К математике девочки готовились честно, не позволяя себе ни расслабляться, ни мухлевать. Правда, общага «гудела». Одни любили заниматься под музыку и не думали считаться с соседями — магнитофоны подпрыгивали от громкости. Другие, особенно парни, начав «отмечать» сдачу первого экзамена, никак не могли остановиться. Музыка и водка лились по этажам рекой. Наконец-то стали взрослыми! Мамы далеко! Свобода! Равенство! Братство! Гуляй, ребята! Лишь к четвёртому дню подготовки стало немного потише и потрезвее. Людке всё это, в общем-то, нравилось, хоть и мешало заниматься. Светка злилась на шум, но деваться было некуда. Попытались пойти с учебниками в берёзовую рощу — там не более рабочая обстановка. Соседки по комнате ходили с той же целью на реку. Возвращались с красными телами и перегретыми головами от солнца. Зато с новыми знакомыми. Света с Людой решили готовиться к экзамену в комнате — заткнуть уши и зубрить, зубрить, зубрить... А чего зубрить? Первая математика письменная. Надо задачи решать. Вот и решали по мере возможности. Соседки посоветовали написать «шпоры», поделились опытом. Девчонки писать шпаргалки на бумаге и складывать их гармошкой не стали, но на всякий случай основные формулы записали на деревянном треугольнике.
Утром в день экзамена по центральной лестнице Главного корпуса поднимался поток абитуриентов. Из общей массы вчерашних десятиклассников своей формой, клешами, надраенными до блеска ботинками и ременными бляхами с сияющими якорями и звёздами, выделялись недавно демобилизованные солдаты и матросы. Они шли с видом, что им всё нипочём, видали они и не такое. Выпускники школ, конечно, робели — зубы дробно постукивали, руки немного тряслись и губы у некоторых слегка подёрнуты голубизной. Человек триста, избравших для себя профессию инженеров-сантехников, должны были посоревноваться в знаниях и доказать своё право учиться в этом институте, на этом факультете. Потому что из них, трёхсот, лишь сто пятьдесят будет признано студентами. Остальных «отсеют». Какой-то колхозный термин…
Вошли в огромную аудиторию на пятом этаже. Странная комната, девчонки в своей школе не видывали такой: столы стояли в шесть рядов и поднимались вверх амфитеатром. А внизу — учительский стол с огромной чёрной доской, похоже, стеклянной.
Абитуриенты расселись за столами-партами, приготовились получить задание, как в школе на контрольной по математике. Вошли преподаватели. Один из них выступил вперёд и объявил:
— Пожалуйста, сидящие в крайних левых рядах поднимитесь и поменяйтесь местами: первый ряд со вторым, четвёртый с третьим, шестой с пятым!
Людмила обомлела — треугольник-то с формулами один на двоих писался! А ведь у неё надежда была только на Светку и на него. Если она сейчас всего лишится, экзамен не сдать. Что делать? Света тоже очень растерялась, оттого что нарушились её представления о ходе экзамена. Она вдруг почувствовала себя ужасно одинокой, маленькой и беспомощной каплей в этом море чужих ей людей. Но не бросать же подругу без поддержки! Она, Света, всегда была более сильной ученицей. Конечно, треугольник с подсказкой должен остаться у Люды! Света ободряюще улыбнулась ей — мол, иди, не бойся, всё будет у тебя хорошо! Люда благодарно кивнула и ушла на новое место со спокойной душой и треугольником, испещрённым формулами. Какой-то лёгкий вихрь пронёсся возле Светки, и на место подруги приземлился тот самый парень с физики.
— Здорово! — как старый знакомый поприветствовал он её. — А я тебя увидел, так обрадовался! С последнего ряда к тебе слетел!
— Ну и напрасно, — кисло улыбнулась ему Света. — В математике я не сильна.
— Ничего, не боись, прорвёмся! — деловито подбодрил он её.
Получили задание, бумагу, проштампованную институтским штемпелем. Стали заполнять лицевую сторону экзаменационной работы. Когда в строке «№ оконченной школы» Света записала «№5», сбоку послышался шёпот:
— Да ты что? И я пятую школу кончал! Вот здорово! Ты откуда?
