Знания, которые мы утеряли
Беседа 2. «Звуки речи»
Чтобы лучше понять и усвоить что такое «звуки речи», именно согласно нашему Формату речи. Сейчас их именуют фонемами. Это слово фонема надо забыть.
Не умаляя заслуг тех, как считается Бодуэн де Курне. Кто заново открыл это природное явление, и ввел в оборот это слово, фонема. В этих беседах вместо него будет применяться наше доморощенное выражение: - Обще характерный звук вообще. И обще характерный звук речи, в частности. А как это дело именовалось в былые времена, когда закладывались базовые основы нашего формата речи. Пока умолчу. Хотя это ни так уж и трудно вычисляется.
Более того. Большинство из этих наименований мы все прекрасно знаем. И применяем. Но в совершенно ином контексте.
Но чтобы четко понимать и усваивать даже с полуслова. Как работает наша рече-языковая машина. К этим исконно нашим названиям, рано или поздно придется вернуться. Ну не может же так всегда продолжаться. Что мы бросаем имеющееся и хорошее свое. А вместо него ни лучшего качества заимствуем чужое.
А кончается это, при переходе допустимых пределов. Всегда одним и тем же. Народ исчезает с исторической арены. Но, правда, население, толпы людей, постоянно конфликтующие между собой, остаются. Которые неизвестно когда, но может быть снова станут единым народом. Если конечно повезет. А не повезло многим.
Обще характерных звуков довольно много. В частности, таковыми являются. Разные вариации, разные громкости, тональности шума дождя, гула самолетов, машин, идущих поездов. И многое другое. Таковым, обще характерным звуком является шелест листьев вообще на деревьях несколько похожий на наш «звук речи» Ш. Точнее, наоборот. Наш «звук речи» Ш, подозрительно похож на звук шелеста листьев. А почему похож, разговор особый и впереди.
При разной силе ветра, удаленности и восприимчивости слушателя и многих других причин. Вариаций, в частности, разных громкостей этого обще характерного звука шелеста листьев. Может быть, и есть довольно много. Но все они, в частности, суть разные громкости одного и того же обще характерного звука шелеста листьев.
Теперь об обособленных обще характерных звуках устной речи, которые сейчас именуют фонемами.
Дети, женщины, мужчины, картавые и шепелявые, и т.д. произносят их различно. В силу чего обще характерные звуки речи имеют множество вариаций. По долготе, громкости, звонкости и т.д. Но все они являются вариациями одного и того же. Того или иного обще характерного звука речи.
Ну, например, нашего родимого «звука речи» У. Обособленного по своему характеру от других его точно таких же сотоварищей. Ну, например, от обще характерного звука речи А.
Эти сотоварищи, в свою очередь, тоже имеют множество вариаций. Мужских, женских, долгих, кратких, ударных, безударных. И т.д.
Но всех этих сотоварищей, например, А, У, Ы, У и т.д. Мы воспринимаем во всей совокупности их вариаций.
А отличаем мы их друг от друга, например, А от У, тоже по их общему характеру. По всей совокупности их вариаций. Как по общему характеру вариаций отличаем гул разных самолетов от разного шелеста листьев.
В связи с означенным получается так. Ну, так получается.
Во первых. Что обще характерные звуки, того же шелеста листьев и шипенья разного вида змей. Есть. И это неоспоримый факт. Вариации которых, нашим слухом, точнее умом через слух, хорошо отличаются, от вариаций других обще характерных звуков. В частности вариации шелеста листьев от вариаций гула самолетов.
Во вторых. У каждого обще характерного звука есть вариации. В частности по громкости, долготе и другим параметрам. И это тоже неоспоримый факт.
Но на этом в этом интересном хозяйстве неоспоримые факты кончаются.
В силу чего, для тех, кто занимается проектированием, планированием речи вообще. И проектированием «звуков речи» в частности. Сразу же возникает множество и далеко не праздных вопросов. На которые, собственно нет однозначных ответов.
В частности возникают такие вопросы.
Первый вопрос.
Где кончаются вариации одних обще характерных звуков, например, шипенья змей. Назовем их Щ. И, начинаются вариации других обще характерных звуков. Например, различные шелесты листьев. Назовем их Ш.
А равно, где кончаются вариации нашего звука речи Щ. И начинаются вариации нашего «звука речи» Ш. А равно Т и Д, Б и П, и т.д. По каким таким параметрам их отличить друг от друга.
Ну, например. Если мы напишем в одном случае так, Щука, а в другом так, Шюка. То как бы мы ни старались. А написанные разными буквами эти Щу и Шю. А равно Ща и Шя, Щи и Ши и т.п. Произносятся и воспринимаются слухом совершенно одинаково. И все это легко проверяется. Ну не можем мы иначе, хоть сто, хоть тысячу раз старайся.
Понятно, что в письменной речи мы можем запомнить, как правильно надо писать. А если не помним, то можно справиться в орфографическом словаре. Но мы-то сейчас ведем речь ни о буквах и орфографическом словаре. Который, произведен для письменной речи. А устная и письменная речь вещи несколько разные.
