Как потомок библейских родов, я склонен к тому, чтобы что-нибудь напророчить высоким слогом, влюблен в песок и высокие песчаные берега у моря. Мне не нужны затемненные стекла. Солнце – это счастье. Риски для меня всё, потому что половину семьи, трех невинных детей мы потеряли в гетто, в Бобруйске.
Я счастлив русским языком. Он невероятен. Луговой запах, все цветные детали лета в центре России у меня в крови. Меня будоражат намоленные церкви, хоры в них, яблочные сады, изломанное дерево как основа поселений, ржавый осенний воздух. Крапива и подорожник – самые естественные растения в мире. В семидесятые и восьмидесятые я свободно нырял в глубь грузовых машин и пробегал с ними – автостопом - сотни километров по великой российской равнине.
У нас чудом оказались в родственниках западные украинцы. В самый мудрый возраст – в тринадцать лет – меня отправили к ним погостить. О, этот первый в жизни счастливый глоток самогона на птичьих высотах Карпат. Резкий запах полета. В Польше грабили наш поезд. Я всем нутром чуял риски в Польше, пока меня не спас от бедствия юный польский врач, который, кажется, был западным украинцем. Краков был полон доброжелательности. Под Прагой в девяностые нам, русским, поселившимся на лето, дед – сосед притащил корзину с черешней, потому что у нас в саду ничего не росло. А другую корзинку – в псковской деревне, старуха – пожалев нас, бредущих в марше-броске из летних военных лагерей.
В Праге в начале семидесятых, по школьному обмену, когда на обочинах шоссе было записано: «Русские, go home!», я познал, что в мире есть перины, есть философские мосты, есть складные зонты, которых в Москве не существовало, и есть чешские семьи, от которых веяло теплом, как от печки.
Мы получали письма от родственников. Из Запорожья, Минска, Донецка, Мукачева и даже Бобруйска, в который чудом кто-то вернулся после войны.
Невозможно от этого избавиться. От общего пространства, соединенного общностью языка, судьбы, предназначения и потерь.
У каждого, буквально у каждого, с кем я говорю сегодня, есть друзья или родственники на Украине.
Это противоестественный разрыв.
Его точно не будет. Он не должен быть. Это временное состояние, навеянное государствами, природа которых изменяема во времени.
© Яков Миркин, д.э.н., Facebook, 21 июля 2015
© Сергей Режский, ex libris, 22 июля 2015