной, как блюдо, линзой посередине.
Фонарь и эта линза – как хрустальный Глаз, промытый и чистый, покоились на своем ложе. Он втягивал в себя всё что было вокруг. – Стеклянную комнату и изогнутый её каркас. За ней – песчаные дюны, все окрест. Дальше – темнеющую полосу моря. И еще дальше – само солнечное светило, далекий диск – красный и остывающий, будто придавленный пальцами у морского горизонта. Всё вбирал в себя и поглощал, этот хрустальный Глаз. Сергей Павлович даже побоялся заглянуть внутрь, в его прозрачную глубину – казалось, он вытянет и опустошит всю, и без того слабую его душу.
Гудение шло из небольшого ящика, от которого тянулись толстые жилы кабеля. Шорох был непонятно откуда. Будто ветер снаружи царапал стенку сухой веткой…
Кряхтя, – и волна воздуха снизу тягой, почти выталкивала его, – Сергей Павлович протиснулся в низкую дверцу наружу. Узкая шаткая площадка круто уходила по обе стороны. И, Сергей Павлович инстинктивно прижался спиной к толстому холодному стеклу.
…Внизу, сквозь редкое железное ограждение он видел черепичные крыши маячных строений. Их длинные тени зубцами вытянулись на песчаной поверхности. И там, посередине, одинокого серебрилась крона дерева.
Потом он увидел море. Темнеющее, оно тускло поблескивало дорожкой вслед уходящего солнца. Никаких звуков оттуда не доносилось. Лишь длинным накатом к берегу молча шли волны. Белые барашки ежесекундно то появлялись, то исчезали среди них. Море, отстраненное, будто доисторический зверь – медленно поворачивало свою спину, стараясь удержать на себе последние лучи солнца.
…Сергей Павлович, осторожно прошелся по зыбкому железу. И потом долго сидел на остывающих плитах, и смотрел на угасающее солнце…
Тихо гудел в свою трубу ветер. Размеренно, как качели, где-то над головой поскрипывал флюгер. А выше – словно гигантский столп уже нарастало вечернее небо. Ничто не мешало ему показывать и зажигать редкие еще свои огоньки – звезды. И ветер как хозяин – удерживал небо над землей. И без ветра, небо, улетело бы давно прочь, не связанное ничем…
– Что там шуршит за стеной?.. – думал Сергей Павлович, уже впадая в дрему. И неожиданно почувствовал на лице прохладу.
…Наверху, в прозрачной комнате-келье, зажужжали электрические механизмы. И сверкающие сегменты двинулись по кругу. Затлел, и разгораясь все больше и больше – ослепительно вспыхнул фонарь. И первый луч света, как от первой звезды – сверкнул, и ушел к горизонту.
…Сергей Павлович медленно и размеренно спускался вниз по винтовой лестнице. Ему казалось что он, вопреки тяготению, невесомо шествует наверх.
…Он поднимался по долгому склону холма. Среди шелеста незнакомых трав под ногами. В их остывающем полынном дыхании. Шел вслед уходящему солнцу, низко освещающему всю эту картину. Самую прекрасную для него. Вдруг открывшуюся новую планету – Правду – его Правду, которой он с радостью подчинялся…