Мы говорим о различении между собой обще характерных звуков вообще. В данном случае, разговор идет о том. Как определить четкую границу между вариациями шипенья змей и шелеста листьев. И орфографический словарь и правила расстановки знаков препинания здесь совершенно не причем. Ибо ни змеи, ни шелестящие листья орфографическим словарем не руководствуются. И как мне представляется. В ближайшем будущем этого не предвидится.
Точно также не руководствуемся и мы этим орфографическим словарем при произношении нашей устной речи. И в ближайшем будущем этого не предвидится. А руководствуемся чем-то иным. Форматом, «орфографическим словарем» устроения нашей именно устной речи. А если мы им не будем руководствоваться. То начнется моя твоя не понимай.
Ну, например. Слово с-о-бака мы пишем с буквой О. Но если мы начнем говорить так как написано?
Жи и Ши мы пишем с буквой И. Но если мы будем говорить так как написано? Например, в таких словах как Жызнь, Жыр, Шыть, Шышка, и т.д. То легко проверить на это реакцию окружающих. Тех, кто руководствуется нашим Форматом «орфографическим словарем» именно устной речи.
Но как нам определить где в устной речи других произносится Ш, а где Щ? И еще раз отмечу, орфографический словарь в этом деле не помощник. Он для другого дела рисован. Для речи письменной, но не устной.
Более того. Если мы хоть сто раз, хоть тысячу попытаемся произнести хоть Щ хоть Ш. То у нас как один, так и другой, да и вообще любой согласный, в отдельном виде. Без сопровождения каким-то то горловым гласным. Без сопровождения выдыханием, которое каким-то звуком сопровождается. Произвести не получится. И все это легко и хоть когда проверяется. Даже на луне.
В силу чего получается, ну так получается.
Что мы один и тот же «звук речи» (фонему) Ш. Обозначаем на письме двумя совершенно разными буквами. Что иначе как роскошью не назовешь. И если бы мы этот благотворный опыт распространили на другие наши «звуки речи». То количество букв в нашем алфавите возросло бы раз в пять. Если не в десять.
Второй вопрос.
Можно ли многочисленные вариации одного и того же обще характерного « звука речи». Ну, например У, или Т, или Ш. Или вариации шелеста листьев. Разложить по своим особым полочкам. Например, по громкости. И каждой вариации, например, присвоить номер. А если это сделать. То сколько номеров надо вводить? Пять, десять, двадцать, сто? И чье ухо будет определять, и различать четкую грань между этими номерами.
В силу того, что у одних и тех же людей, но в разном возрасте, и в разной ситуации. И у разных людей. Как слуховая восприимчивость, так и способность произносить звуки речи, совершенно разные. Невозможно определить эту четкую границу между смежными вариациями, тональностями одного и того же обще характерного звука.
Но может быть можно волевым решением, принятым коллективным и живым творчеством масс. Определить какую-то вариацию, какой-то номер образцовым. Записать ее в «орфографический» словарь. Скажем звуко Букварь. И всем при своем произношении, а соответственно и различении всегда и всем на нее равняться. Но это можно сделать, когда есть звукозаписывающие и звуковоспроизводящие устройства. А если их нет. Тогда как быть?
Вопрос третий и основной.
А зачем собственно задаваться означенными выше вопросами и разрешать задачи вытекающие из них.
Ответов на этот вопрос много.
Но озвучу я всего два.
Ответ первый.
Дело в том, что для того чтобы имелось, моя твоя понимай. Как речь в целом, так отдельный «звук речи» должны быть едино звучны. Т.е «звуки речи» в идеале всеми должны произноситься одинаково. А чтобы это имелось, нужен какой-то звук образец, который бы все копировали. В идеале произносили его копию точно таким же, каковым является он сам.
А так как все этого не могут делать. То существуют пределы отклонения от этого образца. За порогами которых, начинается моя твоя не понимай.
В силу чего перед создателями того или иного формата речи (языка), но не перед коллективным творчеством масс, которое подобными вопросами даже не задается. Существует довольно сложно разрешимые задачи.
Во первых.
Найти или создать звук образец. На который бы все равнялись при своем произношении. Но мало его найти, создать и например. Записать, зарисовать в виде буквы на бумаге как это делаем мы. Но мы то в устной речи буквами не изъясняемся. Мы изъясняемся «звуками речи». А буква только письменный «портрет», «фотография», маска того или иного «звука речи».
Надо чтобы все пользователи того или иного формата речи. В идеале постоянно с ним сверялись. На него при своем произношении равнялись. Этот звук образец, в разных веках, а в идеале всегда. И во всех местах, расположенных даже на тысячи километров друг от друга. В одном и том же звучании должен как-то воспроизводиться. Именно в звуковом виде, но не в буквенном, письменном. При отсутствии звуковоспроизводящих устройств. Эта задача стократно усложняется.
Если эта задача не разрешается. То, с течением времени, или в разных местах, «звуки речи» в результате коллективного творчества масс. Отклоняются от исходного звука образца до неузнаваемости. И это не контролируемое коллективное творчество масс ни создает языки. А наоборот их портит.
