Косулей он сначала услышал. Козел призывно хоркал в куртинах тальника. Перекинул ружье с локтевого сгиба в обе руки. Ладони ощупывающе легли на правильные места, большой палец неслышно двинул предохранитель. Дальше он двигался сторожко, неслышно, не задевая ни единой веточки. Первым показался светлый косулий зад с коротким пушистым хвостиком. Почти не дыша и очень медленно вперед. Козел всё-таки почуял, вскинул голову, заозирался тревожно. Подвел стволы под лопатку последней косули и потянул спуск. Косули исчезли одновременно с выстрелом. Лишь выбранная, как бы раздумывая, шагнула в одну сторону, потом в другую и ткнулась узкой мордочкой в сухую траву.
С косулей на плечах он почти бежал в далёкий осинник. Задыхаясь, скинул с плеч груз, сбросил шапку, пот заливал глаза. Тяжелый нож он делал сам. Прошлой зимой. Сталь 4Х13 трудна в работе, но осторожно выведенное жало лезвия держится потом очень долго. Шкуру небрежно, клочьями – долой, внутренности – долой, тёплое ещё мясо – на куски. Руки в жире и сукровице скользят, дрожат от напряжения.
Рюкзак за спину, охолодевшую шапку на так и не просохшую голову и уходить. Уходить осторожно, без нежелательных случайных встреч.
Через неделю он с помощником-соседом резал свинью. Свинья была славная. Розовая и толстая. Гораздо больше косули. И мясо у нее нежное. И сало. Куда там косуле?! Они были слегка возбуждены от предстоящей выпивки под свеженину.
Но кайф был не тот. Нет, не тот был кайф…