— Издалека, с Севера, — ответила Света. — Ты там вряд ли был.
А сама подумала: «Вот чего привязался, и так тошно, а тут он ещё!»
— Ну, ясное дело! На Севере я не был. А где на Севере?
— Ты всё равно не знаешь.
— А ты скажи, может, и знаю! — не сдавался парнишка.
«Вот противный мальчишка, упрямый какой!» — разозлилась Светка.
— Город Алдан слышал? — спросила она его.
— Не-а, про речку слыхал, в Лену впадает, а город где?
— Где золото моют в горах, — пошутила Света.
Стала вчитываться в задание. В голове почему-то совершенно пусто. А тут ещё этот новый знакомец сидит сбоку, ёрзает по парте, сопит почти в ухо, отвлекает разговорами своими дурацкими. Светлана скосила глаза на титульный лист работы парня, выхватила взглядом: «Салогуб Владимир Владимирович».
«Надо собраться с мыслями, — думала Света. А мысли о чём угодно, только не о математике! — Теорию ещё так сяк напишу, а с задачами, наверное, не справлюсь. Вот позор будет, если я «пару» получу! Как домой возвращаться? Вот это отличница! Как бабуле с дедулей в глаза посмотрю, учителям? Стыд-то, стыд какой! Нет, надо что-то делать... Давай, Светка, думай, отвечай хотя бы на вопросы, с задачами потом разбираться будешь! Хватит ныть-то!» — мысленно стегала себя девочка.
Набросала ответ на первый вопрос; второй оказался таким, какой у неё был в школьном билете на экзамене. Ответ пошёл, как по маслу. Немного отлегло на душе. Взглянула в ту сторону, где сидела Люда. Та что-то усиленно пишет. Значит, есть что писать, молодец Людка! Света посмотрела условие задачи по алгебре. Перед глазами встал треугольник с формулами, всплыла нужная... «Умница ты моя! — похвалила свою память Светлана. — Спасибо тебе. Давай и дальше так же, поднапрягись. Ума нет, так хоть память не отшибло страхом!», — продолжала вести с собой воспитательную работу девочка.
— Слышь, девчонка! Тебя как зовут? — сосед слева снова дал знать о себе.
«Вот назойливый какой! Просто банный лист! Сейчас я его обругаю», — подумала Света, но вместо этого почему-то ответила:
— Светлана. Чего тебе?
— А меня Володька! Тебе шпоры не нужны?
— Нет. Я в чужом почерке не хочу разбираться, время тратить.
— Ну, тогда посмотри мою задачку, правильно я начертил?
— Не уверена.
— В чём не уверена? В том, что правильно?
— Да во всём! Я в геометрии не очень...
— Ну, ничего. Давай, налегай на то, что лучше знаешь.
— Спасибо за совет.
«Вот чёрт, с мысли сбил! Ладно, ещё один вопросик осилим и следующую задачу попробуем решить...»
— Свет, а Свет! — раздался шёпот слева.
— Слушай, ты не мог бы помолчать хоть немного? — не выдержала наконец Светка.— Ты не даёшь мне собраться с мыслями!
— Молчу, молчу... — обиженно пробурчал парнишка.
Времени оставалось совсем в обрез. С геометрией гиблое дело. Света даже не стала ничего писать — отвечать так уж наверняка, а просто так тратить улетающие минуты... Успеть бы переписать в чистовик то, в чём была уверена. Она увидела, что Люда сдала свою работу и в дверях знаками показала, что будет ждать её на улице. Света согласно кивнула ей головой. Надо дописывать работу. Парень собрал свои бумаги и с независимым видом подался вниз к преподавательскому столу. Он был выше среднего роста, с тёмно-русыми слегка вьющимися вихрами. Парнишка неожиданно оглянулся назад, и Света встретилась с его большими тёмно-синими глазами. «Обиделся, наверное», — подумала Светка. Но задерживаться на этой мысли уже не было времени. Преподаватели ходили по рядам и собирали работы, подгоняя последних засидевшихся ребят.
