Анна
Мама затягивает пояс на красном халате потуже и поворачивается к плите, чтобы продолжить готовить мне завтрак. Глядя на нее, я обуваю кеды, прыгая по ступеням лестницы на одной ноге.
— Доброе утро, — говорит она без энтузиазма.
— Доброе, — я хватаю пончик из вазы и съедаю его буквально через пару кусков.
— Не перебивай аппетит! — мама все так же повернута спиной ко мне.
— Я опаздываю в колледж, — начинаю я, глядя на ее растрепанный светлый затылок.
— Нам надо поговорить, Анна, — у нее светлые глаза, когда она сердится, они приобретают темный оттенок.
Прямо как сейчас.
— Я опаздываю в колледж, — повторяю я, пожимая плечами.
— Ты, черт возьми, съешь свой завтрак и выслушаешь меня! — строго заявляет мать.
— Кто-то встал не с той ноги? — ухмыляюсь я, намеренно пропуская мимо своего внимания ее вспыльчивость.
Мама не отвечает, я поднимаю руки в качестве примирения и сажусь за стол.
— О чем пойдет речь? — уточняю равнодушно и закидываю ноги на стол.
Мама тут же оборачивается на звук и пронзает меня взглядом: «Черт-подери-красавица-ты-когда-нибудь-нарвешься». Я растягиваю губы в непринужденной улыбке и убираю ноги.
— Если я опоздаю на лекцию профессора МакКолла, это будет на твоей совести, — бормочу, протягиваю руку и отпиваю из стакана холодное молоко.
Мама отворачивается и выключает плиту. На кухне витает неприятной запах подгорелой еды, и я морщу нос. Готовка не входит в список талантов моей матери.
— Ты не можешь встречаться с ним, — заявляет она.
Какое-то время я сижу в ступоре и пытаюсь понять, что значат ее слова.
— Тебе пора прекратить смотреть свои сериалы, — с насмешкой в голосе отвечаю я. — Ты ведешь себя, как одна из героинь подобных маразматических шоу.
Мама игнорирует мою саркастическую шутку и нервно перемешивает деревянной лопаткой мой завтрак.
— Ты ведешь себя несерьезно, Анна, — укоризненным тоном произносит она.
О, вот как?
— О чем вообще разговор? — ее ходьба вокруг да около начинает сердить меня. — Чего ты от меня хочешь?
Она фыркает, и я пытаюсь угадать, что взбрело ей в голову на этот раз.
— Как будто ты не знаешь, — ворчливо говорит она и подходит к столу. Мама перекладывает рагу (хотя я не уверена, что это именно рагу) на тарелку и громко ставит ее передо мной. — Ешь.
— Я не голодна, — отодвигаю тарелку. — И нет, я не знаю.
Мама недовольно поджимает губы и скрещивает руки на груди.
— Ты обещала, что не будешь спать с ним, — прямо выдает она.
Я давлюсь воздухом и начинаю громко кашлять.
— Что? — хриплю я, все еще пытаясь избавиться от комка в горле. — Что за бред ты несешь?
Мама наклоняется и ударяет ладонью о поверхность стола. Тарелка жалобно вздрагивает, издавая неприятный звенящий рокот.
— Не надо делать из меня идиотку, — сквозь зубы произносит она, и я вжимаюсь в стул под ее пристальным взглядом.
Закусываю губу в смущении, мои глаза бегают, осматривая забитую барахлом кухню в темных тонах, на потолке которой количество трещин я выучила наизусть.
— Не начинай, — мямлю я и медленно встаю из-за стола.
— Нет, — ее гортанный голос заставляет меня вздрогнуть и замереть. — Ты выслушаешь меня, Анна Элизабет Гарнер.
Я кривлю лицо, когда она произносит мое имя полностью.
— Ты сошла с ума, — мама обходит стол и нависает надо мной, словно купол тьмы и разочарования, намереваясь уничтожить всю мою уверенность и превратить ее в пыль тщетности. — Ты понимаешь, насколько глупо поступаешь, ошиваясь с ним? — она выделяет каждое слово.
— Никто ни с кем не ошивается, — бурчу я вполголоса, стараясь не смотреть ей в глаза.
— Ты понимаешь, чем твоя интрижка с этим… Россом, — ее верхняя губа дрожит от презрения, когда она выговаривает его имя, — может закончиться?
Какого черта она лезет в мою жизнь? Мои отношения с Россом — самое последнее, что должно ее касаться.
— Я… — начинаю раньше, чем планировала, и застываю с разинутым ртом, не зная, что сказать дальше. — Росс и я просто… дружим, — неуверенно продолжаю я. — У нас свободные отношения. И если ты намекаешь на то, насколько я беспечна, то ты… ты не права, мама. Я отдаю отчет своим действиям, ясно? Росс ни о чем не узнает. И я не собираюсь ему ничего рассказывать.
