Вен, обычно суетливый и нетерпеливый, на этот раз никуда не спешил, получая удовольствие от прогулки по лесу, направляясь к хижинке отшельника, скрытой от всех в глубине леса. На пару километров в радиусе вокруг жилья отшельника расставлены ловушки и обманки, как дурманящие, уводящие в сторону, сигнализирующие, усыпляющие так и смертельно опасные. Фантазия отшельника, казалось, была безгранична, как и уникальные знания, и всем этим он щедро делился со своим единственным учеником. Ученик на самом деле наведывался не очень часто, но это тоже было частью обучения. Старый мастер готовил сложные задания и отправлял своего подопечного в очередное долгое путешествие, искренне веря, что научиться плавать можно, только попав в воду. Вен не жаловался и принимал «заскоки» старого отшельника, как должное, а со временем убедился в эффективности обучения, благодаря которому стал не только превосходным алхимиком, но и знатоком географии восточных областей континента.
Вен знал все эти ловушки, и они его не пугали. Даже если очередной шаг окажется не осторожным, на поясе располагалась батарея противоядий, равно как и ядов, алхимических зелий разного действия и возможностей. Да и лес в округе был настолько им исхожен, что неосторожности не могло быть даже в алкогольном опьянении. Старый отшельник по имени Трем сам был не прочь употребить что-нибудь горячительное. А несмотря на удалённое жильё, вкусы старика были весьма аристократичны, и в погребах всегда находилось зелье личного производства, которое оценили бы при любом вельможном дворе.
Алхимик лишь неделю как приехал из очередного путешествия. Пару дней выдались тяжело хмельными и весёлыми, зато придя в себя, занялись обыденным делом - подготовкой снаряжения и заданий для нового путешествия. Правда, тем для обучения становилось всё меньше. Простор науки безграничен, всему не обучишь ни за какую жизнь. Искусство учителя состоит в том, чтобы подарить основы, которые позволят следующему поколению расти самостоятельно.
Что-то неладное Вен почувствовал, когда уже почти подошёл к избушке, и оставалось не более 20-25 метров. Воздух был словно пронизан страхом. И страх источался Тремом. Вен сорвался на бег. Он даже представить не мог, что произошло такое, чтобы испугать старика. Даже по теории вероятности никто не мог найти этот домик при любых раскладах. Разве только животные, но какое животное могло так напугать многоопытного старика? Руки на автомате сами вынули матерчатый мешочек со склянкой из тончайшего стекла внутри и камнем-утяжелителем. В склянке - жидкость, в мешочке - травы. Если разбить склянку, компоненты перемешаются, превратившись в дым. Буквально через десятую долю секунды образуется плотное облако, диаметром метра два.
За домом стоял каменный алтарь. И на нём лежал старик, его держали двое, а у третьего в руках был нож, правда, пока ещё в ножнах. Мешочек полетел до того, как удалось рассмотреть картину происходящего. А свободная рука раздавила склянку с другим зельем, и Вен жадно вдохнул выделяющийся дым - противоядие. Облако рассеялось секунд через пять. Тела неизвестных лежали на полу, а ученик уже втирал в виски своего учителя лекарство. Точные движения, не терпящие ошибок - надо знать количество и точное место применения. Правда, дотошный Трем настолько вышколил своего подопечного, что Вен способен был даже в несознательном состоянии безошибочно определять и использовать зелья.
Процедура закончена. Старик очнётся через 10 минут. Можно было придумать и что-нибудь более эффективное, но и более разрушительное для организма, вот только старика было жалко. Вен перенёс тело в дом - Трем никогда сильно не любил солнце и гораздо быстрее набирался сил в своей постели в кромешной тьме. Затем юноша вернулся к налётчикам. Парализующий яд - жестокая штука. Примерно через час к ним вернётся сознание, но шевелиться они не смогут, - не смогут даже веки открыть, единственное, что нормально функционирует, это дыхание. И в таком состоянии проведут ещё минимум сутки, некоторые, особо восприимчивые, может, и до полутора суток.
Вен проверил все карманы, даже потайные и избавил от найденного оружия, а его хватало - метательные ножи и звёздочки, плевательные трубки, наборы дротиков, коллекция ядов, у каждого по лёгкому короткому мечу, при всём при этом, ни одного зачарованного предмета, ребята полагались исключительно на сталь и свои умения.