Света вышла на улицу. От волнения у неё во время экзамена мёрзли пальцы рук и ног. Но она почувствовала это только сейчас, оказавшись в объятиях жаркого летнего дня, идущего уже на убыль, и потому ласкового, а не знойно палящего.
— Ну, как? — набросилась на неё сходу подруга. — Что-то ты долго. Всё написала?
— Ой, Людка! Наверное, пора вещички идти собирать и в путь-дорогу отправляться.
— Да ты что говоришь-то? Я же видела, как ты писала.
— «Видела, видела»... — передразнила Людмилу Светка. — А что я писала, ты видела? Чушь собачью, не иначе.
— Да знаю я тебя, вечно ты преувеличиваешь. Ты не будешь писать, если не уверена в своём ответе.
— Ну, вот по геометрии и не стала писать.
— А остальное написала?
— Написала, — нехотя ответила Света. Она была очень недовольна собой. — А ты как? Со всеми заданиями справилась?
— Справиться-то справилась... Ой, Светка, по «трояку» получим и ладно! Не поставят же нам «двойки»! Ты на меня не сердишься? — виновато спросила вдруг Люда.
— За что? — не поняла Света.
— Ну, за то, что я треугольник себе взяла. На устный экзамен ты его возьмёшь! — благородно предлагает Людмила. — Чтобы по-честному было.
— Вот глупости какие! Он мне и так помог. А перед устной математикой я, Людмилка, тебе ещё более ёмкую шпаргалку напишу — захочешь, возьмёшь с собой на экзамен. Меня она будет только нервировать. А так, пока её буду писать эти пять дней, все формулы зрительно гораздо лучше запомню. Если только дойду я до устного экзамена, — мрачнеет Света, вспомнив свой письменный.
— Дойдём, Светка, не переживай ты так! А что за парень с тобой сидел? Я видела, вы разговаривали.
— Да дурачок какой-то... Только мешал весь экзамен.
— Симпатичный такой дурачок, — шутит Людмила. — Хоть и не очень высокий. Мне повыше нравятся.
— Кому что, а вшивому баня! — ворчит Света. — Он ещё на физике за нами сидел.
— Точно, вспомнила! А я думаю, где я его видела? Как зовут?
— Не помню! — зачем-то соврала Светка.
Ей неожиданно стало неловко, что обидела давеча парня. Но он ведь действительно очень мешал весь экзамен. И вообще, если бы его не было, она, наверняка, гораздо лучше справилась бы с работой. Впрочем, нечего себя оправдывать и валить с больной головы на здоровую. Если бы да кабы... Заниматься серьёзнее надо, готовиться к экзаменам лучше следует, как говорила их любимая классная, а не обвинять кого попало!
— Светка, ты что, оглохла? — донеслось до её сознания. — В общежитие пойдём или сразу звонить домой? Есть вообще-то хочется.
— Пойдём, наверное, позвоним сначала, чего уж оттягивать неприятные минуты.
— Да какие неприятные минуты, ты что, рехнулась? Еще ничего неизвестно, а ты собираешься своих «радовать» что ли? Получишь оценку, тогда и говори. Может, лучше сегодня не звонить тогда? Чего зря деньги тратить... — на всякий случай предлагает Люда.
— Смотри, какая экономная... Они ждать звонка сегодня будут. Не надо было им говорить расписание экзаменов, — запоздало пожалела Света. — Пойдём, на остановке пирожков купим и газировкой запьём, а на обратном пути в магазин зайдём, продуктами до следующего экзамена запасёмся, чтобы эти пять дней на улицу не выходить.
— Ой, Светка, в гроб ты загонишь и себя, и меня. Заучимся!.. — вздохнула Людмилка, но покорно поплелась за подругой.