Я быстро закидываю рюкзак на плечо и чувствую, как щекочущая внутренности тревожная нервозность поглощает с каждым мгновением все больше здоровых клеток моего мозга. Поднявшись со стула, я бросаю маме неуверенный взгляд и вздыхаю.
— Это ничего не значит, — говорю я. — Я и Росс… мы просто… мы… все несерьезно.
Я замечаю, как ее лицо смягчается, но острый подбородок по-прежнему выдвинут вперед, а это явный признак того, что она сомневается.
— Мне бы очень хотелось верить твоим словам, Анна, — в полголоса отвечает она. — Правда, — затем шумно втягивает в себя воздух и резко расплетает руки, которые до этого мирно покоились у нее на груди. Она достает из кармана сигареты с зажигалкой. Я не люблю, когда мама курит в моем присутствии. — Но… ты же знаешь, что я могу чувствовать, когда человек лжет? — она сужает глаза и подносит зажженную сигарету к потрескавшимся губам. — И мне не нужны никакие способности, чтобы понять, когда МОЯ дочь врет мне, Анна, — мама делает шаг в мою сторону. — Держись от этого парня как можно дальше, поняла?
— Не надо указывать мне, — хмурюсь я. — С чего ты вообще взяла, что можешь решать за меня, что делать, и с кем общаться? Мне не пять лет, — я качаю головой. — Только потому, что мы скрываем одну тайну, это не значит, что мы связаны.
Ее глаза расширяются, и она судорожно выдыхает облако дыма мне в лицо. Я отклоняюсь назад и намеренно машу перед собой рукой, рассеивая полупрозрачный серый сгусток.
— Я твоя мать, — она говорит неуверенно. — Я могу, и я должна тебе указывать. Ты молода…
Я цокаю.
— Вот только не надо читать мне нотаций об этом, ладно?
— Ты молода, — решительно продолжает мама, хватает меня за руку и сжимает ее. — Пойми же, наконец. Я не желаю тебе зла. А Росс именно им и является.
Я начинаю смеяться. Громко. Я хочу показать ей, насколько нелепыми являются для меня ее слова.
— Росс — не зло, мам. Он просто выполняет свою работу. Он даже не в курсе, что я знаю о нем, — мне с трудом удается вырвать руку из ее чертовски сильной хватки. — Росс никогда не узнает, понятно? И к чему вообще весь этот цирк? Ты не доверяешь мне? — вовремя перевожу стрелки и сверлю маму притворно обиженным взглядом.
— Ты слепа, Анна, — снисходительным голосом молвит она, пропуская все мои слова мимо ушей. — Твоя влюбленность в этого… выродка, — мама плотно сжимает зубы и начинает шипеть, — сделала тебя такой глупой и неосмотрительной! И то, что ты с ним, погубит тебя. Ты понимаешь это? Я не хочу тебя потерять…
— Ты не потеряешь, — я чувствую неловкость.
Мне хочется обнять маму, но я и так и не решаюсь сделать это.
— Моя маленькая девочка, — она подходит ко мне и дотрагивается рукой до моей щеки. Я чувствую, как сильно дрожат ее пальцы, даруя робкие прикосновения. — Ты не можешь быть с ним, милая.
Я знаю это.
— Мне пора, — бормочу я, отводя упрямый взгляд с ее взволнованного лица.
Я отстраняюсь, и мамина рука безвольно падает вниз.
— Пока, мам, — говорю я, поправляю черный рюкзак и направляюсь к выходу. — Увидимся вечером.
— Ты должна его бросить! — она не собирается униматься и кричит мне вслед, но я не останавливаюсь и игнорирую все ее последующие обращения до тех пор, пока не вылетаю из дома и не попадаю в плен густого тумана, плотно осевшего на землю.
Холодно.
Я думаю о том, чтобы вернуться и взять кофту, но вспоминаю о матери и, обняв себя руками, бегу к «Джипу». Остановившись у дверцы, чтобы достать ключи, я замечаю, как какой-то парень пялится на меня с пакетом для мусора у дома напротив. Когда он видит, что я смотрю на него в ответ, то тут же отворачивается и исчезает за входной дверью.
Я хмыкаю и залезаю в тачку. Тут же включаю обогреватель и швыряю рюкзак на задние сидения.
Включаю приемник на всю громкость. Радио ведущий болтает о чем-то без умолку, пока я еду по дорогам Дайморт-Бич. Я стараюсь не думать о Россе… Я стараюсь не думать о словах матери. Ее опасение бессмысленны, потому что я не влюблена в этого ангела смерти. Ведь так?
Я вообще не могу влюбиться.
