Ключ клацнул два раза в нижнем замке. Верхний Александра закроет сама, когда будет уходить. Я иду на работу, несмотря на подозрительные взгляды сестры. Она знает о моем страхе, знает, что он совсем рядом, буквально на лестничной клетке. Она не пускала меня сегодня. Чуть истерику не устроила! Саня – Саня… Ну, разве ж я могу?.. Кнопка лифта для меня – языческий идол. Я молюсь, чтобы лифтовый бог меня услышал и прислал на этаж эту чудесную кабинку, пахнущую пока еще чистой фанерной обшивкой, вентиляцией и объявлениями на листах А4. Эта коробка избавит меня от моего кошмара. По крайней мере, пока везет меня на первый этаж.
Я выхожу на улицу. Облегченно вздыхаю. Или мне просто надо было вздохнуть? Вдруг сердце испуганно дернулось. Не может быть!.. Он не оставил меня… Пока я ехала в лифте, он пешком сбежал с двенадцатого этажа, он в подъезде, и теперь нас отделяет лишь одна-единственная металлическая дверь. Тонкая, полупрозрачная, ненадежная и бесполезная дверь из трехмиллиметрового железного листа. Я чувствую, как он смотрит на меня, и руки начинают холодеть. Иду, не оборачиваясь.
На работе все больше молчала. Не могла избавиться от чувства, что кто-то невидимый постоянно идет по пятам и дырявит мне взглядом спину чуть ниже левой лопатки.
- Ты чего такая грустная? – подсела рядом Надюха, коллега из соседнего кабинета.
- Да так… - пожимаю плечами, - Взгрустнулось.
- А чего бледная такая?
Улыбаюсь.
- Взбледнулось… Может, по чайку?
- Ну, наконец-то! Хоть одна сообразила! – смеется Надя и дружески треплет за плечи.
Идем пить чай. Вроде отпустило.
День на исходе. Иду по улице и внезапно понимаю, что сегодня, именно сегодня, я панически боюсь лестниц. И чем ближе подземный переход, тем сильнее внутренности съеживаются от ужаса. Воздух становится твердым, им невозможно дышать. Ведь там опять он… «Всего тридцать ступенек… - уговариваю себя, - Там всего лишь тридцать ступенек». Чтобы не было так страшно, начинаю их считать. Переход позади. Иду домой.
Захожу в подъезд, вызываю языческого бога лифтов. Лампы в подъезде все на месте, все работают исправно. Почему же так темно перед глазами? Устала я что-то. Приду домой – лягу спать. Даже думать не хочу, что он опять где-то поблизости. Но какой-то животный инстинкт самосохранения подсказывает, что он опять там, на лестнице. И если лифт не приедет…
Двенадцатый этаж. Лифт открывается, я поднимаю с пола пакет с продуктами и… чуть не сталкиваюсь с ним лицом к лицу! Боже, он опять бежал за мной!.. В сердце как будто иглу всадили, лампы снова погасли сами собой. Мгновение – и тень мелькнула вниз с площадки. «Все нормально, я дома, - успокаиваю себя, - Я уже дома». А в груди трепыхается напуганный воробышек…
Закрыв за собой дверь, я на всякий случай щелкнула верхний замок и накинула цепочку. Как будто бы это меня спасет… Вечер, мы с сестрой сидим на кухне и болтаем о том, о сем. Помню, еще подумала: «Хорошо, что не одна». Помню, что пили чай с «Наполеоном». Помню, что хотела позвонить маме. Помню, что кто-то снова посмотрел на меня леденящим взглядом, что опять воздух закаменел и перестал поступать в легкие, и опять лампа погасла сама собой, и сердце едва не выпрыгнуло наружу. Последний оставшийся в памяти образ – полные ужаса глаза сестры и падающая с грохотом в мойку тарелка. Последнее ощущение – боль в кисти руки, до посинения вцепившейся в спинку стула. Последний звук – собственный голос, сдавленно и жалобно прошептавший:
- Саня…
****
- Сердечная недостаточность, - уверенным тоном произнес врач «Скорой помощи», – Собирайтесь, мы везем вас в больницу.
Категорическое «Нет!». Заверения, что прекрасно себя чувствую. Предложение продемонстрировать десять приседаний и пять отжиманий от пола. Утверждаю, что нахожусь в здравом уме и понимаю весь риск ситуации. Двадцать минут прений, и врач отмахивается рукой.
- Но я надеюсь, ты понимаешь, что надо будет срочно кардиолога посетить. В ближайшие же дни, не откладывай. Ясно? А еще лучше - пройди полное обследование.
У меня болит голова. Где-то в районе виска – заметная шишка. Нос немного побаливает. И губа разбита, но не сильно. Саньку люблю еще больше, ужасно стыдно перед сестрой.
Это был приступ. Это он меня преследовал. Это он – мой персональный ад. Он знает, что легче всего меня поймать на лестнице, в двенадцати этажах над землей. Можно даже и ниже. Это он ходил за мной по пятам. Это он караулил в подъезде. Ему надоело ждать поломки лифта. Его не остановила цепочка на двери. И вот, наконец, мы с ним встретились с глазу на глаз. Хорошо, что не одна…
- Заболевания какие-нибудь есть? – продолжая что-то строчить в своей тетради, не унимался доктор, - Чем болеешь?
Он пришел. Он решил напугать меня. У него получилось. Но это не значит, что я непременно сдамся. Этот страх лишь разозлил меня.
- Жизнью… - ухмыльнулась я, отворачиваясь от укола. Боюсь. Но потерплю.
- Ну, если пациент хочет жить - медицина в таком случае бессильна, - заметил ухмылку доктор, - И все же, какой диагноз?
На работе дали отгул на день. А потом два выходных. Отлежусь, подумаю над своим поведением. На балконе прохладно, я в шапке и пальто. Зато в шортах и домашних тапочках. Дышу. Живу. «Думал, испугаюсь и сдамся? Как бы не так…»