* * *
Светлана знала, что ей предстоит нелёгкий разговор с бабушкой. У бабули, сколько она её помнит, всегда было больное сердце. А за внучку оно болело, как ни за кого. К тому же перед их с Людой отъездом явно возникли какие-то проблемы со здоровьем деда. Света видела, что от неё это скрывали, но она сильно и не допытывалась — не до того как-то было. А сейчас её очень мучила за это совесть. Надо было как-нибудь поделикатнее подготовить бабулю ко вполне вероятной «двойке» по письменной математике, но с ней прямодушной Светке хитрить было особенно тяжело. Чем ближе подходили девочки к переговорному пункту, тем явственнее всегда очень требовательная к себе Светлана видела эту чёртову «двойку» в своём экзаменационном листе, и оттого тяжелее становился её язык, а мозги будто усыхали в такт шагам. И надо же, телефонистка почти сразу соединила их с Алданом. То по часу приходилось ждать, а тут, на тебе, — моментально! После слов приветствия, конечно же, первый вопрос, как сдали экзамен.
— Бабуль, ну оценки только послезавтра будут вывешены, — вымучивает из себя Светка. — Ну, почему голос «невесёлый»? Нормальный. Здорова. Кушаем нормально. А деда как себя чувствует? Нормально? Ты в школу на всякий случай загляни, пожалуйста, узнай, уволилась наша пионервожатая или нет. Ну, на всякий случай. Мало ли что... Никто ведь не застрахован от «двойки». Если что, пойду работать вместо неё. Да не пугайся ты! Нормально я написала. Не все задачи, правда, решила, а так — нормально. И Люда тоже нормально. Ну почему я «заладила нормально»? Ты ведь тоже говоришь, что деда чувствует себя «нормально», и я тебя не подозреваю, что ты от меня скрываешь что-то. Да я не грублю! Я просто прошу тебя не переживать так и не волноваться раньше времени. Хорошо! Даю Людмиле трубку. Но я потом ещё возьму, я не прощаюсь.
Света протягивает трубку подруге, выразительно округляет глаза и трясёт головой, мол, сама всё слышала...
— Здравствуйте, Клавдия Петровна! — начинает разговор Люда. — Как вы себя чувствуете? Как Викентий Антонович? Здоровы? А мама моя как? Она сегодня вечером заглянет к вам? Ну, привет ей передайте от меня. Скажите, что всё у нас нормально. Нет, я «не заговариваю зубы» вам. Просто Свете один мальчишка мешал на экзамене, вот она и не решила задачу по геометрии, — стараясь выручить подругу, явно невпопад брякает Людмила.
— Какой мальчишка? Он вместо неё будет учиться в институте? Или кормить он её будет, если она без образования останется, а с нами, не дай Бог, что случится… — от волнения бабуля очень громко кричит в трубку и вообще ведёт себя не совсем педагогично. Голос у неё, как всегда в таких случаях, становится тоненьким и пронзительным, как у девчонки. Светка на расстоянии слышит его из трубки. Ей до слёз жалко бабулю и стыдно за себя. — Надо было мне с вами ехать, да не смогла я... — осекается бабушка.
Не знала Светка, не могла, да и не должна была знать о предстоящей через неделю операции дедушке. С войны мучила его язва желудка, и сейчас удалить её было просто необходимо, иначе врачи не ручались за его дальнейшую жизнь. Только поэтому отпустила Клавдия Петровна свою внучку одну. Рада была бы до конца дней своих не отпускать её от себя, да ничего не поделаешь, все птенцы рано или поздно вылетают из своих гнёзд...
Светлана снова взяла трубку:
— Бабуля, ты пока не переживай понапрасну. Если получу «пару», я тебе сразу позвоню. А если всё нормально пройдёт, звонить не стану, пока не сдам устную математику. Буду заниматься все дни. Хорошо? Всем привет от нас. Тебя и деду крепко целую! А мама с папой не звонили? Да? Ну, пусть не волнуются. До свидания!
Света почувствовала, что последние слова успокаивающе подействовали на бабушку. Мысленно она поклялась, что если не получит «двойку» за сегодняшний экзамен, то следующие два сдаст только на «пятёрки», чего бы это ей ни стоило!