В результате чего происходит смена звуковой составляющей исходной речи, и сейчас мы говорим только о ней. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Люди из разных мест перестают понимать друг друга. Бывшие своими становятся чужими. И все это происходит только из за отсутствия единых на всех образцовых «звуков речи».
По большому счету происходит смена одного народа другим. Причем само население ни куда не переселяется. А сменяемые друг друга поколения продолжают жить в тех же самых местах. Но руководствуются уже совершенно иным форматом речи.
В первую очередь. Происходит это и потому, что не имеется незыблемых на все века и во всех местах образцовых звуков речи. С которыми все должны сверяться, на которые должны все равняться, произнося свои личные «звуки речи».
Во вторых.
Перед создателями того или иного формата речи стоит задача. Ни просто найти, изобрести и создать «звуки речи» абы как. Надо иметь их таковыми. Что бы они воспринимались и различались между собой, ни только при идеальных их копиях. Но и со значительными отклонениями от звуков образцов.
Это тоже довольно сложно выполнимая задача. Я бы сказал сверх сложная задача. И коллективным творчеством масс, ну например, прямым и открытым голосованием на профсоюзном собрании. Не разрешима. По сути, создание «звуков речи» удовлетворяющих в частности, нашим способностям их произносить и различать. А равно и многим другим условиям. Является тем, что сейчас именуют видом научной деятельности.
Которую, как в прочем и означенные выше задачи, разрешить коллективным творчеством масс невозможно. Как невозможно сконструировать и произвести на свет автомобиль, самолет и т.п. Не имея тех, кто знает толк в этом деле.
Так как мы достаточно хорошо различаем между собой. Как вариации отдельных обособленных «звуков речи». Например, по параметрам ударности и безударности. Так и один обособленный «звук речи», например А от У, И от Э и т.д. Хорошо отличаем от другого. То получается, что ответы на означенные вопросы были найдены. И задачи из них вытекающие успешно разрешены. И стоит только удивляться уму тех, кто это сделал.
Но надо отметить особо. Что разрешение этих задач разительно, а порой кардинально отличались друг от друга. В силу чего в разных речах имеются и применяются совершенно разные «звуки речи». А соответственно и совершенно разные форматы речи. Например, наш единично скошенный. И чисто слоговый. Суть и кардинальное отличие которых, мы пристальней рассмотрим в других беседах.
Ответ второй.
Во все временна для тех кто создает форматы речи. Существует незыблемое правило. Которое однозначно гласит.
Как можно меньшим количеством знаков. А в устной речи, как можно меньшим количеством звуковых единиц. И пока мы говорим только о них. Внятно и понятно выразить как можно больше смыслов, информации.
Теперь посмотрим. Как в одном из случаев, при наличии тех же самых обще характерных «звуков речи», Т.е. не добавляя дополнительные «звуки речи», речетворцы былых времен исполнили это правило.
В силу их сообразительности и прекрасно выполненной работы, мы и по сей день, спустя явно, что уже тысячелетия. Кратким, безударным У обозначаем, что это находится рядом, у чего-то, У стола, У дома и т.д. А долгим, ударным У, оборотным, противоположным краткому. Мы и по сей день обозначаем, что это У-у как далеко. Или У-у как много.
Т.е. обозначаем два противоположных понятия, близко-далеко. Одним и тем же обще характерным «звуком» речи, но в разных вариациях. Кратким и долгим, ударным и без ударным. В силу сообразительности того или тех кто это сделал. Обстоятельство это. Позволило не увеличивать количество применяемых в устной речи звуковых единиц.
А если бы это не было сделано, то количество звуковых единиц в нашей речи надо было значительно увеличивать. Ну, или применять вместо этих ударных-безударных У. Целые слова. Например, далеко-близко. И тогда вместо привычных нам Туда, Куда, Путь и т.п. Нам бы пришлось вместо У вставлять слово далеко. И тогда, например слово Путь выглядело бы примерно так. По-далеко-ть. Что собственно согласно другим форматам речи так и делается. Называется это в среде лингвистов инкорпорация. Чем собственно постоянно занимаемся и мы. Но на уровне слогов и слов, а на уровне единичных «звуков речи».
И не трудно посчитать, в какой системе применяется больше и во сколько раз, звуковых единиц.
Однако говоря об этом. Не надо забывать вторую часть не зыблемого правила. Внятно и понятно.
«Звуки речи» в письменном виде.
Теперь представьте ситуацию. Если бы нам пришлось отражать в письменном виде все эти оттенки и тональности звуков устной речи. Женские, мужские, детские. Краткие, долгие, тихие, громкие, ударные, без ударные, и т.д. Что всегда имеется в устной речи.
На отражение конкретных вариаций обще характерных звуков речи, понадобилось бы как минимум с десяток дополнительных письменных знаков. И после каждой письменной буквы, для обозначения тональностей устной речи, эти дополнительные знаки пришлось бы проставлять.
И что являлось бы кардинально иным и очень интересным. Можно условно сказать, чертежно звуковым видом письменности.