Я не смогу выйти замуж.
У меня не будет детей.
Хотите знать, почему?
Потому что, черт подери, я бы никогда не пожелала им такой жизни. Если бы у моей матери был выбор, она бы не родила меня, потому что думает точно так же. Она знает, какого это — быть частью семьи Гарнер.
Наш род должен продолжаться. Я уверена, мама думала о том, чтобы прекратить страдания семьи на себе, но ее мать — моя бабушка — заставила дочь родить меня.
Бабушка умерла пять лет назад.
Поэтому, у меня не будет детей.
Даже если тьма поглотит этот мир, и не останется никого, кроме нас, кто смог бы защитить людей от зла, я не решусь дать жизнь кому-то и обрести его, или ее на такие страдания. И мать не заставит меня сделать это.
Род Гарнер преследует злой рок, от которого не избавиться. Никогда.
И все началось в далеком семнадцатом веке…
***
Джейн
Мне снились его глаза. Мрачные, пронзительные, всепоглощающие и гипнотизирующие. Мне снился его голос. Сначала он говорил сладко и весело, а потом вдруг превратился в гром и загнал меня в угол, заставил мое сердце колотиться с бешеной скоростью от истерического страха.
Он знает мое имя.
Он знает Эйдена, потому что его брат.
А еще он просто чертов псих.
Я никогда не знала, что Эйден - не единственный ребенок в семье. На самом деле, я мало что знаю о его родственниках… Мне всегда было достаточно того, что он рядом со мной. Глупо, знаю. Эйден мог оказаться каким-нибудь серийным убийцей без тормозов, и его шикарная внешность помогала бы ему заманивать влюбленных дурочек вроде меня. Но я верила ему, даже, если его жизнь была покрыта тайнами. В какой-то степени мне даже было удобно ничего не знать об этом парне. Я просто любила его.
Но сейчас, когда мы не вместе, я чувствую необходимость знать об Эйдене хоть что-нибудь, потому что, черт подери, его сумасшедший брат угрожал мне и требовал, чтобы я проваливала из города.
Да-да! Прямо так и сказал: «Проваливай отсюда, Джейн».
Я понятия не имею, откуда ему известно о том, как меня зовут.
Есть лишь одно предположение. Эйден рассказал этому ненормальному обо мне.
Поэтому, сейчас я стою, обхватив себя руками, у своей машины на парковочной площадке и высматриваю Эйдена. Первая лекция должна начаться с минуты на минуту, но я не собираюсь уходить, пока не вытрясу из Картера все, что мне требуется.
Почему его безумный брат ненавидит меня? Мы не пересекались, ни разу — я бы его запомнила. Такого… сложно пропустить. Этот парень пытался показать, какой он страшный, но на самом деле боялся сам. Я видела страх в его глазах, который он тщательно пытался спрятать. Но я все разглядела. Каждую клеточку его упрямого сознания. Только одно не укладывается в моей голове. Этот парень словно спятил, увидев меня. Почему?
— Хэй, ты стоишь здесь уже целую вечность! — мне хочется пристрелить себя, когда я слышу за спиной приторно-елейный голос Брайана Киннли.
Этот придурок, возомнивший себя Сексуальным Героем колледжа Святой Марии, не оставляет меня в покое с самого первого дня учебного года.
Я тихо рычу и намеренно не поворачиваюсь к нему. Парень обходит меня и начинает маячить перед глазами.
— Привет, Чикаго! — он широко улыбается, как идиот, и вдруг заливается громким смехом.
Брайан дал мне прозвище «Чикаго», потому что, как вы догадались, я оттуда, и думает, что это невероятно весело.
— Привет, — тихо бурчу я в ответ и продолжаю сканировать парковку.
— Как дела? — бодро интересуется Киннли.
Было более-менее отвратительно, пока не явился ты…
— Прекрасно, — произношу я, вытягивая шею, так как определенный участок площадки загородил Брайан своей высоченной фигурой.
— Сегодня холодно, да? — он делает вид, будто замерз, начиная дрожать и прыгать на месте, хотя на нем толстовка и черно-красный бомбер. Холодно, но не настолько.
— Угу, — уклончиво отзываю я и свожу брови вместе. — Слушай, мне надо идти. Увидимся… как-нибудь, — «не дай Господь» добавляю про себя.
Придется выжидать Эйдена в колледже.
— Эй, постой! — неожиданно Киннли ловит меня за локоть, и я обрушиваю на него недовольный взгляд.
— Чего тебе?
Парень с некоторой нерешительностью поджимает губы и делает шаг в мою сторону. По сравнению с ним я кажусь муравьем. Мне приходится высоко задирать голову, чтобы видеть лицо Брайана.
