- А вы - муд... оба. Слушайте меня внимательно.
Бондаренко поведал историю, которая делала честь и Юрию Александровичу и Валерию тож Александровичу. Если, ну очень, кратко (а он излагал минут десять и в перерыв не мог кончить), суть в том, что генерал руководил секретной частью на Грибановской горе, пока не был списан на пенсию. А пока руководил, был в деловом контате с Главой Б-бска и, имея могучий потенциал хозяйственника, разворотливость в решении сложных вопросов любого качества - выручал город чем только мог и не мог. Главное его качество: обещал – сделал. А доверительные связи с такими же Главами близлежащих районов, вес и авторитет у них, достойный дружбы губернатора, ставили его на уровень такого же главы, окажись он покладистым мужиком для Воронежской власти. Потому и оказался он замом координатора АВЭО, пост которого занимал Лебедев. А что до встреч и проводов за дружеской попойкой, то скажите любезные, вы меньше съели на таких посиделках, если вас туда позвали? («Палец о палец не ударив при этом» - говорил его возмущённый взгляд).
- Понятно. Персона. Потому и ходит гоголем. Да нет, я не против. Мужик он статный…
- Он так ходит, потому что больной. Об этом распространяться не буду, он не любит. А чего вы, собсн, от него хотите?
- Лан, забудем. Мы на предмет сокращения. - Кратко изложили, в чём болячка, - с тобой и хотели посоветоваться.
- Ты-т как, Жень. У тебя служба большая. Кем из своих пожертвуешь?
Женька, никак не ожидавший такого вопроса, аж встал. И спросил непривычно тихо:
- Вы меня звали-то зачем? Помочь иль подставиться? Валерка уже сократил кого?
- Не успел ещё, - сказал я.
- Да у меня и некого. Сам, разве? – добавил Любовенко.
- Во! – окреп голосом Бондаренко. – Пишись сам, за тобой – Альберт, я третьим буду. Даю гарантию. А лучше всего, я вам дам рекомендацию, кого НЕ сокращать. Остальных – хоть поголовно. Будешь записывать?
Любовенко мудро замолчал, и пауза восстановила равновесие симпатий. Я спросил неуверенно:
- А кого ж, всё-таки можно?
- Мишку. Медведева. «Спортсмена».
Михаил Сергеевич руководил городским спортом, несмотря на очаровательное сходство с Вини-Пухом. И обладал, кстати, чувством юмора и смелостью его рекламировать прямо на планёрках, за что Лебедев после одной его остроты - уж очень удачной - почти всерьёз обещал перевести его в отдел культуры: «Там как раз нужны затейники». Женька же очень ценил собственное (и бесспорное) лидерство в этой части и соперников не обожал. Потому и шутил по их адресу так же весело и убойно.
Упоминаю об этом факте, с горечью и сожалением: Медведева всё ж сократили, хоть и не по нашей подсказке.
- Ладно, шутки в сторону. Начнём с самого начала. Где штатное расписание? – Любовенко взял трубку и стал звонить в нужную службу.
Бондаренко, дождавшись расписания, поощрил нас молчаливым взглядом и вышел, не простясь (был уже обед), сохраняя убеждение, что ни Селивёрстов, ни он сам, ни его служба не пострадают. А мы, немного огорчённые двойным срывом, стали листать документ.
Что поразительно, первым к нам зашёл Соловьёв. Сам. Отальных приходилось приглашать. Иван Александрович, бывший Военком района, возглавлял службу ГО ЧС. Он регулярно докладывал мне по утрам, какие события из ряда вон случились в округе, какая ожидается погода и даже виды на урожай. Милый и разговорчивый, совсем не строгий руководитель мирно существовал в кабинете напротив моего, поделённом на четыре клетки, гаде умещались и его зам. Клещенок, такой же вежливый и обязательный, и две прекрасные дамы Оля и Люда, одна другой лучше. (Исключительно в МОЁМ понимании, человека далёкого от забот и чрезвычайных ситуаций). Но жизнь их была не прекрасна. Оля и Люда постоянно ждали, кому из них предложат поискать новое место работы. И если нас удивил приход их шефа прямо к чтению «Штатного расписания», то вовсе не потому, что он обеспокоен участью дам, а тем, что он уже ЗНАЛ, чем мы занимаемся.