* * *
Все дни занималась Светка, как проклятая. За пять дней, отведённые на подготовку к экзамену, только один раз вышла она на улицу, чтобы добежать до Главного корпуса в приёмную комиссию и посмотреть оценки за математику письменную. Они с Людой обе получили «тройки». Стыдно Светке было ужасно, но ничего не поделаешь, что уж заслужила, то и получила! Нечего сказать, «отличница» отличилась! Люда, наоборот, нисколечко не расстроилась. Не «двойки» же они получили! А «двоек», между прочим, очень даже немало в списках. «Пятёрок» почти не было — раз, два и обчёлся! «Четвёрок» тоже немного. В основном всё «трояками» и пестрили списки. Не зря один самый настоящий студент на их этаже — почему-то не уехал на каникулы — разъяснял какому-то парнишке после физики: « Три балла — это что значит? А это, милый мой, значит, что твои знания удовлетворили преподавателя. Международная отметка!» Люда собственными ушами слышала, когда на кухне жарила картошку. Вечно эта Светка придирается к себе и к людям! Сама не живёт спокойно и другим не даёт. Да она, Люда, просто не в состоянии вынести такого темпа занятий! А что значит совсем воздухом не подышать за весь день? Что уж теперь, помереть и не встать? Светка обещала хорошую «шпору» написать. Если сама боится ею пользоваться, то и, пожалуйста, не надо. Светка вообще очень правильная. Таких, как она, приятельница матери тётя Зина называет чистоплюйками. Люда, конечно, никогда Светке этого не скажет. Она её любит, Светку-то, но заниматься так много, как подруга, не может. Ну, нет у неё такой усидчивости и всё тут! То в магазин сбегает, то покушать приготовит Люда — не сидеть же голодом. Так и мозги усохнут... В общаге по-прежнему шумно. Кто празднует, а кто и прощается. Для некоторых прощание затягивается на несколько дней, а кое-кто решил отложить возвращение домой. Надо же «поболеть» за новых друзей. Дом теперь не убежит. Целый год, до следующих вступительных экзаменов, пробудешь дома...
В день очередного испытания девочки встали рано. Света пробежалась ещё раз по шпаргалке, написанной ею накануне, проверяя свою память. Люда спрятала её к себе в туфлю. Специально не стала надевать босоножки с открытой пяткой — не запарится нога. Под другую пятку подложила медный пятак — соседки сказали, что это примета хорошая. И хоть не рассчитывала Людмила на «пятёрку», решила, что не помешает такая дополнительная мера. Светка на это с сомнением посмотрела, предостерегла, что так можно и пятки стереть. Да ладно, пятки-то свои, не казённые.
Экзамен по устной математике почему-то проходил снова в той же огромной аудитории на пятом этаже Главного корпуса, как и письменный. У двери толпились абитуриенты. Девочки подошли к ним и робко прижались к стене. У Светы ноги налились свинцом. Заходить по собственной воле в эту комнату, с которой были связаны очень неприятные воспоминания о недавнем экзамене, совсем не хотелось. Вдруг совершенно неожиданным образом, будто из-под земли вырос, появился Володька. Как старой знакомой протянул он Светке руку.
— Здорово! Ну, что получила по письменной математике?
— Привет! — почему-то обрадовалась Света. Улыбнулась смущённо: — «Трояк»!
— Я тоже! — как очень приятное известие сообщил парень. Только после этого отпустил её руку. — Чего стоишь, не заходишь?
— Боюсь, — призналась девочка.
— Бойся, не бойся, а перед смертью не надышишься. Иди! Я за тобой!