Которую в свое былое время применяли. Но в первую очередь не для разговорного жанра. А для более полного отображения того, что происходит. А если говорить точнее, что должно происходить в устной речи. Что по сути можно назвать самоучителем речи. Или рече учебником. Форматом устроения устной речи.
В свете выше означенного получается. Что в том виде письменности, который мы сейчас применяем. Та или иная буква обозначает тот или иной обще характерный «звук речи». Которого, как такового в природе нет. Но не отмечает имеющиеся в устной речи его вариации. Которых, более чем предостаточно
А читая текст, мы те или иные вариации имеющиеся в устной речи. Например, ударность без ударность, вычисляем и воспроизводим в своей голове.
Но как такового, скажем единично образцового обще характерного «звука речи» (фонемы) в природе нет. А воспринимаем мы его во всей совокупности его вариаций. Ну, как например, гул самолетов вообще мы воспринимаем в совокупности всех гулов самолетов. И винтокрылых, и реактивных.
В дальнейшем, чтоб подчеркнуть это обстоятельство, и сократить количество применяемых букв в тексте, я вместо этого выражения – Обще характерный звук речи, буду применять словосочетание: - Звук речи, - и заключать его в кавычки. А именно вот так: –«Звук речи».
И надо постоянно помнить, что «звуков речи» как таковых, как в природе, так и в нашей речи нет. Но у них есть различные вариации, долгие, краткие, ударные, без ударные, тихие, громкие и т.д. Которые мы можем, и произносить, и различать.
Как говорили в былые времена. У всех обще характерных звуков, ну как, например, у обще характерного звука шелеста листьев, гула самолетов и т.п. В том числе и у обще характерного «звука речи». Нет подлинного «лица». Величина эта условная, мнимая, кажущуюся. Но зато у этого обще характерного. А лучше сказать обобщенного, усредненного в нашей голове, условно «единичного» звука речи. Есть множество хорошо слышимых и различимых вариаций.
В связи, с чем получается такая интересная постановка. Самого единично образцового обще характерного «звука речи» и в помине нет. Но есть совокупность, «семейство» обще характерных звуков. А вот настоящие, хорошо слышимые и различимые тональности, вариации у него есть. Постановка эта, ни у всех, и ни сразу усваивается в голове. По крайней мере, так было в средневековье.
В качестве наглядного пособия для приводимого выше обстоятельства. Лучше всего привести эту скажем скульптуру Збручского идола. А так как он ни каким идолом в современном понимании в свое время не являлся. А являлся типичным элементом, макетом формата речи, по сути одной из страниц рече учебника. Я его буду именовать Збручский обелиск. Или Збручский формат речи. А для рассматриваемого частного случая, Збручский макет-формат «звуков речи».
У которого под одной шапкой расположено сразу четыре «лица-головы». Каждая из которых «голосит» по своему, но все они, находясь под одной, единой на всех шапкой. Суть четыре вариации одного и того же обще характерного «звука речи». Ну, например «звука речи» У, вариаций которого мы применяем как минимум две. Ударную и безударную.
И совсем другой вопрос, по каким параметрам теми, кто высекал этот обелиск Збручского идола. Збручский формат устроения «звуков» речи.
Противопоставлялись и различались одни, две вариации «звука речи». «Лица» на противоположных сторонах обелиска. И другие две, тоже противоположные вариации этого же самого звука речи» звука. Лица на других противоположных сторонах. Но по другим параметрам. Ну, например. По ударность –безударность, тихость-громкость, краткость- долгота. Ну и т.д. А какие тональности вариации, являлись смежными, соседствовали.
Как раз с тех пор как этих многоликих Янусов, Збручских идолов. И им подобных важных для рече знания ''птиц'' свергли с пьедестала. А всем нам известную птицу разжаловали.
Вокруг да около этого камня преткновения «'крутилось» в течение веков все средневековое языкознание. И не могло через него, образно говоря, перепрыгнуть. А не могло потому, что его, камня-то этого, (границы, рубежа) попросту нет.
Но, представлялось, что он должен где-то быть. Что у этих многоликих Янусов, Збручских идолов и т.п. А по сути, у «звуков речи». В данном случае мы говорим только о них. Но это касается и всех без исключения остальных исконно наших элементов речи. В том числе и так называемых корней.
Должно быть, и есть подлинное, всего одно лицо. И чему собственно учат в школе. Что в каждом слове должна быть неизменная основа. Должна, но не обязана. И чего, например тех же неизменных корней. В нашей устной речи нет. И согласно нашего проекта речи. В принципе не может быть.
Но какое всего одно единое звуковое «лицо» на всех может быть у гула винтокрылых и реактивных самолетов. Они гудят по разному. Какое всего одно звуковое «лицо» может быть у «звука речи» произносимого женщинами и мужчинами.
Несколько веков этот камень преткновения названный, то лунным, то философским, то как-то еще. Скажем подлинное звуковое «лицо». Искали многие средневековые поколения языковедов. И найти не могли, потому как у этого камешка преткновения. У обще характерного «звука речи», как и у того явления, что мы именуем «знак». И в помине нет, как говорили в былые времена, подлинного облика. Но настоящих, хорошо слышимых и видимых вариаций, ликов, имеется множество.