— Давно хотел тебя куда-нибудь пригласить, — говорит он тихим голосом.
Ох, Боже… только не это.
— Мы можем поговорить об этом позже? — отвечаю как можно мягче, но я раздражена, и это невозможно не заметить. И если у Брайана присутствует хотя бы заростки ума, он поймет и отвалит. Прямо сейчас.
— Окей. Ладно, — у меня едва не отвисает челюсть, когда он соглашается и отпускает мой локоть.
Вау.
— Пока, — бормочу я и быстро шагаю в сторону главного кампуса.
«Социальная психология» кажется мне пыткой. Профессор Белуччи (да, все верно, как Моника Белуччи) разглагольствует о внутрирасовой вражде. Эта тема отнюдь не для первокурсников, но профессор так увлечет своими рассуждениями, что никто из присутствующих в аудитории не решается его перебить и вернуть к теме поведения человека в обществе.
Я нервно щелкаю ручкой, и несколько девушек с нижних рядов косятся в мою сторону. Игнорировать их не составляет особого труда, так как я поглощена своими мыслями. Об Эйдене.
Удивительно, с какой легкостью этот парень вновь ворвался в мою жизнь. Сейчас, сидя в этой душной аудитории, я ловлю себя на мысли, что мы никогда не расставались. В том смысле, что не было пробела между нашими встречами в виде целого года.
— Эй! Земля вызывает Джейн! — я выныриваю из омута мыслей, когда чувствую, что кто-то теребит меня за плечо.
Встряхиваю головой и вижу улыбающееся лицо светловолосой Синтии Эйприл.
— Задумалась? — спрашивает она.
Я оглядываюсь. Аудитория пуста.
Протираю глаза и киваю.
— Да, — я потягиваюсь и морщусь от боли в спине, возникшей из-за того, что я долго просидела в одном положении.
— Пойдем, — девушка тянет меня за руку, и я не успеваю собрать тетради. — Сейчас ланч. Я думала, что никогда его не дождусь. Не хочу опоздать. Тем более нужно занять местечко под солнцем. И это в прямом смысле, — она начинает хихикать. — Наконец-то потеплело. Я бы повесилась, если температура не повысилась до двадцати градусов.
Воодушевленно вздохнув, Синтия слабо толкает меня в бок.
— Эй, ну ты чего копошишься?
Если бы Синтия не была такой милой, я бы никогда не смирилась с ее манерой поведения — она иногда ведет себя, как парень. Но ее несвойственная мне тактичность блекнет на фоне очаровательных светлых кудряшек, милого круглого лица, пухлых щек и невероятно больших глаз аквамаринового оттенка.
За те дни, что мы знакомы, я, кажется, привыкла к странной Синтии Эйприл и теперь считаю ее своей подругой.
Я качаю головой и сгребаю тетради.
— Ничего. Пойдем.
Мы покидаем аудиторию и плывем с остальными студентами к выходу из здания.
На улице действительно стало значительно теплее. Туман рассеялся, как и тучи, уступив место солнце и его струящимся лучам, касающимся холодного асфальта и окрашивающего его в мягкий серый цвет.
Синтия буквально несется к лужайке, чтобы урвать кусочек свободного места, которого почти не осталось.
— Занято! — кричит она и плюхается на траву прежде, чем туда успевает сесть ошарашенная реакцией Синтии девушка. Подруга довольно смотрит ей вслед и затем поднимает голову, чтобы взглянуть на меня. — Садись, — она морщит глаза, так как солнечный свет слепит ее.
Я снимаю с плеча сумку и сажусь по-турецки сбоку от девушки.
— Где Лора? — спрашиваю безучастно.
— Стоит в очереди за нашим ланчем, — отвечает Синтия, рассматривая свои ногти. — Сходим на маникюр? Не могу смотреть на этот ужас…
Она начинает болтать о том, что в последнее время у нее часто появляются прыщи, и я бы с удовольствием дала ей парочку советов и подсказала несколько отличных лосьонов, но не могу сосредоточиться и выкинуть из головы вчерашнюю встречу с братом Эйдена на ярмарке.
Кстати, об Эйдене.
Мне так и не удалось выловить его… Будто он специально скрывается от меня, хотя это глупо, учитывая… да все, в общем-то, учитывая. Ему незачем прятаться и бегать от меня. Но так же он не должен всегда находиться рядом, чтобы в любой понадобившийся мне момент я могла найти его.
У него своя жизнь. Мне надо смириться с этим.
Просто смириться, Джейн.
Смириться с тем, что…
Мое тело застывает в одном положении. Глаза смотрят в одну точку. Я вижу Эйдена рядом с выходом из колледжа. Он только что приехал? Все студенты на последнем году учебы настолько халатно относятся к занятиям?
