Собирая малину на даче, вспомнил, как ехали мы с мамой из Сибири в пассажирском поезде. Остановки были долгими, стоял наш состав "возле каждого столба", как говорила мама. На маленьких станциях шумели базары, и пассажиры уже толпились в тамбуре, когда поезд замедлял ход, чтобы купить что-нибудь съестное и просто размяться.
На одной из таких станций мама сказала мне не выходить из вагона, а сама поспешила к рынку. Я стоял и ждал, ища её глазами, и не находил. Время шло, а её всё не было. Раздался гудок паровоза - сигнал к отправлению, и вышедшие пассажиры стали забираться в вагон. Вот поезд тронулся, вот запрыгнул на высокие ступени последний, бросив недокуренную папиросу. Проводница стояла у открытой двери, держа свой флажок. Поезд шёл уже быстро. Она захлопнула дверь и, обернувшись, молча смотрела на меня.
Мне было пять лет. Я не заплакал; но какое-то состояние усиливающегося ужаса охватило меня. Я молчал.
Вдруг открылась дверь, и из соседнего вагона появилась запыхавшаяся мама. В руке её, на огромном листе лопуха лежала горстка малины.
Не помню, как я ел её. Помню, что мы сидели, и она всё протягивала мне этот лопух с ягодами и спрашивала:
- Испугался?
Как давно это было! почти шестьдесят лет тому назад; но, когда я собираю малину, иногда встаёт передо мною ей милое лицо, и она протягивает мне зелёный лопух с красными ягодами.