И только в новейшее время, как считается, Бодуэн де Курне. обнаружил эту интересную птицу фонему без подлинного лица-облика. Которая, как говорится в учебниках, только в разных позициях обнаруживает свои различительные признаки.
Ну, точно также как четыре лица Збручского идола расположенные под одной шапкой. Именно в разных позициях обнаруживают свои различительные признаки. А как считали те, кто высекал этот Збручский формат устроения для «звуков речи». Различать их лучше всего в противоположных позициях. .
И отмечу. Сейчас мы говорим только об общей обстановке постановке. Чтоб было понятно, о чем собственно идет речь. Но не говорим о том, каков формат речи задавал в частности так называемый Збручский идол. Что собственно ни так уж и трудно вычисляется.
В другом случае, для того чтобы пояснить что у обще характерных звуков нет подлинного лица. Но есть много его вариаций, придумали Калику перехожего.
А на практике это осуществлялось довольно просто. В частности бралось несколько камней разного размера и плотности. А камнем в руке по ним поочередно стучали. В результате появлялись схожие «каменные» звуки. Обще характерные звуки удара камень о камень. На звук которых подозрительно похож наш «звук речи» К. Но между собой в рамках одной «шапки», в зависимости от плотности и размера камней, или силы удара, различавшиеся.
Вот собственно и вся незатейливая технология для пояснения того что сейчас именуется фонема. В разных позициях, например, при разной силе удара камень о камень. Различающая свои отличительные признаки.
И стоит только удивляться уму того или тех кто эту технологию и такое пояснение, что такое фонема. Именно в звуковом виде придумал.
В другом случае для пояснения того что такое фонема. Калика перехожий. Стучали доской о разные доски. Или доской о вкопанные столбы, например, вдоль столбовой дороги. В результате чего появлялись звуки, на которые подозрительно похожи наши «звуки речи» Т и Д.
Ну, такие были в свое время технологии по созданию «звуков речи». Точнее, усредненных звуков образцов неизменяющихся во времени и звучащих одинаково во всех местах.
Главное, чтоб камешки, а равно и другие инструментарии для производства звуков образцов, например, стволы деревьев, доски, столбы, вкопанные вдоль столбовой дороги. И т.п. Были одинаковы, как по размеру, так и плотности.
Вот собственно и вся незатейливая технология для удержания в узде фонетической, звуковой составляющей устной речи. Поддержания едино звучания речи. В одном из случаев прямо на дороге. И стоит только удивляться уму того или тех кто эту технологию придумал. Иметь звуки образцы без наличия звуковоспроизводящих устройств.
Самого Калики перехожего как такового нет. По крайней мере, ни кто его в глаза, как и хозяйку медной горы, не видел. Его подлинного «голоса» не слышал. Но различные его хорошо слышимые « каменные голоса» отличающиеся друг от друга только оттенками. Появляются, в частности при разной силе удара камень о камень.
В следующем случае, но для пояснения, в том числе и как бы «фонем», Калик перехожих письменных, по сути букв вообще. Придумали такую интересную, всем нам известную сказочную птицу. У которой, как и у Калики перехожего тоже нет собственной внешности. Подлинного лица облика. По крайней мере, ни кто этого не видел.
Неизвестно в каком саду и где она живет. Но все слышат и тут же видят, какими она различными, например, при разном ударе камня о камень, настоящими голосами «поет».
Но птица эта всем нам известная и в природе не существующая. Имеет еще и хорошо видимое глазами, и даже сверкающее перышко или перышки.
А посмотреть на это перышко и сейчас, да хоть когда, и хоть где, даже на луне. Можно довольно легко. Для этого надо взять всего два камня «преткновения». И хорошенько их приткнуть друг к другу. Сильно ударить одним по другому. И в ста процентах случаях, даже на луне, вы увидите искорку. «Перыщко» этой всем нам известной несуществующей в природе птицы.
Но эта искорка, видимая глазами, уже буква образец для элементов письменной, точнее чертежной речи. Которая в былое время применялась для изложения форматов устной речи.
Ну и скажите, что этого не может быть, потому что не может быть ни когда. Было, и снова будет. И чертежная письменность снова будет. Главное в этом деле не опоздать бы на поезд. Наивно заявляя, что этого не может быть, потому что не может быть ни когда.
Теперь о конкретных, хорошо слышимых и различимых, вариациях «звуков речи». И речь идет о единично скошенном формате речи вообще. И о наших звуках речи А, О, У, Ы, и Э, в частности.
Если бы эти вариации, долгие, краткие, тихие, громкие, глухие. Звонкие, детские, взрослые, мужские, женские и т.д. Например О доме, У дома, к дом -У. И их сочетания с другими «звуками речи», ни чего собой не обозначали. То собственно, зачем бы мы их произносили и даже кричали. Например, Ау-у в качестве оклика в лесу. А его противоположность, оборотность по устроению У-уа, в качестве отклика. В данном случае я двойным У-у обозначил, что это долгий У. Как бы мы без этого что –то выражали, объясняли, а нас понимали.