Я волнуюсь, когда обращаюсь к Синтии:
— Не будешь против, если я отойду? — складываю ладони вместе.
Девушка поворачивает голову и, замечая Эйдена, на которого я точно пялилась не меньше минуты, выдает:
— Неплохой выбор, — подмигивает мне. — Насколько мне известно, он свободен.
Я лишь слабо улыбаюсь ей прежде, чем встать со своего места. Я пересекаю лужайку так быстро, насколько это вообще возможно.
Эйден не успевает взяться за ручку двери, как я кричу ему:
— Опаздывать — признак дурного тона!
Парень останавливается. Он снимает с глаз очки-авиаторы и внимательно рассматривает меня. Так, как будто никогда не видел меня. Как будто мы не встречались раньше.
Но я не слепа и замечаю его беспокойство, которое он так усиленно пытается скрыть под маской непринужденности.
Я могу видеть бисеринки пота на его высоком лбу.
— Привет, Джейн, — наконец, выдает Эйден. — Я тоже рад тебя видеть.
Я решаю не медлить с претензиями. Преодолеваю расстояние между нами достаточно быстро, чтобы парень сумел удивиться, как искусно я могу нападать на людей. Я толкаю его пальцем в грудь.
— Что… ты… — изумление отображается на его лице.
— Что происходит, Эйден? — недовольно изрекаю я. — Почему твой брат, о существовании которого я понятия не имела до вчерашнего дня, велит мне убираться из города?!
Эйден сдержанно сглатывает и отворачивается.
— Не игнорируй меня, — шиплю я. — И не притворяйся, что ничего не понимаешь.
— Я спешу, Джейн, — осипшим голосом отзывается он. — Увидимся позже.
— Что, черт подери?! — восклицаю я, как самая настоящая истеричка. Снова останавливаю его за рукав. — Нет. Мы поговорим здесь. И прямо сейчас, — твердо проговариваю я и вновь приближаюсь к нему.
Не могу пропустить мимо внимания то, как Эйден великолепно пахнет. Аромат его парфюма очень хорошо знаком мне и пробуждает в глубине сознания воспоминания, которые подобно вулкану, взрываются и извергают на поверхность раскаленные образы прошлого.
Он пах так же, как и год назад.
Он пах болью. Пах счастьем. Пах страстью и поцелуями…
— Я имею право знать, — встрепенувшись, бормочу я и резко убираю руку от парня.
Он вздыхает и делает то, что я никак не могу ожидать. Эйден прижимает свои теплые ладони к моим щекам. Это те самые руки, что доводили меня до экстаза каждую ночь, проведенную вместе. Это те самые пальцы, ласкающие мою обнаженную кожу…
— Росс не обидел тебя? — встревожено спрашивает Эйден. — Он не причинил тебе вреда?
Я открываю губы и впускаю внутрь себе теплый воздух. Втягиваю его с громким свистом и задерживаю дыхание.
— Я думала, тебе нет до меня дела… — мой рот произносит эти слова быстрее, чем я успеваю осознать, что сказала.
— Ответь мне, — настаивает Эйден, игнорируя мои слова.
Волнение с головой окутывает меня, и я не могу думать ни о чем, кроме его губ, которые сейчас так близко к моим. Всего несколько дюймов, и я смогу прикоснуться к ним…
— Нет, — все еще глядя на губы Эйдена, произношу я. — Он… ничего мне не сделал. Просто сказал, чтобы я уезжала, — я перевожу взгляд к его глазам и с трудом возвращаюсь из мира грез о поцелуях с Эйденом. — У него проблемы с головой, да? У твоего брата. Он… ненормальный? — почему-то мой голос снижается до шепота.
— Кто здесь ненормальный?
Когда мой слух ловит эти слова, я резко подскакиваю, и мое сердце с оглушительным грохотом ударяется о ребра, а потом начинает тарабанить с астрономической скоростью.
Руки Эйдена застывают на моем лице, но мы оба поворачиваем головы в сторону, откуда звучал голос.
Знакомый, лживый голос, который я слышала всего лишь раз в своей жизни, но уже так хорошо запомнила его.
Дорогая темно-синяя рубашка с двумя расстегнутыми у шеи пуговицами, сверху — не менее дорогой пиджак на пару тонов темнее. Черные брюки, кожаные туфли. Голубые глаза, в которых пляшут бесенята и широкая дьявольская улыбка.
Росс Картер.
— Привет, ребятки. Отлично, что все в сборе! Самое время нам немного поболтать.
Чертов подонок. Чертов придурок. Чертов идиот. У меня припасено еще много красочных ругательств со словом «чертов».
