В пятницу утром я позвонила в Москву Валерии Т. — двоюродной сестре Никиты (со стороны его матери). Он и мне был двоюродным братом (со стороны его отца). Никита был спастиком от рождения. После смерти его мамы в 2010 году, я временами посылала Никите открытки, но в ответ ничего не приходило (сам писать он не мог). Оказалось, что Никита умер ещё в 2012 году, а в этом году, в январе после третьего инфаркта умер муж Валерии — художник В. Стопа. Вот такие невесёлые новости.
После обеда я поехала в деревню, что рядом с Петродворцом, к Але и Коле*. (Аля в своё время, как и я, занималась у Натальи Георгиевны Семёновой-Волотовой в студии художественного слова, и кроме того мы с моим будущим мужем летом 1972 года гуляли на её свадьбе.) Обедала я в столовой у станции метро Нарвская. Там мне не повезло с рыбными тефтелями, а борщ опять был ОК.
Аля и Коля встретили меня по-русски, т. е. хлебосольно. Хотя я специально поехала после обеда, мне предложили рыбный суп и т.д. Вернее сначала мне, конечно, показали их чудесный дом (снаружи по фотографиям я его уже видела, но не видела обивки стен китайским шёлком, как в настоящих дворцах) и цветущий сад. Немного удивил меня их "сторожевой" пёс: это была овчарка с постоянно поджатым хвостом.
Поскольку есть мне не хотелось, решено было прогуляться по окрестностям. Собаку на прогулку хозяева не взяли, хотя пёс и просил, сказали, что пёс пугает прохожих. (Позже я поняла, что причиной было отсутствие поводка и ошейника.)
Окрестности, конечно, там чудесные. Пруды и канал для снабжения Петергофских фонтанов почистили, здания почти все восстановили. Мы прошли по аллее, по которой в своей карете проезжала империатрица, посещая своих детей в подаренных им окружных деревнях.
После роскошного ужина Коля показал мне видео о праздновании своего 60-ти летия (в первую очередь, как на нём выступала Аля: пела, танцевала, вообще вела т.с. программу вечера).
В субботу, по задумке Али, мы поехали на Волково кладбище к Наталье Георгиевне, и позже на Старое лютеранское - к Тосе, профессиональной актрисе и самой старшей участнице нашей студии. По дороге захватили бывшую студийку Вику. На первом клабище общая могила Натальи Гергиевны и её сына Глеба Семёнова — поэта ( в кругу поэтов довольно известного и почитаемого) была почти в порядке. Я только повыдёргивала хвощ, а Аля свою жаждущую выхода энергию истратила на соседнюю могилу учёного - ракетчика. Мы ей, конечно, помогли.
Потом припомнили, как и почему пришли в студию. Вика мечтала о поступлении в театральное училище; Аля хотела, чтобы когда она декламировала стихи, её слушали, а я пришла потому что моя тренерша по спортивной гимнастике от общества Динамо, после 8-го класса перестала со мной разучивать новые упражнения. В секции художественной гимнастики мне сказали, что я для них стара, даже не посмотрев, на что способна. А ведь у меня по спортивной гимнастике был первый взрослый разряд. Вот тогда-то я и припомнила, что в первом и втором классе занималась в театральном кружке, даже выступала в театре Ленинского комсомола, вообще всегда, когда меня просили почитать стихи, имела успех. Посчитала, что для чтения стихов, пожалуй, в 16 лет ещё не так стара, и пошла в Дом культуры работников просвещения. Не помню, что сама тогда читала, но на всю жизнь запало, как я сидела в подвальном коридорчике, а из-за дверей доносился волшебный голос Нины Петровой, читавший Тургенева: "как хороши, как свежи были розы..." Так начались мои занятия в помещении, где в своё время был убит Распутин...
У могилы Натальи Георгиевны Вика почитала мои любимые Блоковские стихи: «Под насыпью в траве некошенной лежит и смотрит как живая..», «О Русь, моя, жена моя, до боли нам ясен трудный путь..» и «Девочка пела в церковном хоре..». Хотя в театральное училище Вику не приняли, читала она превосходно. В принципе я в своё время могла поступить в театральный институт вне конкурса или с какими-то бонусами, потому что заняла 2-ое место на конкурсе чтеца. Но мне хотелось жить, а не играть в жизнь других людей. Об этом я тут легкомысленно призналась, что Але не понравилось.
(Если бы я знала, как из-за этого начнутся далее развиваться события, не пооткровенничала бы. Ведь Алю Наталья Георгиевна ни на какие конкурсы не посылала.)
Помянув нашу любимую и уважаемую Наталью Георгиевну, мы поехали на могилу к Тосе.
У Тоси (для меня она была Тосей, Вика же с Алей пришли в студию позже, когда наши занятия уже проходили в квартире Пушкина, и называли её всегда уважительно Антониной Николаевной) могилка заросла цветущими люпинами, так что там тоже убирать было нечего. Вика припомнила, как Тося перед смертью рассказала ей о своих близняшках, родившихся в конце войны и рано умерших. Другие об этом ничего не знали. Свою квартиру Тося оставила приятельнице - библиотекарше, чтобы та навещала её могилку. Но вот и приятельница уже покинула этот свет. Зато пришли мы и помянули. Тося была бы рада.