Если бы, вариации «звуков речи» и их сочетания, в былые времена их в одном из случаев называли копиями Из-разцов. Ни чего собой не обозначали. То было бы сплошное бла-бла, ни кому не понятное. Абракадабра.
А если вы читаете эти строки и воспринимаете, что в них написано. Значит, вариации «звуков речи», и их сочетания, не отражаемые нами на письме, что-то обозначают.
Но не сами обще характерные «звуки речи» (фонемы). Калики перехожие. Их, как и той известной нам птицы, или подлинного лица у всякого вида Янусов, или Збручских идолов. Или Калики перехожего. Вообще нет. Но есть только слышимые и довольно разные «голоса-маски -лики».
И совсем другой вопрос, что именно обозначали, да собственно и сейчас обозначают. Те или иные вариации, тональности обособленных «звуков речи» (фонем) в чисто единичных форматах речи (условно языках).
Но все мы это на не осознанном уровне прекрасно знаем. В частности. Знаем, что обозначают собой ударный и безударный звук речи У. Знаем, что вариацией обще характерного «звука речи» А, в значении Да, мы откликаемся. А вариацией «звука речи» О обозначаем понятие О чем, О ком. Ну, например О столе, О тебе, О дворе и т.д. Ну, а другие примеры вы можете и сами привести.
Если бы те или иные вариации обособленных «звуков речи», а равно и их сочетания с другими. Например, КО двору, КЪ столу и т.д. в исконно наших элементах речи. Ни чего собой не обозначали. То, общаясь, мы не смогли бы понять друг друга. Тогда как в прежнем, средневековом языкознании считалось, что вариации обособленных «звуков речи» ни чего собой не обозначают. А служат только для смысла различения.
Что собственно так и есть, но согласно чисто слогового и чисто словесного формата речи. В которых, что-то обозначают не вариациями обособленных единичных «звуков речи». Ну как мы это, в частности, делаем ударным и без ударным, кратким и долгим У. А только их сочетанием. Только двумя и больше обособленными «звуками речи» сращенными раз и навсегда вместе.
А согласно нашему единично скошенному формату речи. В нашей устной речи все устроено несколько иначе. Т.е. мы вариацией обособленного, отдельного «звука речи» что-то обозначаем. В частности краткой и долгой, без ударной и ударной вариацией «звука речи» У. Обозначаем противоположные, оборотные понятия далеко-близко. Но в письменной речи, пишем одну и ту же букву У. Без обозначения, какую вариацию она обозначает.
И прошу меня извинить, что я повторяюсь. Потому как у многих из нас в голове путаница. В результате которой есть твердое мнение что буквы собой обозначают какой-то смысл. Буквы обозначают собой «звуки речи» вообще. Но не обозначают их вариации, тональности. Которыми мы в устной речи действительно обозначаем какой-то смысл. Передаем какую-то информацию.
О «внешнем» виде и «внутреннем» устройстве.
В качестве наглядного примера, о внешнем виде и внутреннем устроении наших элементов речи. В частности «звуков речи», о которых сейчас идет речь.
Можно привести это же наглядное пособие, которое приводилось и в былые времена. Потому как с тех времен оно ни сколько не изменилось. А наглядный пример этот, обыкновенная радуга.
Сама по себе радуга в виде нескольких дуг разного цвета объединенных вместе. Своим внешним видом воспринимается нами во всей совокупности своих цветов.
Однако радуга, как я предполагаю, низменная во все века по внешнему виду. Имеет свое «внутреннее» устройство, дуги разного цвета. Которые мы хорошо различаем между собой.
Но в радуге нет какого-то образцового цвета. Все цвета радуги нами воспринимаются и различаются между собой именно в сравнении друг с другом. Например, красный с голубым. Но голубой, мы можем сравнить и с зеленым. А зеленый еще и с желтым, и с красным и т.д.
Если бы в радуге не было какого-то цвета. Например, зеленого. То мы могли быть отличить желтый цвет от красного и в отсутствие зеленого.
Сравнивать разные цвета в радуге, лучше всего по серединной части полоски того или иного обще характерного цвета. Например, зеленого и желтого. По «одежке».
А разные обще характерные «звуки речи», лучше сравнивать по усредненному звучанию. Тоже как бы по серединной части обще характерного звучания. По «одежке».
А как при создании и производстве «звуков речи» добивались усредненного звучания? Что, в общем-то можно и нужно назвать звуками образцами для «звуков речи». По «внешнему виду», по внешнему звучанию. По «одежке». Мы рассмотрим в других беседах.
Точно также как и отдельные цвета радуги, по «одежке». Мы различаем между собой обособленные единичные горловые звуки речи, по «одежке». И напомню, что речь здесь идет исключительно только о горловых, так называемых сейчас гласных «звуках речи». И пока только о полных гласных. А, О, У, Ы, И и Э.
А равно по «одежке» различаем и все остальные элементы речи образованные согласно нашему формату речи. Именно в сравнении друг с другом. Ну, например, А можем сравнить с У, но А можем сравнить и с И или с Ы. Но именно как бы по серединному звучанию. По «одежке».
