Проверка временем. Глава 2. Учеба

   
   На дворе легкий ветерок, как бы играя, срывал подсыхающую листву, оголяя вытянувшиеся, потемневшие стволы деревьев.

                Листья желтые над
                Городом кружатся…

   Время начала занятий. Здесь для нас все необычно и все впервые: лекции, уборка помещений, приготовление пищи, первые самостоятельно принимаемые решения. Новая обстановка нас занимала без остатка. Двадцатый век требовал от молодежи – спокойного творческого развития и активного вступления в самостоятельную жизнь.

   Мы привычно вставали с позывными радиопередачи « С добрым утром», под музыкальный радио аккомпанемент делали физзарядку. Раздетые до пояса бежали в санитарную комнату. Умывались холодной водой, теплая отсутствовала. Умывальник представлял собою- два длинных металлических корыта с массой сосков. В зимнее время, поверхность покрывалась наледью, комната не отапливалась. Брызгая друг на друга водой, с криками мы выскакивали на улицу, растираясь до пояса снегом. Разгоряченные, раскрасневшиеся, возвращались в свои комнаты. Мы были привычные, наше детство прошло в суровых условиях.

                Как молоды мы были …
                Как верили в себя…

   Меня поселили в  трехместную комнату с ребятами из села. Ваня Чадов, здоровый, румянощекий хлопец с копной непослушных волос, приехал из далекой деревни.  Юра Есаулков – из рабочего поселка Марсята». Мы часто над ним подшучивали – станция «Марсята», вылезайте поросята.

   В группе были мои ровесники и как исключение- бывшие военнослужащие, но по мере завершения учебы, их количество увеличивалось.

   Годы учебы были интересными, но трудными. Стипендии катастрофически не хватало. Просить у родителей не позволяло самолюбие, да и возможности такой у них не было. Семья брата увеличивалась, расходы росли. Мама, как и в прежние годы, разрывалась между работой и домашним хозяйством. Меня выручала картошка, изредка овощи, привозимые из дома.

   С целью экономии, домой ездили товарняком. Это было далеко не просто. Транспортная милиция не дремала. Однажды, приехав на станцию Сортировочная, бойко соскочив с площадки товарного вагона, мы попали в руки этой милиции. В те годы она ходила с винтовками.

   И вот нас ведут в отделение, впереди- три «гаврика», сзади два стража с винтовками наперевес. Преступники! Словом – попались! Хорошее начало учебы. А ребята старших курсов предупреждали. Хорошо, что была зима и разгулявшаяся вьюга, скрыла наш позор от постороннего глаза.

   Привели в отделение, а документов при себе у нас нет. Составили протокол, разумеется, прозвучали липовые фамилии. Ну, а что дальше? Продержав световой день и взяв с нас слово – забыть о поездках товарняком, отпустили. А что нам делать? Другого варианта не было.
 
   Утром следующего дня, загрузившись картошкой, мы спешили в обратный путь. С котомками за плечами, тайком как зайцы, мы прыгали на площадку движущихся вагонов прячась, пока поезд не вышел за светофор.

   В зимнее время, поездка доставалась далеко не просто. На дворе мороз под тридцать градусов. В полях метель как пьяная кружила снежные вихри. Летящий поезд создавал дополнительные завихрения. Снежная буря рвалась и свистела между колесами вагонов, забрасывая нас снежной пылью.
               
                И поезд летит по перронам,...
                Глухой, многогорбной пургой.
                (Б. Пастернак)
    А мы стояли на площадке вагона в разбитых валенках, в шапках ушанках и незаменимых «москвичках» с поднятыми воротниками. А мороз пробирал до костей. Чтобы не замерзнуть, пряча руки в карманы (рукавиц по бедности не носили) мы выплясывали. Казалось, что этой поездке не будет конца. Но вот наша конечная станция. При подъезде, во избежание неприятностей прыгали на ходу, не дожидаясь остановки поезда.