Судя по всему, это весьма опытные наёмники, раз прошли все препятствия, но ни у кого не было знаков принадлежности кланам или семьям. Старик уже пришёл в себя, правда, состояние хуже похмелья, но это поправимо.
– На один лишь час оставил, а вы уже вляпались. И что за хрень с ритуальными кинжалами?
Старик поморщился, его раздражало обращение «вы», тогда как Вен периодически это делал, ещё и в ехидной манере.
– Кинжал… а что ты можешь сказать по его поводу? - Трем смотрел с какой-то загадочной усмешкой. Что ж, в этом состоянии у него хорошее самообладание.
Вен оценил его реакцию. Своего учителя он уже знал достаточно хорошо. Вопрос задан неспроста - это и дураку понятно. Нож снова покинул свои ножны. Искривлённое узкое лезвие очень грубо сделано - никакого изящества ковки, словно его ковал даже не подмастерье кузнеца, а какой-то дилетант начала железного века. На рукоять тоже поскупились - старая деревяшка, уже рассохшаяся, одна из клёпок развалилась, но дерево было отполировано годами и множеством рук. Как ни вникай в суть этой железяки, ничего особенного не находилось. Вен даже достал раствор и полил им лезвие. Если присутствовала самая примитивная магия, раствор менял цвет, а тут он всё той же прозрачной жидкостью растёкся по металлу.
– Ну, что я могу сказать? Тебе было бы весьма больно!
Старик поднялся, подошёл к столу, достал маленький ножечек и надрезал палец. Несколько алых капель упали на стол, после чего учитель вновь вернулся на кровать. Вен внимательно посмотрел на учителя, на нож и на капли крови, затем лезвием собрал кровь со стола. Нож подобно губке впитал в себя кровь, всю до капельки, словно её никогда и не было на столе. Впитал и ожил. Держать в руке его становилось нелегко, сила из оружия просачивалась в тело, наполняя его смесью чувств: жажда, агрессия, ненависть, чувство собственного превосходства и неуязвимости. Но все эти эмоции были не настолько сильны, чтобы сломя голову броситься ломать, крушить и убивать. Вен убрал изголодавшееся оружие в ножны, и наваждение сразу отпустило.
– Забавный артефакт. Что, его сотворили дикари-людоеды? Раз оно так на кровь реагирует.
– Не на всякую кровь. И эти ребята были тут неспроста.
– А с этого места - поподробнее.
– Подробностей не будет. В любом случае они опоздали. Есть вещи, которые нельзя говорить, до которых доходишь исключительно сам. Я был хранителем вот этого всю жизнь, теперь твоя очередь - на стол упал предмет, завёрнутый в тёмную тряпицу, изначальный цвет которой определить было в принципе невозможно, но сейчас это была грязно-серая тряпка. – Всё, вали отсюда. Прощаний не будет. О гостях я позабочусь.
Выходки Трема уже давно не удивляли ученика, но тут сердце защемило в предчувствии, что это последняя встреча. Вен мельком взглянул на старика, забрал мешочек, нож и молча вышел. Не будет прощаний, значит, не будет. По пути только прихватил жбанчик из винных запасов. И приложил к губам свистульку, которая издала слабый, едва слышный человеку свист. Но тот, кто должен был услышать, услышал. Из леса вскоре выметнулся зверь.
Скакуном этого зверя назвать было трудно. Вен купил его далеко на северо-востоке в вольных землях. Где народы выращивают таких зверей для себя, чужакам продают только по особым рекомендациям и после серьёзного испытания. Они их называют барсы. Да, наверно в родословной у этого вида и были барсы, вот только очень давно. Барс в несколько прыжков оказался около человека, и его глаза оказались на том же уровне, что и глаза человека. К этому взгляду невозможно привыкнуть, по телу пробегал озноб каждый раз.
Барсов использовали и для езды, и для охоты. Невероятно выносливые и сильные звери, при этом очень привязаны к своему хозяину и никогда никого другого не подпускают к себе. Правда, и хозяину не стоит сильно зазнаваться, с кошачьим нравом тоже необходимо считаться. Вен месяца два прожил с этим хищником, выполняя все инструкции дрессировщиков, прежде чем кот все-таки признал в нём своего. С того момента они стали практически неразлучны.