Проводы
Уехал, соскучившись по домашним Семён. Жена прислала мне к празднику 7 ноября денежный перевод на фрукты. А тут пошли сплошные проводы и застолья с чачей и вином Псоу. Людей словно подменили...
Стали днём прощаться с Аней. Пошли тихонько погулять в сторону гор. И там между нами всё произошло совершенно неожиданно!..
На следующий день уезжала Наташа.
9 ноября уехали все из нашей смены. А у меня билет на самолёт только на 11 ноября. Приехали совсем новые люди. Познакомились. Кричат мне:
- Слав, пошли купаться!
- Холодно, - говорю им. Вода только 17 градусов!
- А я погреюсь! - закричал бойкий парень и плюхнулся в море... Вылез радостный: - Водичка, класс! А то я в Уфе, в аэропорту дуба дал при посадке - было минус 20 градусов!
И молодёжь с радостью, что вода ещё тёплая, попрыгала в пенящееся море. А потом грелись на горячем солнце, спрятавшись от ветра под обрывом. По обрыву спускались к морю красные коровы и пробовали есть водоросли, голубые подсохшие медузы и мокрые створки каштановой кожуры, падающие с обрыва.
В грустном настроении пошёл к опустевшему своему домику. Но дверь была открыта. На веранде, на корточках, сидел мужчина лет пятидесяти и разжигал круглую печь, помогая себе по локоть ампутированной рукой:
- Туристы жалуются! - сказал истопник. - Ночью температура упала до семи градусов тепла.
Мне было грустно, и я смотрел, как он ловко зажигал одной рукой спички, терпеливо поджигая влажную бумагу. Он, кажется, тоже был рад собеседнику.
В голодные после войны годы, он приехал в Абхазию с семьёй из Краснодарского края. Был садовником, а потом истопником. "Больно много работы в саду, а платят всего 70 рублей". Было приятно смотреть как он звенящим совком подсыпал уголь на разгоревшиеся чурбаки, менял заслонкой тягу в печи. Он сжился с местными людьми и хорошо знал их обычаи...
Уходя, он в последний раз поглядел с улицы - хорошо ли тянет из трубы дым? И, на прощанье подмигнул мне, как старому знакомому.
Слушая потрескивание угля в печи и, разомлев от тепла, я стал успокаивать себя: "Ну что тебе до тех, кто уехал?.. Но отчего же такая тоска?"
Вошли нянечки-абхазки с кулями чистого белья. Они посоветовали мне не сдавать ключи, а носить их два дня с собой.
Я поблагодарил их за сочувствие и отдал им стопку писчей бумаги и конверты, которые мне от души дала с собой жена.
- Теперь напишем письма разъехавшимся по свету дочерям! - радостно поблагодарили женщины.
В животе заурчало. Я взял банку тушёнки, выданную сухим пайком в походе, и отдал её нашей официантке Розе, чтоб мне поесть два дня. Кастрюли с борщом из баранины стояли на каждом столе и я съел две тарелки. Но тут Роза молча поставила передо мной тарелку с бифштексом и компот. Её карие глаза, какие-то бархатные, по-детски скользнули по мне - и я почувствовал, что она сочувствует мне и понимает мою неустроенность и стеснение.
- Приходи на ужин, - попросту сказала она.
Выходя из столовой, я нечаянно посмотрелся в зеркало - какой-то петух в коричневой куртке, цветастом галстуке, синих брюках и давно не стиранной рубашке.