Если учесть означенное. То согласно нашего проекта и формата речи. В нашей речи, чтобы соблюсти условие - Необходимо. Должно присутствовать как минимум два горловых обособленных «звука речи». Например А и У. Или Ы и О. Чтобы было, что и с чем сравнивать.
Но сколько их может быть по максимуму, это зависит от другого условия – Достаточно. И вот это достаточно зависит от того кто создает или изменяет Формат речи. И в этом деле знает толк.
Как мне представляется, задачу эту: - Как можно меньшим количеством знаков внятно выразить как можно больше информации. Т.е. найти золотую середину между Необходимым и Достаточным. Невозможно разрешить коллективным творчеством масс. Да и даже поставить такую задачу перед этим коллективным творчеством масс? А чтобы это творчество поставило эту задачу самой себе? Даже и говорить не приходится.
Все это тихая кабинетная работа. А то или иное разрешение этой задачи зависит от того кто в этих кабинетах сидит. В современное время от тех, кто сидит в кабинетах Министерства образования и других организациях занимающихся этим непосредственно.
Наши исконные слова, а равно и все другие элементы речи, которые по своему внутреннему устройству подозрительно похожи на устройство радуги. Состоящие из приставок, «корней», суффиксов и окончаний. Можно и нужно сравнить с внутренним устройством радуги. В которой, полоски цвета, как и наши предлоги приставки, корни и т.д. в слове. Располагаются только так и не иначе.
Но и в полоске радуги какого-то цвета, например зеленого. Нет какого –то образцового зеленого цвета. Но есть много оттенков этого цвета. Которые, тоже воспринимаются и различаются нами именно в сравнении друг с другом. Но уже в рамках одного и того же цвета.
В этой связи надо отметить. Что «внутреннее» устройство применяемых нами «звуков речи», состоящее из множества вариаций, оттенков.
Подозрительно похожи на устройство полосок какого-то цвета радуги. И «оттенки», вариации тех или иных звуков речи. В частности ударный, безударный. Как оттенки того или иного цвета. Мы различаем именно в сравнении друг с другом.
Но есть в радуге цвета, как собственно и наши «звуки речи» которые не контачат между собой. А есть, которые контачат, являются смежными. И на их стыке, на меже между ними. Как и на стыке между подобными «звуками речи», как например И и Ы. Или А и О. Довольно сложно отличить. Где кончается «слабый» оттенок одного цвета радуги или оттенок одного «звука речи». А где начинается «слабый» оттенок другого, соседнего цвета или «звука речи» .
Еще раз отметим.
Как и цветов в радуге. Образцового по внешнему виду, «одежке» обособленного «звука речи» в нашей речи нет. Все они воспринимаются и различаются между собой именно в сравнении друг с другом. Как бы по усредненному звучанию.
Но сам обособленный горловой «звук речи». Имеет «внутреннее» устройство. Т.е. имеет вариации одного и того же «звука речи», ударные, без ударные, женские, мужские и т.д. Которые, воспринимаются и различаются нами тоже именно в сравнении друг с другом. Но в рамках «внутреннего» устройства.
Т.е. оттенок зеленого мы не сравниваем с оттенком красного. А сравниваем между собой либо оттенки зеленого, либо оттенки красного. Ну и т.д. А сами разные цвета, красный и зеленый, по их серединной части сравниваем друг с другом.
Разцы и из- Разцы. И их копии в устной речи.
Чтобы лучше усвоить, что такое Разцы и из-Разцы речи. Опять в качестве наглядного примера возьмем радугу, имеющую полоски Разного цвета.
Если мы возьмем аббревиатуру этого выражения Разные цвета. Т.е. только первые буквы этих слов. То мы получим РЦ. Но учитывая что мы это Ц в отдельном виде в устно речи произнести не можем. А также то, что радуга своим внешним видом выступает во всей совокупности своих цветов. Т.е. во множественном числе своих Раз-ных цветов. То чтобы отметить это обстоятельство нам надо это РЦ представить в таком виде – Рцы. Но чтобы отметить, что каждый цвет в радуге имеет разовый, неповторимый, отличный от других общий характер. Вместо Р подставим Разъ, ну и получим Разъцы. Ну, а в письменном виде, согласно правил нашей орфографии: - Разцы.
Но у каждого разного, единственного и неповторимого цвета в радуге, сокращенно Разца, имеются многие оттенки. Скажем из-Разцы. Которые, эти самые оттенки как бы «торчат» из Разцов.
Но так как у радуги нет образцового цвета, а все они различаются между собой именно в сравнении друг с другом. И являются вариантами понятия цвет вообще. Которые как бы «торчат» из радуги. То и для разных цветов Радуги должен быть свой не существующий в природе Разец.
Скажем Родец который как бы «рожает», как отдельные цвета радуги Разцы. Так и их из-Разцы, оттенки. Как говорили в былые времена. Седя на вздусе радуги мечет, как мечет икру рыба. Как бы «рожает» своих «детей» Разцы цвета и их оттенки из-Разцы.
Из-Разцы можно было конечно назвать от-Разцы, но учитывая значение этого От, мы получим что от-Разцы или от-Разец. Это будет как отрезанный ломоть.
