Хор был гордостью нашей школы. Учитель музыки Георгий Митрофанович - его создатель и многолетний руководитель - тоже. Хор часто выступал на смотрах, праздниках и концертах. Хористов снимали с уроков на выступления и репетиции, поэтому "ходить на хор" было здорово.
Для концерта в районном ДК по случаю ноябрьских праздников 1985 года мы готовили несколько, как всегда, песен. Одну должны были петь с настоящим оркестром и солистом из филармонии. Им оказался суровый дядька, примечательный только своей лысиной, которую мы разглядывали, стоя на репетициях позади него на двухступенчатом помосте. Гораздо более интересной личностью был режиссёр готовившегося действа. Живое воплощение перестроечного времени - эпохи смелых замыслов и громких слов. Или наоборот. Впрочем, тогда ветры бестолковых перемен ещё только подули. А я училась в седьмом классе и носила пионерский галстук.
Время требовало неформальных подходов. Наш режиссёр так и подошёл.
- А пусть-ка, - сказал он, - дети выбегают на сцену через зал. Прямо на кинохронике. И кричат "ура". Сверху, по боковым проходам.
Георгий Митрофанович оторопел:
- Мы так никогда не делали... Они ж попадают в темноте. Кучу-малу устроят!..
- Не попадают, - возразил режиссёр. - Мы их рассредоточим.
Смысл этого слова нам разъяснили так:
- На кинохронике тихонько входите в зал с двух сторон. На штурме Зимнего бежите к сцене. По одному, не скопом. С интервалом в секунду.
Докричав "ура" вместе с революционными матросами на экране, мы должны были подняться на сцену через кулисы и там построиться на наших ступеньках. Заканчивалась хроника, гас экран, открывался занавес, и лысый дядька начинал петь с оркестром, а мы вступали на рефрене. Но поток гениальности нашего режиссёра на этом не иссяк:
- И пусть они повяжут галстуки на головы!
- Это как? - не понял Георгий Митрофанович.
- Как косынки. По-коммунарски!
- То есть, им по два галстука придётся надеть? Один на голову, другой на шею?
- Нет! Зачем на шею?
- Они же в парадной форме будут, в белых рубашках...
- Не надо ничего больше! - Перебил его режиссёр.
- А мальчики?
Режиссёр побагровел:
- Мальчики, естественно, на шею повяжут!
- И на что это будет похоже?..
Слишком переполненный идеями для дальнейших препирательств новатор режиссуры отчитал нашего хормейстера за формализм и косность. Мы все оставшиеся дни репетиций шастали по ДК в повязанных на головы галстуках, смеша техничек:
- Им бы ещё кожанки, и были бы, как первые чекистки!..
Тот праздничный концерт я никогда не забуду. Наше выступление стало гвоздём программы. Солист, оркестр и мы затмили всех, в том числе, режиссёра со всеми его находками.
Мы не попадали в проходах. Благополучно взяли Зимний при поддержке матросских штыков. Взобрались на ступеньки. Открылся занавес, зажёгся свет. Оркестр сыграл вступление. Запел лысый.
С опозданием. С тем самым интервалом в секунду. Высочайший ли профессионализм тому причиной, идеальное ли чувство ритма, но злополучный интервал солист наш стойко выдерживал весь первый куплет. Затем второй. Оркестр не уступал ему ни в мастерстве, ни в упрямстве, и тоже ни разу не сбился. Ни единого, столь необходимого раза!
Мы дружно пропустили оба куплета, застыв на своём постаменте, как оловянные солдатики. Публика захихикала. Но нам было не до смеха. Мы не знали, петь нам с дядькой или с оркестром. Молчали, как одна душа.
И вдруг - о, чудо! - в середине третьего куплета они-таки нашли друг друга. Две строчки лысый пропел точно под музыку. А на рефрене грянули мы.
Зал лежал.