Росс стремительно движется к нам и бесцеремонно вторгается в наше личное пространство. Он самолично убирает руки Эйдена, покоившиеся на моих щеках. Я вижу краем глаза, как Эйден неодобрительно хмурится, но Росс лишь ухмыляется ему.
Чертов кретин. Этого в списке еще не было.
— Что ты здесь делаешь? — угрюмо спрашивает Эйден.
— Поскольку ты избегал меня последние несколько дней, я решил взять инициативу в свои руки и подкараулить тебя, — легкомысленным тоном отвечает Росс, делая взмахи рукой.
— Это было ни к чему.
— Ты вынудил меня, Эйден, — внезапно взгляд темноволосого Картера становится тверже стали. — А теперь, может объяснишь мне, какого хрена она делает в городе? — он указывает большим пальцем на меня, но холодные голубые глаза прикованы к Эйдену. — Очень интересно послушать, что ты скажешь в свое оправдание.
Его хамское поведение способствует пробуждению во мне зверя, и я толкаю парня в плечо. Я девушка и не должна прибегать к физической грубости. Но иногда бывают моменты, когда некоторые… люди вроде Росса Картера одним лишь видом превращают тебя в злобного кровожадного монстра.
— Эй! Я, вообще-то, стою здесь и прекрасно все слышу! — возмущаюсь я. — Почему ты говоришь обо мне в третьем лице, как о какой-то вещи?
Росс склоняет голову вбок и посылает мне милую улыбку.
— Крошка, советую тебе закрыть свой очаровательный ротик на пару минут, — сладким голосом отвечает он. — Когда мне понадобится услышать твой писк, я скажу об этом, ладненько?
— Почему бы тебе не пойти куда подальше со своими указами, а? — парирую я.
— Не испытывай мое терпение, детка.
— Не называй меня деткой, придурок.
Ноздри Росса раздуваются, когда он делает резкий вдох.
— Ты хоть представляешь, кому сейчас грубишь, ммм? — рычит он.
— Да. Прекрасно представляю. Напыщенному павлину, — гордо отражаю я.
Парень мгновенно вспыхивает и делает шаг в мою сторону, но Эйден молниеносно перехватывает его и крепко держит за плечи, не давая ни малейшего шанса приблизиться ко мне.
— Оставь ее, Росс, — Эйден не просит, а скорее приказывает брату.
— Она назвала меня придурком, — Росс почти пищит.
— Тебя каждый второй называет придурком, — Эйден закатывает глаза.
Я не могу не улыбнуться. Это действительно смешно.
— Взгляни на нее! — сердится Росс, указывая на меня рукой. — Она еще и смеется надо мной.
— Эй, остынь! — Эйден повышает голос.
Темноволосый Картер перестает сопротивляться брату и отмахивается от него.
— Самое время поплакаться в жилетку своей мамочке, маленький мальчик, — вместо того, чтобы молчать, я подливаю масла в огонь, кидая в адрес Росса язвительное обращение.
Братья в раз замирают. В их глазах застывает неподдельная боль, и я жалею о том, что открыла рот.
— Джейн, не надо, — тихо просит Эйден, оборачиваясь ко мне.
— Не смей говорить о моей матери, — процеживает Росс, прожигая меня испепеляющим взглядом маньяка-убийцы.
Я скрещиваю руки на груди, пытаясь замаскировать неловкость и вину, и вздергиваю подбородок.
— Может, ты мне все-таки расскажешь, что творится с тобой и твоим эмоционально неустойчивым братом? — спрашиваю у Эйдена и последние слова выделяю сарказмом.
— Ты слышишь? — вновь заводится Росс. — Просить остыть нужно не меня, а свою сумасшедшую бывшую подружку, Эйден.
Эйден бьет брата по плечу, приказывая остепениться. Внутри я ликую.
— Это ты ведешь себя, как истеричка, Росс, — спокойно подмечает Эйден. — А теперь, — произносит он громко, прежде чем кто-либо из нас успевает подумать о том, чтобы открыть рот, — вы просто помолчите минуту.
Он смотрит то на меня, то на своего брата, и когда убеждается, что мы действительно будем молчать, начинает говорить.
— Росс думал, что я привез тебя сюда, — неуверенно произносит Эйден, с необъяснимой виной глядя на меня. — Но это не так, — он обращает взгляд к Россу.
Братья смотрят друг друга, и я более чем уверена, что у них происходит мысленный диалог. От этого мне становится неуютно, и я чувствую необходимость кое-что прояснить.
— Что с того, если бы меня привез Эйден?
— Закрытый рот, Джейн, помнишь? — раздраженно цокает Росс и изображает рукой рот, соединив большой палец одновременно с остальными.
Я удивляюсь тому, как мгновенно и легко могу вспыхнуть от злости.
— Ты не только напыщенный павлин, но и полный козел, — выпаливаю я.