   Постоянное безденежье заставляло искать выход. Познакомившись с руководством базы ОРСа, мы принимали участие в разгрузке вагонов. Бывали случаи одновременного поступления двух вагонов с картофелем. Простой вагонов дорого обходился базе. В общежитие приезжала машина. Нас торопили. Быстро организовав две бригады, мы носились с громадными ящиками – носилками по трапам в подвал овощехранилища.

   Получив вознаграждение, счастливые  спешили в магазин. Приобретая: плавленые сырки, хлеб, кабачковую икру, колбасу – столовую (если она была), другой мы не знали и конечно же  вино «Портвейн». В общежитии устраивали коллективный ужин, а вечером культпоход на танцы.
               
   Однажды разгружали полувагон с кондитерскими изделиями. Деревянные ящики и картонные коробки стояли ровными рядами до самого верха вагона. Высоко! С чего начинать?

   С большим трудом стаскиваем верхний ящик. Интересно. А что в нем находится? Как бы нечаянно опускаем, он падает  на пол вагона. Из развалившегося ящика посыпалось печенье. Мы в восторге. Таким же образом проверили содержимое отличающегося по размеру другого ящика и коробки. Результаты обследования несказанно обрадовали нас. Это были пряники и изюм. Мы набросились на трофеи, жадно поедая и плотно набивая карманы.               
    У одного студента по фамилии Литвинов, карманы брюк оказались с большими дырами... В общежитии раздеваясь, он постелил на пол газеты. Под общий смех ребят, не спеша вытряхивал из валенок и карманов содержимое, а из штанин бесконечным потоком сыпались подавленные: пряники, печенье и изюм. Все трофеи были  им аккуратно собраны. Запасы сладостей были у каждого из нас. Несколько дней мы распивали чай… Нужда… Разгружали и холодильники с мясными тушами, и все это было возможно в том случае, когда грузчики базы, по какой-то причине, отказывались от разгрузки. А причин было две, это низкая расценка разгрузки, либо – воскресный день, а нас все устраивало.

   Работая на разгрузке вагонов, я впервые сделал себе подарок. У сокурсника, вернувшегося с морской службы, купил по дешевке морские брюки - клеш, прослужившие мне все годы учебы.

   А время своей неумолимой поступью шагало вперед. Закаленные, физически развитые, мы с оптимизмом смотрели в свое будущее, напевая слова популярной песни:
                …Молодым везде у нас дорога,
                Старикам везде у нас почет…

    После занятий, в зимнее время, мы бегали на лыжах. В теплое время года принимали участие во всех проводимых спортивных соревнованиях.

   Был в нашей группе чудаковатый парень по фамилии Веретенников, удивлявший своими выходками. Ростом под два метра, узкоплечий до невозможности, худой как жердь. Создавалось впечатление, что его длинные ноги  безмерны. Маленькая  головка, с какими-то глубокими, старческими морщинами и глубоко посаженными бесцветными глазами, бесконечно вертелась на худой длинной шее. Возраст его было трудно определить. Руководитель группы математик, Раиса Давидовна, молодая, симпатичная женщина, искренне переживала за нас и наши знания. Очевидно она нравилась Веретенникову и он хотел каким-то образом обратить на себя ее внимание.

    Так вот, приходит она на урок. Садится за стол, примыкающий к первой парте среднего ряда. За ней в одиночестве восседал Веретенников. Раскрыв журнал, она производила необходимую запись. Веретенников слегка подтянувшись, ложился грудью на парту и своим длинным носом следовал за ручкой преподавателя, скользящей по журналу. прекратив писать, она строго смотрела на него. А он как  собачка, положив голову на стол учителя, глядел на нее своими бесцветными глазами, улыбаясь всем своим фиговым лицом. Его рот, раскрытый в улыбке, тонкие губы и мелкие, желтые зубы, напоминали что-то звериное.