Вечером Коля показал мне видео о своей малой родине - Карелии. Позже мы все посмотрели хронику строительства их дома, и ещё один диск об их выступлении в местном деревенском клубе. Аля с Колей там просто блистали, особенно, Аля.
При нашей встрече кроме собаки, меня поразили и Колины крашеные волосы. Обычно их красят старики, желающие приударить за молоденькими девочками. Коля явно не относился к этому типу мужчин. Оказалось, что он просто подчинился Алиному решению. Я хотела наедине с Алей попытаться выяснить зачем ей это нужно, однако Коля меня опередил и в моём присутствии, когда мы смотрели видео с их выступлением в клубе, сказал жене, что по-моему мнению крашеный волосы ему не идут. Аля раздражённо заявила, что этот вопрос обсуждению не подлежит. Тогда я не поняла, откуда в ней появилось это раздражение, просто его констатировала.
В воскресенье Коля с Алей задумали свозить меня в Кронштадт и Ломоносов. День был тёплым и солнечным, не сидеть же в огороде.
И так, Коля повёз нас по новой дамбе в Кронштадт, поэтому до места мы добрались довольно быстро. В великолепно отреставрированном Морском Николаевском соборе — главной достопримечательности городка шла служба. В таких огромных соборах с вечно присутствующими туристами молиться затруднительно, поэтому мы только коротко зашли внутрь, посмотреть убранство, поставить свечки. В принципе хорошо, что его восстановили, и там опять висят мраморные доски с фамилиями погибших в море моряков и священнослужителей. Позже мимо жалких зданий, где жили семьи моряков, мы прошли к берегу залива. В парке на набережной старый музыкант в военной форме играл на гитаре песни советских времён, или делал вид, что играл, потому как рядом с ним была аппаратура. Аля пожаловалась, что вот мол, она организовала мужу юбилей, а ей никто такого не организует. Я попыталась её успокоить, ведь через два года у неё тоже будет круглая дата. Но Аля не хотела успокаиваться : «Больше такого праздника мы устраивать не будем.» Да, по видео было заметно, что и юбиляр тогда не особенно радовался. Заботы о многочисленных гостях не давали ему возможности расслабиться. Наверное, и подарки не оправдали затрат. Из оригинальных остался висящий в кухне портрет "предка" Коли , фотография, так обработанная предприимчивыми фотографами, что на ней Коля предстал вельможей в парике и, кажется, при орденах.
Осмотрев центр городка, мы поехали в Ломоносов=Ораниенбаум. Припарковались вдоль дороги (парковки для посетителей парка там нет), вошли в парк, прогулялись по его аллеям. Посмотрели снаружи отреставрированные здания. Всё очень хорошо и мило. Я вспомнила, что была там после свадьбы с мужем, и что тогда мы добирались из Ленинграда на теплоходике. Аля отказалась мне верить: по её мнению теплоходики в Ломоносово не ходили и не ходят. Опять её тон был раздражённым и категоричным. Что в такой ситуации делать гостье? Только констатировать.
Перед возвращением домой мы заехали в магазин, где продавались бантики для девочек (сын просил привезти их для его дочки), но они мне показались пошлыми, поэтому не купила. Aля же решила купить себе крем. Тут я вызвалась за него заплатить, но она от подарка отказалась.
К ужину опять было красное вино (очевидно, Коля считал, что для гостей так положено, или просто хотел опустошить начатую ранее бутылку), пить его Аля наотрез отказалась. Сразу после ужина ушла поливать огород. Коля ушёл к себе наверх отдохнуть. Я осталась одна. Что делать, чем заняться? Предложила Але помочь в поливке, но второй шланг, как в прочем и первый, был несовсем исправен: я бы себя всю облила, а запасных брюк у меня не было. Хотела погулять с их собакой. Но старый пёс был слишком пуглив и недоверчив, так что и его любимые хлебные сухарики, как я его ими не заманивала, не помогли. Что же делать? Книг кроме пары детских внизу я не нашла. Просмотрела эти немногие. Из газеты на кухне узнала, что на канале «Культура» в 22 часа д.б. быть передача о Ростроповиче и его жене, но как на него напасть? К счастью, Коля, отдохнув, спустился вниз и включил мне телевизор. Примерно к 11 часам подошла и Аля. До этого Коля сказал, что передачу они уже смотрели, поэтому я ушла в отведённую мне комнату.
В понедельник после завтрака Коля хотел меня подбросить к Петергофским фонтанам, но Аля сказала, что там для меня ничего нового и интересного нет, и что на солнце мне будет жарко. Жара, действительно, меня не устраивала. Аля посчитала, что я одна могу найти нужную остановку автобуса, но Коля предложил другой вариант и любезно отвёз меня на железнодорожную станцию.
*имена изменены, поэтому и не репортаж
На фото Кронштадский собор