Но оттенки того или иного цвета в радуге ни отрежешь, ни вырежешь. По крайней мере, ни у кого это сделать не получилось.
Если мы рисуем радугу, разные дуги полоски цвета на бумаге. То рисуем мы ни саму радугу, а копию настоящей радуги, которая имеется на небе. А когда ее раскрашиваем. Рисуем копии цветов оригиналов имеющиеся в настоящей радуге. Но не берем рукой цвета радуги с неба, а затем кладем их на бумагу. Потому как сделать это ни возможно.
«Разцы» и из-Разцы для речи, это ни «звуки речи». Это как бы «сырье», оригинал образец, который мы копируем и делаем «звуком речи». Ну, точно также, когда мы рисуем радугу. Мы не берем цвета радуги с неба и кладем их на бумагу. А рисуем копии цветов радуги.
Но если мы цвета радуги оригиналы видим воочию. И копируем их на бумаге. То, неизвестно в каком виде в нашей голове находятся оригиналы для наших «звуков речи». «Разцы», как бы усредненные «цвета-звуки». И их из-Разцы, условно оттенки каких-то цветов-звуков. И это обстоятельство, в каком виде хранятся в нашей голове из-Разцы. Мы здесь рассматривать ни будем.
Нам надо в общем виде рассмотреть технологию этого процесса копирования из-Разцов. Копии, которых в производимой нами речи являются вариациями уже «звуков речи».
«Разцы» это образцы для обособленных усредненных обще характерных «звуков речи». Нечто подобное серединной части какого-то цвета радуги, которая на небе. Например, желтого или зеленого. Копию, которой мы рисуем на бумаге.
Например, звуком «Разцом» можно назвать обобщенный усредненный обще характерный звук различного шелеста листьев. Также звуком Разцом является обособленный усредненный обобщенный звук гула различных самолетов, шума дождя и т.п. А вот вариации, например, того же гула самолетов. От винтокрылых и реактивных самолетов. Это Из-разцы этого «Разца» гула самолетов вообще.
Но самого как такового «Разца» или обще характерного звука гула самолетов в природе нет. Потому как обще характерный звук воспринимается нами во всей совокупности его вариаций, оттенков. И от винтокрылых, и от реактивных. Во всей совокупности его из-Разцов, оттенков..
Но мы не применяем в речи и сами из-Разцы, как оттенки тех или иных Разцов. Как не берем рукой с неба оттенки какого-то цвета радуги и ни кладем их на бумагу.
Мы применяем в речи копии из-Разцов. Которые, являются вариациями «Разца» тоже как бы сидящего на вздусе радуги. Ну как точно также. Мы рисуем копии оттенков. Того или иного цвета, имеющегося в настоящей в радуге.
А из-Разцы эти хранятся в нашей голове. А как они туда попали, это уже другой вопрос. А мы при своем говорении, в устной речи применяем их копии. И сколько угодно этих копий. И ни всегда удачных. Картавых, шепелявых и т.п.
Если представить из-Разцы образно в виде булки хлеба с бесконечным одним концом. То мы как бы отрезаем от этой булки ломтики, и ни всегда одинаковые по толщине. И кладем их в элементы речи. Но сама с одним бесконечным концом булка хлеба. Остается на своем месте и никогда ни кончается. А отрезанный от нее ломоть, обратно на место не поставишь.
В общем-то «звуки речи» как условно отрезанные ломти от «Разцов» или из-Разцов можно назвать от-Разцами или от-из-Разцами.
Другими словами и опять же, условно говоря. Можно сказать что «звуки речи» это есть ни само лицо из-Разцов. А его маска, портрет. В зависимости от того кто и какой из нас фотограф и какой у нас имеется фотоаппарат. Портреты одного и того же лица получаются не всегда одинаковыми. Но сходными.
«Разцы» это как бы образцы для усредненных звуков, в том числе и для нашей устной речи. Которые, как были созданы для нашего формата речи. Так и сейчас имеются в нашей голове исключительно для того. Чтобы мы могли отличать их копии друг от друга. Ну, например, копию Разца \А\ от копии Разца \У\.
Вот эти-то из-Разцы образцы, вариации как бы усредненного обще характерного звука, «Разца». Являются образцами для вариаций наших «звуков речи».
Которые явно, что в одном из случаев в свое время назывались Разги или Розги. А почему именно так, а не иначе рассмотрим в других беседах. А сейчас не будем уделять этому внимания. Хотя вычисляется это ни так уж и трудно.
В силу чего мы и имеем эти слова говорить, гаварить, разго-варивать, разгаваривать. Эти Га, Го, в свое время обозначавшие понятия там, туда. Или Разги варить-сваривать вместе в потоке речи.
Из-разцы являются образцами «сырья». Копии с которых, в виде Казателей мы постоянно снимаем. И согласно каким-то чертежам речи. Расставляем их при своем говорении.
Вот собственно и вся незатейливая технология.
В каком виде хранятся «Разцы» из-Разцы в нашей голове, пока неизвестно. А может быть уже и известно.
© Сергей Горохов.