- Ну, господи… Леночка об этом сказала Людочке из «Культуры», та Глотовой. Ольге. А она – нашим. Да уж давно по этажам новость гуляет. Как только извлекли это расписание на свет божий – и пошло-поехало. Зачем его ещё к Альберту понесут? Сергеичу…
- А у вас в «спасении» не перебор? Сколько человек у Володи Кириленко?
- Вы, братцы, не знаю, как в деле, а в политике – ни-ни! Его ребята гурьбой в партию вступают. Во! В какую? – не спрашивайте. Передовой отряд расформировать хотите?
После его ухода мы грустно, но единодушно поставили два знака вопроса напротив фамилий его сотрудниц. Они в партию не вступили, и им не важны интересы государства. А по сути, они были уже обречены независимо от нашей мудрости. Одну сократили раньше, другую позже.
На этом первый день был закончен. Вопросы к Лебедеву были, возможно, у Валеры. Я же целиком уже доверился его опыту.
Поскольку деятельность «группы риска» была разоблачена, скрываться было не к чему, и мы стали приглашать на беседу начальников.
Болезненная эта работа продолжалась несколько дней, и отдавались мы ей, не жалея живота своего, по факту порой забывая и про обед, и про ужин. Мы уже подходили к концу списка «штатов», которые вопреки нашей неограниченной власти соблюдали-таки неколебимую устойчивость. Монотонность поражений от злой судьбы приводила меня в транс и безнадёгу. И я не потерял к ней интереса только потому, что она открывала мне то житейские истории, известные Валерке, то служебные тонкости и тайны, то просто живой портрет иной личности.
Вдрызг уставший и сморённый деловым монологом Валерия Владимировича, рассуждавшего над каждой фамилией, группой, отделом, я уже и не следил за ходом мысли коллеги.
- Ну, вот… Ещё одна «священная корова»…
- Кто? – вскинулся я, понимая, что речь о «кадрах».
- Де не кто… А - что.
- Что?
- Культура.
- Тоже «святое»?
- Скорее – неприкасаемое! Пространства у них большие (имелся в виду кабинет, равный моему, но не в пример ему оснащённый всеми прибамбасами культурной цивилизации), а кадры – за штатом. И всему голова – одна…
- Корова?
- Не юмори. Коноплянская. Её будем вызывать?
Вопрос поистине ребром. Я вспомнил беседу у Пастушкова, когда ещё был просто депутатом. Он, отказав Коноплянской в приёме, мотивировал по телефону с громкой связью: «Подожди, тут у меня депутат. Сорокин». На что дама ответила независимо: «Да хоть Глава. Короче, сейчас буду!»
Вспомнил и Володьку Попова с его «версией».
С какого боку соприкасались две сентенции? Спросил нейтрально:
- Лебедев не одобрит?
- Ну, тут пока мы решаем. Да и решать нечего. Ты сам что о «культуре» думаешь?
Думал я «адекватно». Личность Коноплянской (как и её отца, Евгения Константинова, когда-то местного же «министра»), была мне известна ещё задолго до сего. Валерка осведомил о дне сегодняшнем.
Что непонятного? Культуру двигал сам Лебедев. Это была его толи страсть, толи пунктик. Не думая прославиться в Борисоглебских веках, он последовательно ставил себе памятники материальные. И церковь незабвенных святых (Бориса и Глеба, для не местных), и «беседку» типа часовни, и галерею по мотивам местных (но известных!) художников. Не говоря о досках мемориальных, «Дне города», «Аллее Славы» и прочих номинациях. Евгеньевна же была и толкачом, и тяглом в этой области (по наследственной линии, что ли?) просто необузданным. Ей равно удавались и смотры, и конкурсы, и победные гастроли, и деловые переговоры «по теме» с кем угодно. Эта «спарка», подпёртая властью и страстью, создавала Борисоглебску…
Тем не менее, однако, как говорится. Такое нарожать в провинциальных финансовых муках и отдать на поругание? Лишить, вместо того, чтобы усилить? Мы не могли и помыслить в этом направлении. И дружно высказались за нетрадиционное решение «культурного вопроса»: не урезать!