Эйден сильно закатывает глаза, и я почти уверена, что сейчас он схватится за голову.
— Прекратите.
— Ладно, — удивление застает меня врасплох, когда Росс сдается, но это добавляет очки уверенности, и я сцепляю зубы, чтобы сдержать по-детски довольную улыбку. — Хорошо. Если ты не привозил ее, тогда как она здесь оказалась?
— Отец Джейн — мэр Дайморт-Бич, — отвечает Эйден, устало потирая переносицу. Все это выводит его так же, как и меня. Только есть одно отличие между моей головной болью и его. Он знает, в чем причина, а я ни черта не понимаю.
Росс закатывает глаза и упирает руки в бока.
— Боже милостивый, — он смотрит на небо несколько секунд, а затем резко устремляет взгляд на меня. — Твой папаша не мог выбрать другую дыру, в которой он мог бы занять лидирующую позицию?
Я слышу сарказм в его голосе.
Урод.
Кретин.
Идиот.
И снова урод.
На языке крутятся ругательства, но я проглатываю их вместе с горькой от отвращения к этому парню слюной и качаю головой, фыркая.
— Знаешь, мне…
Я не успеваю договорить, так как Эйден встает между нами и разворачивается всем телом в мою сторону.
— Джейн, пожалуйста, успокойся, — мягко и с мольбой просит он, выглядя измученным.
Но я всего лишь собиралась сказать Россу, что, должно быть, тяжело быть таким невыносимым человеком.
— Тебя это тоже касается, — когда Эйден оборачивается через плечо, обращаясь к брату, его взгляд становится холодным.
Темноволосый Картер хмыкает и скрещивает руки.
— Но это ничего не меняет, Эйден, ты же понимаешь? — говорит он. — Твоя… бывшая девушка, — его голос искажается от того дерьма, которым он переполнен, — должна уехать.
И они вновь смотрят друг на друга так, словно я внезапно растворилась в воздухе.
— Почему вы решаете за меня, должна я уехать, или остаться? — я вскидываю руками, чувствуя, как последние исчезают крупицы самообладания, сдерживающие меня от настоящей истерики.
Эйден издает тяжелый вздох.
— Она права. Мы не можем решать за Джейн. Я не привозил ее сюда, Росс. Я клянусь. Спроси у Джейн, как сильно она ненавидит меня, и ты все поймешь.
Что?
Мое сердце переворачивается внутри меня, и я чувствую болезненный спазм, распространяющийся со скоростью чумы по всему телу.
Что это значит, хочется спросить мне.
Эйден говорит о моей ненависти к себе так спокойно?
До этого момента я отказывалась признавать то, что Эйдену все равно. Я как самая последняя идиотка верила в глубине души, что «мы» для него не умерли и, возможно, он сожалеет о том, что год назад нашим отношениям настал конец.
Но все это лишь иллюзия, за которую я цеплялась, чтобы не позволить унижению раздавить меня. Я цеплялась за веру в то, чего не было, потому что боялась признать свою слабость и ненужность.
Я не нужна Эйдену.
Уже давно.
Росс молчит. Он размышляет над словами брата, и воцарившаяся мертвая тишина разбивается вдребезги, когда парень равнодушно хмыкает и начинает отходить к своему внедорожнику.
— Обсудим это подробнее за ужином, Эйден. Я приготовлю индейку.
Росс садится в огромный черный внедорожник, и вскоре машина скрывается из поля нашего зрения. Мы с Эйденом долго смотрим ему вслед, не в силах обратить друг на друга внимание.
— Джейн, — когда нас вновь окутывает тишина, Эйден судорожно произносит мое имя.
Я закрываю глаза.
Мне больно слышать его голос.
Я такая глупая.
— Не надо, — произношу, с трудом сдерживая слезы. Я не собираюсь дать ему сказать хоть что-нибудь. — Однажды ты разбил мне сердце. Этого больше не будет.
Он не причинит мне боль.
Никто не сломает меня.
Потому что я уже сломана.
Когда я решаюсь открыть глаза, то вижу непонимание, отразившееся на красивом лице Эйдена. Он слегка хмурится, но не решается ничего сказать.
— Тебе плевать на меня, — продолжаю, хотя не хочу этого. — Я знаю это. Теперь, — произношу почти бесшумно. — Но и ты должен кое-что знать, — моргаю и сжимаю кулаки. Я сильная. — Ты мне безразличен, Эйден Картер. Абсолютно. Я была настоящей идиоткой, веря, что сумела оставить в твоем сердце неизгладимый след, — мой голос начинает дрожать, и я провожу пальцами по подбородку, унимая рвущуюся наружу боль. — Я жалею о каждом поцелуе, подаренном тебе. Я жалею о каждой ночи, что провела с тобой. Я жалею, что ты был моим первым мужчиной… — мой голос срывается на шепот, и я опускаю глаза.