   Следовала новая тема, Раиса Давыдовна, сидя за столом что-то объясняла. Наш герой съезжал с сидения под парту. Своими длинными ногами, захватывал ноги учительницы и настойчиво тянул к себе. Она пыталась сделать ему замечание. Но он со свойственной ему идиотской улыбкой, продолжал начатое дело. Группа замирала наблюдая за происходившим. Мне казалось, что даже вьюга, надоедливо стучавшая в окна, замирала от такой выходки. Освободив ноги, встав и передвинув стул на другую сторону стола, учительница продолжала вести урок. Веретенников, переместившись по сидению парты, вновь запускал свои ходули. Урок учительница заканчивала стоя у окна.

    Во время перемены, мы пытались образумить чудака, убеждая и требуя поубавить свой пыл. Его фокусы мешали занятиям. Но, он не реагировал, продолжая изливать свою необузданную страсть. Пришлось серьезно поговорить, после чего он покинул стены нашего заведения.
               
    В теплые, весенние каникулы, приезжая домой на день другой, я любил проводить ночь в одиночестве. В чулане стояла кровать. Здесь, когда-то скрывались от жары мои сестры. Позднее, это место облюбовал брат. На стене висел  большой, старый тулуп- единственная память о дедушке. Задолго до войны, разъезжая в зимнее время на лошади, этот тулуп спасал его от лютого мороза. Забираясь в кровать, я с головой укрывался "дремучей памятью" и быстро засыпал.

    Летние каникулы я проводил дома, занимаясь ремонтом прохудившейся крыши, заготовкой дров и завалившимся забором. Старый, просевший от времени дом, в прошлом был для меня целым миром. Сегодня в нем живут мои близкие, здесь рождается и развивается новое поколение. Каким оно будет?

    С друзьями я бродил по лесу в поиска грибов и ягод. На лесной поляне, где когда-то жгли костры и пекли грибы, в воронке заросшей кустарником попрежнему  лежали: ствол с ядром и колесо от древней пушки.

     А вот и трехверставушка. Здесь все как в детстве. Та же высокая, глухая стена золотых, стройных сосен. Лес стоял нерушимой стеной, как крепость. Под стрекот кузнечиков, мельтешение бабочек, мы лежали на нашей поляне, вдыхая пьянящий аромат разнотравия. Здесь, когда-то подпаском, я бегал с кнутом за взбесившимися животными, напуганными появлением овода.

     А вот и наше озеро. Как оно изменилось! Превратившись скорее в маленькое болотце, да и сама поляна как-то поуменьшилась. Подростками, мы катались здесь на плоту, сбитом из толстых бревен. Дружно перебегая с одной стороны плота на другую. Под нашим весом плот, как ретивый конь, свободной стороной поднимался вверх и тот, кто не успел перебежать вместе со всеми, под дружный смех, летел в воду. Масса зеркальных брызг накрывала стоящих на плоту.
 
     После активного купания, мы лежали в густых теплых травах. Глядя в синь, любуясь панорамой неба, мы предавались мечтам.
-Интересно,- говорит Володя Якимов,- какими мы будем лет через двадцать?
-Здоровыми мужиками,- отвечает Юрка Савинов.
-А что будет с нами лет через сорок?- молвит Мишка Пулянин.
-Это нам будет далеко за пятьдесят? Стариками будем,- отвечает Вовка Савинов.
- Разлетимся в разные стороны и забудем наше детство и друг друга,- говорит Славка Савинов.
- Все может быть,-молвил Вовка Зайце,-забудем наши шалости, поляну и этот пруд. У  каждого из нас есть заветная мечта. Я хочу быть летчиком.
- А я,-вступает в разговор Стаська Пулянин,- закончу школу, пойду учиться, выучусь и напишу книжку о нашем  детстве.
   Он стал журналистом, но книгу не написал. Вовка Зайеев стал военным летчиком, ну а я - инженером.
    Разговор прервал длительный гудок паровоза. Где-то за перелеском двигался дымок, там проходила железная дорога.
    Это была моя последняя встреча с товарищами далекого детства.