Подробности бесед с другими лидерами отделов не требуют огласки. Все они кончались жутким непониманием высоких задач руководства (как глупую власть воспринимали именно нас!), зато отлично сочетались с интересами самого государства. Чтоб усилить, поднять, умножить и сократить (сроки исполнения, конечно), ВСЕМ людей НЕ ХВАТАЛО! К нам заходили, вооружившись документами, информацией, либо жалобным или суровым видом. Многие исповедовали тактику: «Лучшая защита – нападение!» Встречали и поодиночке. Валерку, наверное, тоже. Выбить из штата службы хоть одного безболезненно – не удавалось. Даже с кровью. К концу недели было человека три. Валера, правда, берёг на крайний случай одну хитрость. Вернее – шанс. Были же ВАКАНСИИ! Пришёл срок, так он и спросил меня в лоб:
- Тебе когда машину обещают?
- Зачем? (Я не понял. Перевозить что ли чего?)
- Возить тебя на работу.
- Персональную что ль?
- Именно.
- Не спрашивал. А что?
- Узнай. Если скоро, мы шофёра твоего сократим. Четвёртый будет.
- А тебе, не обещают? – задал я безнадёжный вопрос.
- Мне не положено.
Новость была неожиданной и интересной. Выходит от меня скрывали такое важное обстоятельство, как право на извозчика! И знали об этом все, кроме меня? И, узнав, самому тут же проститься с приятной возможностью стать важной персоной? Что лучше? Найти кандидатуру под сокращение или получить статус почти небожителя?
- Оставим на потом, Калмыкова, поди, точно знает (зам Главы по экономике).
- Вот то-то! – Валерка не сомневался, что я «упаду» от такой новости.
- А ещё никаких вакансий нет? – ухватился я вдруг за интересную мысль.
- Ты догадлив. Но утешить тебя нечем.
Вот в таком темпе и образе действия мы кувыркались почти неделю, кое в чём целиком положившись на главную экономическую даму. Да и как без её рекомендаций, по сути? В принципе, именно ей бы и поручать такое дело. Знание и житейская мудрость, авторитет, вдвое больший нашего с Валерой вместе взятого, и умение вести речь с любым в нужном тоне и русле… И почему не ей поручили? Да, понимаю, объезжать новичков – так вкрутую. Так быстрее поймёшь, что такое власть от минуса. Тут – дело. А партийная работа, политика – орешки.
И все знали, кто, практически занимается сокращением. Но нелюбовь масс висела в основном на нас с Валерой. Калмыкову же народ любил по-прежнему. Такие вот повороты.
Так и сократили мы, в общем, человека три или четыре. Рекомендовали, по крайней мере.
Валерий Владимирович, ныне зам. Главы по Сельскому хозяйству в Администрации, прочитав это в декабре 2014 не засмеялся:
- Наверное, кому-то и будет смешно. Точно. А у меня – две язвы в активе. Не от смеха, поверь. При одном главе – сорок сократили. (Не троих!- напомнил мне). При другом – ещё 50. Каждый человек – болячка.
- Не ты ж подписывал приказы…
- Мне от этого легче?
P.S. Что сокрушает и озадачивает. Результаты деятельности сократителей кадров впечатляют. Я заглянул в свой бывший кабинет, где царствовал в одиночестве – там трое. В кабинете сокращённого-таки Селивёрстова – не меньше. «Малый зал» совещаний (переведённый в холл пятого этажа), переделанный Даниловым (наследник Лебедева) в дополнительный кабинет – тоже не пустовал. На месте двух холлов, на этажах напротив лестницы – ещё по паре пристанищ для чиновников. Фойе первого этажа обрело контролёра с турникетом и два кабинета с секретарями и службой охраны. Да и обширная библиотека Горкома той ещё партии в левом крыле здания, была освобождена от книг и библиотекаря ещё при мне и благополучно приютила новые кадры в соответствующем количестве в новых, уютных кабинетах.
Впрочем, кто ж не знает, как растёт отчётность перед государством за каждую копейку вместе с ростом бумагооборота деловых людей? И Любовенко теперь может не беспокоиться за свои болячки. Сейчас он приставлен к сельскому хозяйству, где коров, свиней и прочую живность к нулю сводят много успешнее, согласно обстоятельствам и уже вопреки его усилиям. (Вон элитных, купленных за валюту коров, угробили чуть не тыщу штук. И виновного не ищут. Россия неистощима? И где чиновник, что за всё в ответе? Тут Берию вспомнишь...)