Громко сглатываю.
Возможно, сейчас я веду себя, как маленькая, обиженная принцесса, которая не привыкла терпеть поражения и отказы. Хотя это так и есть.
Но дело в том, что я всегда была подвержена испытаниям. И я проваливала их. Раз за разом. Я притворялась, будто это не касалось меня и не ранило. Я прятала свою слабость за улыбками и издевательствами над другими. Над мамой. Над папой. Над друзьями, которых у меня, собственно, никогда и не было. Настоящих, верных друзей. Так проще справляться со стрессом. Я всегда вела себя, как высокомерная и эгоистичная дрянь, и вполне вероятно, что я заслуживаю то, что здесь и сейчас так ничтожна.
Но… это я.
И это все, что я могу сделать, чтобы уберечь себя от окончательного унижения.
Претвориться черствой, переставшей чувствовать стервой.
— Мне жаль, что я была с тобой, — выдавливаю я. — Только впустую потратила время. Так что, — наконец, решаюсь поднять взгляд. Замораживаю в себе способность испытывать чувства и уверенно встречаюсь с глазами Эйдена, в которых плещется жалость. Ко мне. Ненавижу, — катись к черту. Ты и твой брат. Я не желаю иметь с тобой никаких дел. Если бы у меня была хоть малейшая возможность, я бы уехала. Подальше от тебя. Потому что ты доставляешь мне одни неприятности, Эйден Картер. Я ненавижу тебя.
Ненавижу себя за свою неспособность собрать себя по кусочкам.
— Это все, — на выдохе заканчиваю я и смаргиваю слезинку.
Стираю ее со щеки одним небрежным взмахом руки и спешу удалиться.
Когда прохожу мимо Эйдена, то специально толкаю его плечом. Во мне все цепенеет, когда он удерживает меня за руку и резко тянет обратно. Хватает меня за плечи и наклоняет голову, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Отпусти, — я пытаюсь вырваться, сохраняя при этом хладнокровное выражение лица.
Быть сильной.
— Не отпущу, — хрипло произносит Эйден.
— Отпусти! — я начинаю бить кулаками по его груди, но он будто и не чувствует моего сопротивления.
Неожиданно Эйден прижимает меня к себе и обхватывает руками, заключая в стальные объятия. Я все еще барахтаюсь, но без прежней уверенности. Я ослабеваю, чувствуя исходящее от Эйдена тепло, родной аромат его кожи, окутывающий меня с ног до головы и погружающий в полубессознательное состояние, при котором мне хочется стоять смирно и позволять ему обнимать меня.
— Я не верю тебе, — еле слышно шепчет Эйден, его дыхание щекочет мочку моего правого уха. — Ни единому твоему слову.
Я крепко зажмуриваю глаза.
Не верь ему, Джейн. Он просто играет с твоими чувствами.
— Мне плевать, — произношу я.
— Лжешь.
К чему эта глупая игра?
— Мне плевать, — повторяю громче, — веришь ты, или…
Я не успеваю договорить. Эйден отстраняется от меня и целует.
Крепко.
Жарко.
Неистово.
Мой разум борется с телом, и я возобновляю попытки сбежать от Эйдена, но он не дает мне этого сделать, сильнее прижимая к своей твердой, теплой груди. Его руки перемещаются на мою талию, и требуется какое-то жалкое мгновение, чтобы потерять остатки здравого смысла и ответить на поцелуй. Не осознавая всю иронию ситуации, я обвиваю руками шею Эйдена и теряюсь в эмоциях, вскруживших мне голову.
Я погружаю пальцы в его шевелюру и пробую на ощупь его мягкие волосы.
Все такое родное.
Я скучала по этому ощущению.
Эйден проникает языком еще глубже в мой рот, и я чувствую внезапную слабость в коленях. Они подкашиваются, и я висну на парне. Наш поцелуй переходит в стадию тех, от которых теряют сознание.
Я осознаю, что мы двигаемся куда-то. Как банально это ни звучит, но близость Эйдена отключает мой мозг, и все, о чем я думала несколько минут назад, в чем была уверена, как никогда, — перестает иметь какой-либо смысл.
Через несколько секунд моя спина упирается в кирпичную стену. Эйден изучает мои губы так, словно они — произведение искусства. Я чувствую влажность между ног, когда его поцелуи становятся еще настойчивее. Он проникает пальцами под мою блузку и касается кожи живота.
Я хочу оттолкнуть Эйдена от себя и прекратить это безумие.
Но не могу.
Я люблю его.
Всегда любила.
Следующая глава - http://www.proza.ru/2015/07/22/838