И не успела Светлана опомниться, как он, крикнув «Пропустите девушку!», схватил её за плечи и буквально втолкнул в аудиторию. Людка смотрела на них во все глаза и только беззвучно открывала и закрывала рот. Влетев в аудиторию, Света, даже не оглядевшись, подошла к преподавательскому столу, предъявила свой экзаменационный лист, вытянула билет и села за одну из первых парт готовиться к ответу. Она увидела, как следом за ней вошёл Володя, взял билет и тоже пошёл за парту, которую ему указала старушка-преподаватель. Она была очень маленького роста, с крючковатым носом и «фигушкой» на голове — небольшим пучком седеньких волос, собранных на затылке. Получилось так, что Володя оказался далеко от Светланы и сидел к ней спиной. Поэтому она не могла понять, как у него идут дела. Сама она, бегло ознакомившись с вопросами билета, поняла, что знает ответы наверняка. Чтобы не повторить ошибки предыдущего экзамена, девочка начала на этот раз с решения задач. Причём первой выбрала геометрическую. К её огромному удивлению задачу решила практически сразу. Надо сказать, что Света вообще была очень сомневающимся в себе человеком. Она считала, что склад ума у неё чисто гуманитарный, а точные предметы она «берёт» только благодаря своей усидчивости и трудолюбию. И на этот раз упорные пятидневные занятия не прошли для девочки даром. Формулы просто скакали перед её глазами, внушая уверенность в собственных знаниях. Светлана довольно быстро подготовилась к ответу и посмотрела, кто из принимающих экзаменаторов свободен. В это время сверху с последнего ряда раздался голос: «Девушка! Если готовы отвечать, прошу ко мне». Света оглянулась. Обладателем голоса был молодой человек, показавшийся ей совсем немногим старше абитуриентов. Светлана, собрав свои бумаги, поднялась к экзаменатору, присела рядом и начала отвечать по билету. Он внимательно слушал её, изредка задавая уточняющие вопросы. Шёл диалог на равных. И девочка совершенно раскрепостилась, отвечала спокойно и уверенно. Она даже позволила себе вступить в полемику с молодым преподавателем, ответила шуткой на шутку и с замиранием сердца увидела, что он выводит оценку в её листе.
— «Отлично»?! — не поверила своим глазам Света.
— Было приятно побеседовать с таким эрудированным человеком, как вы.
— Спасибо. Мне тоже приятно было общаться с вами, — от души улыбнулась девочка. — До свидания.
Спускаясь к выходу, Света увидела, что Володе, отвечающему «бабе Яге», как про себя окрестила она старенькую преподавательницу, приходится туго. Лицо у него было красным, он пыхтел и отдувался, а старушка буквально наседала на него с вопросами. Последнее, что услышала Светлана у двери, было: «Ну, что же вы, не знаете?» Она очень сочувствовала парню, но помочь, увы, ничем не могла. Люда встретила её сразу на выходе.
— «Отлично»! — просияла Светка.
— Поздравляю! — Люда обняла подругу. — А я не могу идти, боюсь...
— Иди, Люда! Чем быстрее отмучаешься, тем лучше. Удачи тебе! Я жду на улице.
— Всё, пошла! — Людка украдкой перекрестилась и ринулась в дверь, как на амбразуру бросилась.
Недолго пришлось ждать Светлане подругу. Она надеялась увидеть Володьку, узнать, какую оценку получил он. Но раньше Володи вышла расстроенная Люда со своей «международной отметкой».
— Ты представляешь, — жаловалась она Светке, — эта Старуха Изергиль встала возле меня и не сдвинулась с места, пока я не сказала, что готова отвечать. Так она присела рядышком, даже к её столу не пришлось идти. «Мне, — говорит, — всё ясно по вашему билету. В геометрической задаче ошибка. А вот скажите мне...» И давай сыпать меня дополнительными вопросами. А я что, Пушкин? И пятак не помог... Про «шпоры» и говорить нечего, — вспомнила она.
— Пушкиным тебе, подруга, через пять дней придётся побыть на сочинении. Уж там-то я тебе постараюсь помочь. Ну, не расстраивайся ты так, — утешала Света подружку. — Ещё не всё потеряно. Сама говорила, «тройка» — это не «двойка», удовлетворительная оценка. Пойдём, шоколадок купим, а вечером на центральный телеграф съездим, — зная, как любила Люда бывать в центре города, сулила ей Светка, пытаясь улучшить её настроение.
— Да, тебе хорошо говорить, у тебя «отлично», тебе повезло, — ныла Людмила. — Если бы я попала к другому экзаменатору, может, и я бы не «трояк» получила.
— Конечно, — с готовностью поддержала её Света. — Я сама видела, как она придиралась ко всем, кто ей отвечал. А мне очень даже повезло.
Уныние Люды улетучивалось с каждым шагом. А когда вечером они возвращались последним троллейбусом в Студенческий городок, она уже совсем весело болтала, уплетая шоколадку.